...Почувствуй на миг,
Как огонь полыхал,
Как патроны рвались и снаряды,
Как руками без кожи
Защелку искал командир,
Как механик упал,
Рычаги обнимая,
И радист из ДТ
По угрюмому лесу пунктир прочертил,
Даже мертвый,
Крючок пулемета сжимая...
С. Орлов
В начале 2011 года перед входом в музей-панораму "Сталинградская битва" появился танк. Непохожий на другие экспонаты. Остов боевой машины без башни, израненной, ставшей могилой своему экипажу. Танк Т-34, потерянный во время Сталинградской битвы 19 декабря 1942 года. И вновь найденный 25 января 2011 года, поднятый со дна реки Добрая в Суровикинском районе.
В экспозиции военной техники музея-панорамы множество танков. Большинство из них послевоенные экземпляры, не участвовавшие в боевых действиях. Некоторые - восстановленные машины военного времени, завязшие на марше в болотистой местности, утонувшие в реках и покинутые экипажами, как например Т-34 поднятый со дна реки Голубая в Калачёвском районе.
И есть единственный - погибший в огне Сталинградской битвы. Павший в жестоком бою на дальних подступах к Сталинграду.
Морозный день декабря 1942. В тот день в Суровикино ворвались 11 танков 46-го танкового полка при поддержке пехоты. Однако, немцы пехоту отсекли, и прорвавшиеся танкисты попали в окружение. В ходе часового кровопролитного боя в районе консервного завода все танки были уничтожены. Данная машина была подбита на льду речки Доброй.
Погиб танк от детонации боекомплекта. В Т-34 боеукладка располагается на полу под башней - то есть за спинами механика-водителя и стрелка-радиста. На ней сидят командир танка и заряжающий. Немецкие артиллеристы знали, куда стрелять. Снаряд вошел сзади-слева, прошив опорный каток и наиболее уязвимый нижний бортовой бронелист (толщина 45 мм, расположен вертикально), и попал точно в ящики боеукладки. Незамедлительный взрыв. Танк развалился, как карточный домик от дуновения ветра: в разные стороны полетели бортовые и лобовой бронелисты, на десяток метров вверх взмыла, подобно ракете, башня.
Шансов выжить у экипажа не было...
Вот здесь он шел... Окопов три ряда.
Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.
Вот след, где он попятился, когда
Ему взорвали гусеницы миной.
Но под рукою не было врача,
И он привстал, от хромоты страдая,
Разбитое железо волоча,
На раненую ногу припадая.
Вот здесь он, все ломая, как таран,
Кругами полз по собственному следу
И рухнул, обессилевший от ран,
Купив пехоте трудную победу.
Уже к рассвету, в копоти, в пыли,
Пришли еще дымящиеся танки
И сообща решили в глубь земли
Зарыть его железные останки.
Он словно не закапывать просил,
Еще сквозь сон он видел бой вчерашний,
Он упирался, он что было сил
Еще грозил своей разбитой башней.
Чтоб видно было далеко окрест,
Мы холм над ним насыпали могильный,
Прибив звезду фанерную на шест -
Над полем боя памятник посильный.
Когда бы монумент велели мне
Воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне,
Я б на гранитной тесаной стене
Поставил танк с глазницами пустыми;
Я выкопал его бы, как он есть,
В пробоинах, в листах железа рваных, -
Невянущая воинская честь
Есть в этих шрамах, в обгорелых ранах.
На постамент взобравшись высоко,
Пусть как свидетель подтвердит по праву:
Да, нам далась победа нелегко.
Да, враг был храбр.
Тем больше наша слава.
Последние две строфы этого стихотворения Константина Симонова теперь стали эпитафией павшему стальному бойцу, вставшему ныне в вечном карауле на берегу Волги. Недолгим был его жизненный путь. Родившись в 1942 году на Нижнетагильском танковом заводе, танк погиб в этом же году возле города Суровикино, в огне Сталинградской битвы.
