Торф Радченко [MS/34458]
Описание окружающей местности
«Любите ли вы торф так, как люблю его я?!» - возможно, Иван Иванович Радченко с этими словами иронически восклицал, обращаясь к Ленину (во время нередких встреч с ним), или к Надежде Константиновне (которая, уже после Ленина, да, да, иногда любила погостить у Радченко в его посёлке при ТОС), или (кто знает?) к следователю НКВД на допросе в Бутырках, а потом и в Орловском централе…
Да я и сам люблю так беззвучно воскликнуть, когда сапоги начинают понемножку утопать в этой странной первобытной субстанции, становящейся почти совершенно чёрной и всё более податливой, пропитавшись водой, или когда зубастые велосипедные покрышки шириной 2.25 начинают бессильно буксовать в рассыпающемся в пыль коричневом сухом торфяном порошке.
Впрочем, кто видел торфяной пожар (а я видел!), может усомниться в безусловности такой любви к торфу.
Ну ладно, это была необязательная прелюдия.
Вряд ли многие обращали внимание на въездную арку посёлка Радченко, когда на М10 («ленинградке») пытались побыстрее оставить позади километры этой довольно скучной дороги, уворачиваясь от вездесущих ремонтов и втягивая голову в плечи, прячась от камер на скорость в многочисленных деревнях. Если не обращали, то зря. За аркой скрывается старый промышленный посёлок, история которого непосредственно связана с торфом. Но это не такая бесхитростная история, как у многих обычных посёлков торфоразработчиков (вроде Туркмена, т.е. при торфоместорождениях), это более широкая и глубокая связь, это про торфяную промышленность в целом.
Чтобы не слишком напрягаться в описании того, в чём я сам не участвовал и чему свидетелем не был, попытаюсь выдать некую компиляцию сведений, с собственными краткими комментариями. Для начала – цитирую страницу «Конаковский уездъ» из одной известной соцсети.
«Впервые интерес к торфу в России возник в XVIII веке, когда Пётр I после посещения Голландии издал указ о добыче торфа на непригодных для сельского хозяйства болотах. В те времена многие свойства торфа уже были хорошо известны - так, торф использовали как подстилку для скота вместо соломы, что помогало поддерживать чистоту в хлевах и предотвращало появление и размножение многих паразитов. Однако главной причиной первой попытки Петра освоить промышленную добычу торфа стали его свойства как горючего материала - его называли «болотным углём». Сам Петр намеревался использовать торф как альтернативу дефицитной древесине в районах с бедным лесным покровом, а также широко применять его в металлургии.
Однако технологии XVIII века не позволили наладить промышленное освоение торфяных месторождений. Массовое развитие отрасли началось лишь во второй половине XIX века, когда остро встал вопрос о поиске дешёвого топлива для промышленности и городского хозяйства. В 1842 году Министерство государственных имуществ официально распорядилось начать разработку торфа на казённых землях в ряде губерний. К концу XIX века были учреждены комитеты по развитию торфяной промышленности, появились первые патенты на механические способы добычи, и начались масштабные исследования болот под руководством ведущих учёных, таких как В.В. Докучаев и Л.А. Сытин.
Одними из первых, кто оценил экономический потенциал торфа, стали российские промышленники. Так, фарфорово-фаянсовое Товарищество Матвея Сидоровича Кузнецова приобрело обширные торфяные участки, где организовало добычу торфа для собственных нужд. Торф использовался для топки горнов, что позволяло снизить производственные расходы и повысить качество продукции. В сезон на торфяниках Кузнецова трудились тысячи сезонных рабочих, а торфяные кирпичи производились вручную в огромных объёмах.
Подобный опыт перенимали и другие российские промышленники: торф применяли для отопления фабрик, электростанций, производства кирпича и удобрений. К концу XIX века торфяная промышленность заняла существенное место в топливном балансе страны. Государство поддерживало научные исследования в этой сфере, а инженеры и изобретатели совершенствовали методы добычи и переработки торфа.
