Юрий Алексеевич Гагарин... Наверное, нет на земле уголка, где не слышали бы это русское имя. Апрельский день далёкого 1961 года сделал его всемирно известным. Весь мир ликовал: дорога в космос открыта! Много стран объездил Юрий Алексеевич после своего триумфального полёта, во многих городах побывал… Но подмосковные Люберцы помнят его невысоким худощавым подростком, в 1949-м году приехавшим поступать в ремесленное училище.
Но Люберцы были чуть позже, а сперва было родное Клушино, начало учёбы в школе, прерванное войной, тяжёлая жизнь в оккупированной деревне, детские “партизанские” вылазки - попытки побольше насолить фашистам, помощь раненому советскому лётчику сбитого неподалёку самолёта. Затем - долгожданное освобождение, переезд в Гжатск и новая школа. Юра рос обычным пареньком: непоседливым, любознательным, хулиганистым. "После немцев повсюду было полно боеприпасов, — рассказывает одноклассник Гагарина. — Ходили мы в Вельковский лес с мальчишками, разряжали потихоньку снаряды. Сядем верхом на снаряд, в руках зубило, молоток, бьём, потом отвинтим головку". Есть и более интересные воспоминания об проделках Гагары (школьное прозвище будущего космонавта). Вот что вспоминает ещё один гжатский одноклассник Юры Гагарина Лев Толкалин, который сдружился с ним на почве любви к технике и схожей неугомонности натур. Эти рассказы заслуживают цитирования: например, история о том, как в 14 лет мальчишки, прикрывшись заданием по ботанике, зайцами отправились в Москву на поезде — открыли самодельными ключами дверь в туалет, потом перебрались на крышу, а перед Москвой встретили там "блатных"
"Один из них тут же достал из кармана финку. А у Гагарина в руках вдруг появился здоровенный кухонный нож. Парням, видно, лень было связываться, денег они уже достаточно набрали. Они ушли. А я удивился: "Откуда у тебя такой тесак?" "Мать дала нам ветки и листья резать, — ответил Юрка. — Сказала хорошо наточить. Я и наточил. Мы же гербарий делаем для школы".
В Москве парни не только побывали в Политехническом музее и на выставке трофейного вооружения, но и успели обезвредить вора в троллейбусе: "Юркина реакция была на высоте. Гагарин в один приём выполнил подсечку и свалил карманника. Приёмом самбо стал заворачивать руки вора за спину, сидя у него на спине. Видно, старший брат — фронтовик Валентин — научил Юрку драться. Стоявшие рядом мужики опомнились и помогли удержать карманника на полу... Подоспел водитель троллейбуса, а двое мужчин согласились препроводить вора до милиции. "Сами справимся, — сказал Гагарин, — знаем, куда вести".
Звучит как ещё одна сцена из кино, но всё правда: и как Гагара на спор прыгал с моста в реку (отказаться нельзя, на кону честь компании), и как он из тех же соображений лез по отвесной церковной стене, и как состоялось его близкое знакомство с алкоголем — нашли с ребятами на станции цистерну спирта и, пока набирали "гостинцы" для отцов, напробовались сами. Гагарин гоняет на коньках, уцепившись за грузовик, ловит и продаёт раков, спасает приятеля от смерти при взрыве в немецких складах, делает первые фотоработы, подсматривая на пляже за одноклассницей, — и тот же Гагарин играет работника Балду и гайдаровского Тимура в школьных спектаклях, занимается в авиационном кружке, ухаживает за девочками и кричит на всю улицу, встретив гуляющих учителей — влюблённую парочку: "Лев Михайлович, как Олимпиада Петровна? А?!"
"Мы вокруг Юры компоновались", — рассказывает Толкалин в интервью и уточняет, что "группировка" сложилась… в духовом оркестре. Даже в дни, когда репетиций не было, оркестранты носили с собой мундштуки как аналог кастета: при встрече с вражескими шайками очень пригождалось музыкальное образование.
В 1949 году после окончания шестого класса гжатской школы 15-и летний Юра решает поступать в ремесленное училище в Москве. Как не старался отец, мечтавший, что сыновья пойдут по его, плотницким стопам, отговорить паренька от этой затеи, как не уговаривала его мама, переживающая, как там её дитятко в большом городе будет, Юра твёрдо стоял на своём.
В столице Юра остановился в семье Савелия Ивановича, старшего брата отца. Вместе со своим дядей он объехал все московские ремесленные училища, но везде слышал одно и то же: “Набор окончен. Да и не принимаем с шестью классами”. Приуныл Юра… А вечером его двоюродная сестра Тоня принесла радостную новость: в Люберцах при заводе сельскохозяйственных машин есть училище и семилетка там не обязательна. А значит - скорее в Люберцы!
