Дуб-почтальон [TR/18105]

Хотелось бы вам пересказать одну легенду или сказку, услышанную у костра, вокруг которого расположилась на ночлег туристская группа. Это были не крымчане, они приехали откуда-то издалека, кажется из Сибири. Не знаю, придумали они ее сами или слышали от кого-то, но рассказчик — бородатый парень, — когда пришла его очередь, сказал просто: «Расскажу о дубе в каньоне». Вот его рассказ.

Деревья, как и люди, умирают от старости или гибнут от болезней, топора или огня. Они сражаются друг с другом, и победители живут много дольше побежденных. Но нужна необыкновенная удача, чтобы дерево прожило весь положенный ему срок. Такая удача выпадает одному из многих тысяч.

Когда-то давным-давно деревья были живыми, они могли разговаривать друг с другом и даже передвигаться с места на место. Их язык хорошо понимали жившие тогда люди, они бережно относились к деревьям, считая их своими друзьями, — ведь те давали им кров, защиту и пищу. Для костров и постройки жилищ они использовали только мертвые стволы, упавшие на землю.

Но шло время, людям все больше и больше требовалось древесины — они строили огромные дома, а их печи, как ненасытные чудовища, непрерывно пожирали топливо. И вот зазвенели топоры и пилы в лесах и рощах. Бывшие друзья с глухим стоном падали на землю, обнимая ее своими руками-ветвями. И постепенно люди разучились понимать язык деревьев, он стал не нужен им. Наиболее часто и самыми первыми гибли высокие и могучие деревья. Некоторые из них пытались уйти в непроходимые чащобы, но проходило время, и беглецов в конце концов настигали топор или пила.

Одним из таких глухих уголков, куда спрятались от людей наиболее старые и крепкие деревья, стал Большой каньон. Среди них был дуб, который много лет спустя стал называться «Почтовым». Древнее дерево окружали друзья, они беседовали, вспоминали прошедшие дни, стоически перенося смену времен года, бури и ураганы. Но один за другим старые друзья умирали. Безжалостное время, казалось, незаметно текущее над ними, разрушало их и в конце концов убивало. И пришло время, когда дуб остался один. Молодая поросль, окружавшая его, была уже не той тесно сомкнутой группой друзей, хорошо понимавших и любивших друг друга. Молодые деревья давно забыли язык, с помощью которого древние деревья общались друг с другом. Они беззаботно шелестели листвой, ничуть не думая ни о будущем, ни о прошлом. Им было абсолютно все равно, — убьет их топор или огонь или они будут жить много-много лет.

И вот именно тогда старый дуб, который прожил уже несколько сотен лет, получил название «Почтовый». Кто-то положил в его дупло письмо, обращенное не к кому-то конкретно, а ко всем тем, кто приходил сюда, ко входу в Большой каньон. И с тех пор веселый и добрый обычай стал передаваться от группы к группе, от человека к человеку. Дерево понимало все, что писали в своих посланиях люди. Оно грустило над грустными письмами (были и такие), радовалось бодрым, помогало, если к нему обращались с какой-нибудь просьбой: отыскать любимого, облегчить путь, улучшить погоду. Жизнь обернулась новой стороной. Каждый день «Почтовый дуб» с нетерпением ожидал прихода новой группы, новых писем, новых известий.

Но однажды дерево прочитало строки, напитанные ненавистью и злобой. Какой-то очень плохой и, возможно, несчастный человек написал письмо, в котором проклинал всех и все, живущее на земле. «Почтовому дубу» стало очень тяжело, ему было плохо весь день, а к вечеру, когда сгустилась тьма и завыла невесть откуда взявшаяся буря, стало еще хуже. Дерево протянуло ветки высоко в небо, прося забвения, и молния ужалила его в самое сердце. Злое слово убило «Почтовый дуб».

Рассказчик помолчал немного и, оглядев сидящих туристов, добавил: «Как говорится — сказка ложь, да в ней намёк ...»

Несколько писем дуба-почтальона:

«Почтовому Ящику в Большом каньоне Крыма.

Милый старый Дуб! На пути путешественников ты стоишь и, гостеприимно открыв свою грудь, принимаешь и хранишь человеческие радости.

У твоих узловатых корней мы сидели и делились впечатлениями. Говорили о любви. Тема любви — вечная. Ты был свидетелем наших разговоров, споров. А когда вдруг пошел сильный дождь, ты склонил свои ветви и укрыл нас. Мы молчали, зачарованные всем происходящим вокруг.

Кто-то вспомнил Невский в Ленинграде, другой Крещатик в Киеве, а я — Моховую в Москве...

И вдруг мы ощутили тысячи невидимых нитей, которые тянутся к тебе...

Тебя никто здесь не ставил, никто тебя не «очищает» по установленному графику почтамта. Письма опускаются без марок. Но все они доходят до адресата. Доходят потому, что в них столько радостного, хорошего, непосредственного.

Мы уходим, наш старый друг. Через два дня разъедемся в разные города, но тебя будем помнить долго...

Прощай, наш лесной Почтовый Ящик.

Под диктовку студентов».

«Нас шестеро ткачей из Иванова. Всем нам вместе 148 лет. Самой младшей — Светлане — 20. Ее двадцатилетие, исполнившееся сегодня, 12 августа, мы отпраздновали в каньоне. Мы все завидовали Светке: день рождения в такой романтической обстановке!

Света — художник по тканям. Она любит свою профессию, и в ее рюкзаке вместе с буханкой хлеба, сырками и помидорами — акварельные краски, цветные карандаши и альбом для рисования. После экскурсии в каньон у Светки появилось четыре новых эскиза-композиции. Их она считает самыми удачными за последний месяц. Если ее работа будет принята художественным советом фабрики, она ткань назовет так: «Прозрачный воздух, жемчужная вода и дрожащий лист папоротника каньона». Хотя и длинно, но зато отражает ее настроение. Как хорошо на свете жить!»

«Мы тоже туристы, туристы-«дикари». Приехали сюда из далекого Новосибирска. Мы не художники и не поэты — мы физики. Да, да, физики и натуральные «сухие» математики. И все же мы до мозга костей лирики... Последнее время многие говорят, что физики и математики, двигающие современную технику, придут на смену лирикам, поэтам. Не верьте, друзья! Разве стальное сердце самого совершенного робота может по-человечески чувствовать, наслаждаться, любить?

Мы пришли в каньон, и все, что увидели здесь, нас поразило. Каньон — это чудо! И разве когда-нибудь самая фантастическая техника сможет заменить чудеса природы, те живые соки, которые питают и поэта, и художника, и физика, и математика?.. Одним словом, мы считаем, что только лирик и романтик может быть настоящим физиком и математиком.

Сегодня мы говорили о нашем долге перед природой. Надо создать такого робота, который, сидя где-нибудь в каньоне, воспринимал всякое отклонение от норм поведения человека и тут же реагировал. Предположим, разбил какой-нибудь балбес бутылку в русле речки, — робот тут как тут: получай по всем правилам науки... Или, скажем, сломал ветку тиса, а робот отстегал его той же веткой. В общем, — как запрограммировано...»

Материал: один, два