После революции 1917 года ключевой фигурой в развитии торфяного дела стал Иван Иванович Радченко: советский революционер и инженер-самоучка. В 1921 году Радченко организовал первую в стране Торфяную опытную станцию (ТОС) на базе обширной болотистой местности неподалеку от Твери, известной как Галицкий мох. Здесь внедрялись передовые методы добычи и переработки торфа, разрабатывались уникальные машины, а сама станция стала центром притяжения учёных и инженеров. Уже к 1927 году здесь действовали механический цех, лаборатории, завод опытных торфяных машин, торфобрикетный завод, электрическая станция. Вокруг станции вырос посёлок с клубом, летним кинотеатром, детским садом, школой, гостиницей, стадионом и музеем торфяной промышленности. В 1930-е годы станция стала ведущим научно-производственным центром страны. Здесь разрабатывались новые технологии добычи, производились опытные образцы торфяных машин, велись исследования по рациональному использованию болот. ТОС обеспечивала топливом электростанции, развивала производство торфяных брикетов и удобрений. В посёлке работали лучшие учёные и инженеры отрасли, создавались лаборатории и конструкторские бюро, а разработки ТОС получали медали и дипломы на ВДНХ и широко экспортировались за рубеж.
16 августа 1937 года в Москве И.И.Радченко был арестован по стандартному обвинению во вредительстве, участию в «антисоветской организации правых» и контрреволюционной деятельности. Вместе с ним были арестованы и многие научные работники ТОС. 8 февраля 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Радченко к 25 годам исправительно-трудовых лагерей. После ареста он содержался в Бутырской тюрьме, затем в Орловском централе, а в годы войны был переведён в Соль-Илецкую тюрьму, где и умер 1 мая 1942 года. Его жена также была репрессирована и выслана во Владимир. Радченко был посмертно реабилитирован лишь 21 июля 1954 года.
После ареста Радченко руководство Торфяной опытной станции сменилось, но сама станция продолжила работу. Несмотря на тяжелую атмосферу подозрительности и потери кадров, ТОС сохранила свой статус ведущего научно-производственного центра по добыче и переработке торфа.
В 1930–1950-е годы станция продолжала внедрять новые технологии, разрабатывать оборудование и обеспечивать топливом электростанции и промышленность. В посёлке работали лаборатории, завод опытных торфяных машин, торфобрикетный завод и другие подразделения.
В 1965 году ТОС был переименован в Радченко в честь своего основателя. В посёлке были открыты мемориалы, музей, школа и клуб. Здесь работал филиал Института торфяной промышленности, функционировал торфяной техникум, а в 1988 году создано научно-производственное объединение «Радченкоторф». ТОС сохраняла статус ведущей площадки по внедрению новых технологий в торфяной отрасли.
В 1990-2000 годы спрос на торф резко сократился. Многие предприятия были закрыты, уникальные коллекции и оборудование оказались невостребованными. Заброшенные торфяные участки в Тверской области стали источниками масштабных пожаров. В наши дни значительная часть зданий ТОС и инфраструктуры посёлка Радченко заброшена или используется не по назначению.»
Конец цитаты. В принципе, этим изложением можно бы и ограничиться, в целом, картина ясна (в отношении описания «достопримечательности»), но почему бы не добавить ещё деталей (вдруг найдутся интересующиеся).
Итак, Иван Иванович Радченко. Посмотрите фотографии на посвящённой ему страничке Конаковской Центральной Библиотеки. В молодые годы очень плотно (как сейчас выражаются) позанимался революцией. Такая степень заслуг перед советской родиной, определённая близость к Ленину не могли не стать поводом к репрессиям в его отношении – таких «заслуженных» Сталин не прощал и зачищал целенаправленно. Вот короткий синопсис с сайта «Хронос»:
«Радченко Иван Иванович (партийный псевдоним - Аркадий, Касьян) (10(22).X.1874 - 1.V.1942) - советский государственный и партийный деятель. Член РСДРП с 1898 года. Родился в Конотопе в семье мелкого лесопромышленника. Вступив под влиянием старшего брата С. И. Радченко на путь революционной борьбы, в сентябре 1898 года переезжает в Петербург, входит в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Для установления связей с рабочими поступил табельщиком на Ижорский завод. С 1899 года - профессиональный революционер. После встречи с В. И. Лениным (Псков, 1900 год) стал разъездным агентом «Искры» (1901-1902); организатор подпольных искровских типографий в Кишиневе и Конотопе; для налаживания и восстановления связей «Искры» с социал-демократическими группами посетил многие города России. В 1902 году - член Петербургского комитета РСДРП; представитель «Искры» в Организационном комитете по созыву II съезда РСДРП. 4 ноября 1902 года арестован в Пскове, заключен в Петропавловскую крепость. В 1903 году выслан в Сибирь, откуда в августе 1905 года бежал за границу, но в октябре возвратился в Россию. В 1906-1907 годы заведовал конторой большевистского издательства в Петербурге. В 1908-1911 годы вел партийную работу в Баку, Харькове, Одессе, в 1911 году - снова в Петербурге.»