В подмосковном городе будущего космонавта встретили неприветливо: от желающих попасть в училище отбою не было. Те, у кого в документах была хоть одна троечка, могли расстаться с мечтой о поступлении. Но у Юры-то одни пятёрки, и паренёк несколько воспрял духом. И действительно, в приёмной комиссии ознакомились с Юриным свидетельством об окончании шести классов и сразу же посоветовали готовиться к экзаменам. Экзамены Юра успешно сдал, но в группу слесарей или токарей, как ему хотелось бы, Гагарин не попал: туда брали только с семилеткой. И попал гжатский паренёк в группу литейщиков. "В Москве памятники стоят, видели? Так это же формовщики и литейщики их отливали. Огненные специальности, очень нужные, и вы будете ими владеть!" — завлекал абитуриентов директор. Завуч вспоминал: "Юра показался мне поначалу слишком хлипким, тщедушным. А вакансия оставалась единственно в литейную группу, где дым, пыль, огонь, тяжести… Вроде бы ему не по силам". Но Юра выдержал и вскоре бодро рапортовал в письме домой о своих впечатлениях. “Это очень интересная специальность, - писал он, не скрывая гордости, - памятник Пушкину в Москве литейщики сделали…” Так же из его письма родные узнали, что Юре уже выдали форму и он успел в ней сфотографироваться, скоро пришлёт фотокарточку и что - самое главное! - как отличнику учёбы ему предоставили место в общежитии.
В Люберцах Гагарин провёл два года, и здесь его имя впервые попало в газету: заметка в "Заводской правде" похвалила учеников седьмого класса — Гагарина, Чугунова, Черножукова, Золотова, Напольскую и других, которые на экзаменах "первыми до установленного времени сдали работы по алгебре". После голодных лет условия в училище казались райскими: харизматичные преподаватели, красивая форма, общежитие (по 15 душ в комнате), трёхразовое питание, а для литейщиков — ещё и молоко за вредность. В училище Гагарин завёл соперника по спорту, который научил его крутить "солнце" на турнике, а в вечерней школе редакторствовал в стенгазете и нравился девочкам. Друг по училищу вспоминает: "Для девочек он был Юрочкой — настолько он привлекательный был, настолько добрый, никогда никого не обидит; улыбка, сам весь как мяч-попрыгун". Позже преподаватель уже в лётном училище заметит: "У него не было такого сугубо мужского крутого характера… Бывало, ругаешь Гагарина, он опустит голову и хлопает глазами, покраснеет весь. Похвалишь его, он тоже голову опустит, чуть не плачет стоит, то есть какой-то девичий характер был у него в натуре. Было в нём что-то такое милое".
Помимо учёбы в училище и вечерней школе Юра занимался спортом. В баскетбольной команде училища невысокий, но очень проворный паренёк был капитаном.О своем друге-сопернике рассказывает бывший формовщик-литейщик Люблинского литейно-механического завода Александр Бувин: “1950 год. Ремесленное училище № 15 металлургов города Москвы при знаменитом заводе «Серп и Молот». Я, подмосковный деревенский паренек, учусь на формовщика-литейщика фасонной стали. Днем – теория по изучению литейного дела или производственная практика на заводе. А вечером вместо прогулок с девочками в соседнем Лефортовском парке я спешил в большой спортивный зал нашего ремесленного училища. Тут глаза разбегались: что выбрать?
Я пошел в бокс. Мотив определил тренер Акинфеев. Сказал на общем собрании, что мы, мужчины, обязаны в дальнейшем защищать своих любимых девушек и жен от хамов и хулиганов. Такая перспектива пришлась мне по душе. Начал усердно тренироваться. Но вскоре, когда я физически окреп и освоил основные приемы защиты, честный и понимающий тренер выгнал меня из секции бокса. Отвел в сторонку и вежливо огорчил:
– Саша, когда тебя, извини, бьют по морде, ты почему-то приветливо улыбаешься своему противнику. Нельзя так! Злости в тебе нет. Спортивной злости. Иди-ка, парень, играть в волейбол или баскетбол. Ты прыгучий, подвижный, наверняка сгодишься там…
Я перешел к прыгучим баскетболистам и волейболистам. Приняли. Сгодился. Обрадовался. Но занервничал, когда к нам в спортзал стали приезжать наши «сородичи» по литейному делу из РУ № 10 сельхозтехники города Люберцы.
Паренек я был не мелкий, не размазня. Но в «межсоседских профессиональных» соревнованиях всегда проигрывал у сетки и у кольца какому-то низкорослому, но чересчур проворному улыбчивому люберецкому пареньку. Тот частенько опережал в борьбе меня и даже наших высоких, «крупнокалиберных» прокатчиков и сталеваров. Шустрый, проворный, юркий, люберецкий пацан умудрялся в решающий момент каким-то чудом проскальзывать меж нами. И забрасывал мяч!