В общем, крутой смутьян (выражаясь современным языком, явный экстремист, с позиций властей Российской империи).
Вместе с тем, примерно в 1912-м году началось подключение Радченко к торфяным делам – и неспроста: места торфоразработок края глухие, малолюдные. Из статьи Л.В. Копёнкиной «Организатор торфяной промышленности И.И.Радченко (к 140-летию со дня рождения)»:
«В 1912 году с помощью Г.М. Кржижановского стал организатором и управляющим Богородских торфоразработок («Электропередача»). В этом удаленном от полиции месте И.И. Радченко и Г.М. Кржижановский приняли на работу В.В. Воровского, С.Я. Аллилуева и других большевиков.
Председатель Богородского Совета рабочих депутатов после февральской революции 1917 года. В апреле 1917 года был приглашен Московской городской управой для организации специального торфяного отдела и новых Шатурских торфяных разработок. Первое разведывательное путешествие торфмейстеров и инженеров на Шатурское болото состоялось в мае 1917 года. Возглавлял экспедицию И.И. Радченко, назначенный заведующим торфяным отделом Московской губернии.»
Радченко встал на путь торфа, поднимаясь по организационной отраслевой лестнице, отчасти сам её и создавая. Уже зная о его конце в Соль-Илецкой тюрьме в 1942 году, перечислим, тем не менее, некоторые его позиции и роли.
«Радченко И.И. был председателем Главного торфяного комитета ВСНХ (1918–1922), Центрального управления по добыче торфа ВСНХ СССР (1922–1926), начальником управления «Торфозаводстроя».
Радченко занимался изучением роли торфа в энергетическом балансе Европейской части СССР.
В 1933 году ему была присвоена ученая степень кандидата технических наук без защиты диссертации.
И.И. Радченко являлся заместителем наркома внешней торговли РСФСР (1921–1922), членом Президиума, заместителем председателя Главлескома (1923–1931), членом Совета ВСНХ РСФСР, а также занимал ряд ответственных должностей в Главгеологии, объединениисахарной промышленности «Сахаротрест» (1922–1924), Средневолгострое.
Делегат 16-го съезда, 17-й конференции ВКП (б). Радченко И.И. – директор научно-исследовательского института торфяной промышленности Инсторфа (1927–1930, 1934–1935), глава советской делегации на международной конференции энергетиков в Лондоне (1928), делегат всемирного электротехнического конгресса (1928), Лейпцигской выставки (1930), директор Геологического комитета BCHX (1929–1930), заместитель начальника Средневолгстроя (1932–1934), начальник Управления строительством заводов по искусственному обезвоживанию торфа (1936).
И.И. Радченко был организатором и первым редактором журнала «Торфяное дело», выходящего с 1924 года. В 1934 году при его участии на базе филиала Инсторфа в Минске был открыт Институт торфа АН БССР. И.И. Радченко – автор многих статей о торфяном топливе, состоянии торфяной промышленности в журналах «Торфяное дело», «За индустриализацию», «Известия Инсторфа», «Экономическая жизнь», газетах «Горнорабочий», «Торгово-промышленная газета», «Правда», «Комсомольская правда», «Тверской край», воспоминаний, в том числе о В.И. Ленине, редактор сборников трудов о торфе.»