– Чертенок из табакерки! – сокрушались наши рослые баскетболисты. – «Юрок», да и только!
Так и прижилась в нашем РУ эта кличка шустрому и юркому пареньку из Люберец – «Юрок». Честно говоря, мне очень хотелось поближе познакомиться с таким необыкновенным и славным парнем, моим ровесником из подмосковных Люберец. Помог случай. Презабавный.
Однажды заигрались мы в нашем спортзале допоздна. Ничья да ничья. Решили на том закончить. Без обиды. Закончили, пожали друг другу руки. Успокоились. Но тут вдруг поняли: страшно есть хочется! Однако наша столовка уже закрылась. А люберецким ребятам и того хуже: им до дома еще целый час добираться. Значит, насчет ужина им вообще ничего не светило…
Как тут быть? Мы как гостеприимные хозяева просто-напросто обязаны были накормить наших люберецких друзей-литейщиков. Да и самим заодно хотя бы «червячка заморить». Словом, призадумались, где и как добыть еду?
Совещались недолго. Проблема разрешилась нами, хозяевами, просто и быстро. Всем ремесленникам к общей форменной одежде выдавали красивые, добротные ботинки на целый год. Мы, деревенские ребята, были экономными и практичными людьми. Носили одну обувку два срока. Так что почти у каждого оставались «про запас» новенькие ботинки. Зачем? Одни ребята отсылали этот честный «излишек» в деревню отцу или брату, другие берегли на всякий «черный» день.
Я сообразил, что вот он как раз и настал. Сбегал в камеру хранения, взял свои «сэкономленные» ботинки и сказал всем голодным спортсменам-литейщикам:
– Айда на Перовский рынок! Тут рядом. Продадим, перекусим, а заодно и познакомимся поближе!
Ботинки продали, не доходя до рынка. Купили приличную «охапку» белых дивно пахнущих батонов и десяток пачек маргарина.
Присели гуртом на зеленом откосе железнодорожной насыпи и с большим аппетитом «смолотили» всю нашу продуктовую добычу!
Люберецкие повеселели. Мы тоже. Всех потянуло на дружеское откровенное общение. Я подсел к «Юрку» и напрямик спросил:
– Тебя, Юрок, как зовут-то по-настоящему?
Он дружелюбно улыбнулся и ответил:
– Именно так меня и зовут – Юрка.
Удивленно спрашиваю:
– На кого учишься?
– На формовщика-литейщика. Нас почему-то многие «кротами» дразнят. В земле ковыряемся, вот и прозвали так. А у вас?
– У нас то же самое, – рассмеялся я от схожести ситуации, – но мы не обижаемся. Мы, деревенские, к земле привычные. Кстати, я – Сашка Бувин из подмосковной деревни Трехденево.
– Я тоже деревенский, – дожевав батон, отозвался мой собеседник, – гжатский я, зовут Юрка Гагарин.
Мы крепко пожали друг другу руки, а мне подумалось: «Фамилия-то у моего спортивного знакомца какая-то птичья»…”
На втором году группа Гагарина практиковалась на заводе; делали не что-нибудь, а архитектурное литьё для новых зданий МГУ: решётки, "ажурные колпаки" — всё вручную. Фактически это уже была профессия, и теоретически вполне можно было вернуться на родину и работать. Но такой вариант непоседливого Гагарина не устраивал. На горизонте маячила новая мечта и новая цель - техникум. И Гагарин отправляется в Саратов, чтоб продолжить учёбу в техникуме, где готовили мастеров-литейщиков, в том числе технологов. Отличника Гагарина приняли без экзаменов, но в качестве теста он снова отливал чугунные ажурные решётки, удивляя мастеров: "маленький, сноровистый и сильный, с отлитыми решётками челноком сновал".
Став "индустриком", Юра воевал, как все, с городскими и продолжал музыкальное образование, начатое в Люберцах: трижды в неделю трубил в оркестре. А ещё он впервые попал в планетарий, где читали лекции и показывали научное кино, и записался в физико-технический кружок, где впервые услышал о Циолковском.
Зарабатывать Юра тоже начал в Саратове: три месяца был физруком в детдомовском лагере, где успел организовать олимпиаду. По ночам "индустрики" разгружали баржи на Волге: стольник за ночь — но чего это стоило! А утром надо было на учёбу…
Там же, в Саратове Гагарин начинает пробиваться в авиацию. В аэроклуб его поначалу не взяли: нельзя было "уводить" кадры из техникумов. В области было ещё лётное училище гражданского воздушного флота, но для него нужно было среднее образование. Однако осенью 1954 года, когда Юра учился на четвёртом курсе, сделали "послабление" в аэроклубе — приём разрешили именно для студентов четвёртых курсов. И Юра начал летать...