Ну вот, не знаю, для чего это всё перечислять, на самом деле. Возможно, для того, чтобы финальный акт встраивался в этот «спектакль» жизни в сталинском СССР логически безупречно.
«В ночь на 16 августа 1937 года Радченко был арестован на посту начальника Управления по строительству и эксплуатации заводов искусственного обезвоживания торфа за участие в «антисоветской организации правых».
Он обвинялся в том, что наряду с вербовкой участников контрреволюционной организации «проводил вредительскую работу, направленную на разрушение торфяной промышленности как путем срыва планов добычи торфа, так и путем создания диспропорции между добычей и сушкой торфа». Военная коллегия Верховного суда СССР 8 февраля 1938 года вынесла приговор о 25 годах «строгой изоляции». Умер в Соль-Илецкой тюрьме (Илецкий острог, «Чёрный дельфин») Оренбургской области 1 мая (по некоторым данным 1 апреля) 1942 года.
Радченко И.И. реабилитирован 21 июля 1954 года.»
На страничке репрессированных с фамилией Радченко можно найти и его.
«…путём создания диспропорции»…
Ну что ж, бюст этого человека (или этому человеку? подскажите, как правильно!), в связи с 50-летием образования торфяной опытной станции, был поставлен летом 1977 года в посёлке, названном его именем в 1965. Туда мы и отправимся.
Но прежде, следует ещё немного рассказать про болото Галицкий мох, у которого и возникла ТОС, вырос посёлок Радченко, и которое послужило опытной базой развития торфяной промышленности СССР. Кстати, весьма примечательно, конечно, и интересно, как целая промышленная отрасль сначала развилась и затем угасла вследствие технологического прогресса на других направлениях. Зато оставила множество техногенных артефактов от заброшенных узкоколеек, вымерших посёлков, останков торфобрикетных заводиков из красного кирпича, перегрузочных станций и огромных площадей раскопанных болот, полуболот, заболоченных лесов, выросших на них, илистых водоёмов с водой цвета крепкого чёрного чая и следов старых дорог пунктиром на картах…
Так вот, болото Галицкий мох находится между Октябрьской железной дорогой с посёлком Редкино и шоссе М10, кроме того, М11 разрезает его непосредственно. Общая площадь его 4171 га, а промышленные залежи торфа занимали 2635 га. Так, к сведению, средняя мощность (да, да, ну не толщина слоя же)) торфа 1.8 м, максимальная 4.5 м. Это мне скачалась целая монография «ТОРФЯНЫЕ БОЛОТА ЦЕНТРАЛЬНЫХ ОБЛАСТЕЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЧАСТИ РОССИИ: ИХ ТРАНСФОРМАЦИЯ ЗА ПОСЛЕДНИЕ 100 ЛЕТ» от авторов из Института водных проблем Российской академии наук и Института геохимии и аналитической химии имени В.И. Вернадского Российской академии наук. (Кстати, там довольно интересно про разным образом отайниченные: Журавлиная Родина, болота нацпарка Лосиный остров, торфяной массив Радовицкий мох, болота нацпарка Мещёра и т.д.). Во время жары 2010 года на болоте Галицкий мох развился торфяной пожар, который продолжался несколько месяцев. В настоящее время Галицкое болото представляет собой площадь, изрытую полуразрушенными мелиоративными каналами, местами сильно заболоченную, местами осушенную, покрытую преимущественно хвойными лесами с примесью берёзы, ивы, осины. В восточной части болота с 2014 года стали проводиться работы по восстановлению болота путём его подтопления. На болоте создана экологическая тропа, демонстрирующая опыт обводнения осушённого торфяника (это по данным источника, а где такая тропа в реальности, мне понять не удалось). К болоту мы ещё сходим 😊, а пока – в посёлок!
А, вот ещё. Сначала я собирался, как обычно, в фотоальбом тайника выложить свои свежие фотографии, не вошедшие в описание. Но потом решил разместить вот эти, из брошюры «Торфяная опытная станция» 1930 года, изданной Научно-исследовательским торфяным институтом (Инсторфа). Пожалуй, они полнее иллюстрируют всю историю.