А потом был учебный лагерь аэроклуба в Дубках, армия и Первое Чкаловское (оно же Оренбургское) военно-авиационное училище лётчиков имени Ворошилова, откуда, кстати, и помимо Чкалова выпустилось две сотни асов. Именно здесь Юра услышит от инструктора Ядкара Акбулатова то самое "Поехали!", которое вскоре станет историческим, и здесь в Гагарине сразу вычисляют перспективного командира, дают ему сержантское звание и делают его помощником командира взвода. А потом - служба на Севере, за полярным кругом, в посёлке Луостари в 30 км от Финляндии, рапорт с просьбой о зачислении в группу кандидатов в космонавты, само зачисление, бесконечные тренировки и, наконец, те самые звёздные 108 минут, в одночасье сделавшие его знаменитым на весь мир.
Люберецкое ремесленное училище гордилось своим звёздным воспитанником. Основанное в 1922 году, когда открылись профессионально-технические курсы по подготовке рабочих для Люберецкого завода имени Ухтомского, с 1925 года оно начинает готовить кадры в системе фабрично-заводского обучения. В 1940 году ФЗО переименовано в ремесленное училище №10. В 1951 году образовательное учреждение окончил Гагарин, а в 1962-м открыл свои двери небольшой, всего в один зал, мемориальный музей первого космонавта Земли, разместившийся в стенах люберецкого училища. Хоть помещение музея и небольшое, но интересных экспонатов здесь хватит не на один час рассматривания и разглядывания. На обычном ковре, например, стоит настоящий ложемент - индивидуальное кресло космонавтов, в котором они преодолевают моменты взлета и посадки. Есть здесь бюст Гагарина, изготовленный слепым и глухонемым художником, а также парта, за которой сидел Гагарин, стол директора, за которым Юрий писал заявление о поступлении, и множество редких фотографий с однокашниками. Музей очень камерный, но интересный, живой.
И Юрий Алексеевич не забывал про родное училище. После своего исторического витка вокруг нашей планеты первый космонавт дважды побывал в его стенах: 30 сентября 1965 года Гагарин приезжал на 25-летие училища, тогда он оставил запись в книге почетных гостей. Второй раз первый космонавт посетил училище 22 февраля 1968 года, за месяц до своей трагической гибели. Именно тогда он подарил музею скафандр и костюмы летчиков высшего пилотажа. Уже в 1969 году училищу было присвоено имя Гагарина, с 1995 года оно стало профессиональным лицеем № 10 имени Юрия Гагарина, а в 2012 год лицей вступил в новом статусе, став Люберецким политехническим техникумом. Корпус, в котором учился первый космонавт Земли получил название Гагаринский. В этом корпусе и разместился музей, который вначале своего существования был только для своих учеников, а после реконструкции в 2012 году гостеприимно приглашает всех желающих ознакомиться со своей экспозицией.
Обязательно остановитесь перед памятником Гагарину у входа в музей. Скульптор Анатолий Новиков изобразил первого космонавта буквально стоящим на звездном пути, с приветственно поднятой рукой. В 2011 году англичане отлили в Ижевске точную копию люберецкого памятника, и установили ее на бульваре Мэлл в Лондоне.
Так кто же такой Юрий Гагарин? Сверхчеловек или обычный парень? По-моему - обычный. Ни чуть не умаляя его достоинств, приведу мнение человека, пожалуй, лучше всех знавшего сильные и слабые стороны каждого из первого отряда космонавтов. Николай Каманин, руководитель подготовки первых космонавтов, которого отряд называл "дядькой" говорил о Юрие: "Мне лучше других известно, что Гагарин — это только счастливая случайность, на его месте мог быть и другой".
Гагарин мог ставить перед собой цель и упорно идти к ней. Наверное, поэтому в решающий час, в час выбора, судьба благосклонно улыбнулась ему, в одночасье сделав его улыбку знаменитой на весь мир…
Время работы: По предварительной договоренности.
Стоимость билетов: Вход в музей свободный.
Контакты: 8 (495) 503-45-77.
По материалам
И книги Валентина Алексеевича Гагарина “Мой брат Юрий”
P.S. Вспомнилась мне одна история, услышанная несколько лет назад и лишний раз доказывающая, что Юрий Алексеевич Гагарин и после своего звёздного полёта считал себя совершенно обычным человеком и очень смущался от свалившейся на него славы. Историю эту рассказала мне одна моя старинная приятельница, Алла Николаевна.
Случилось это в середине 60-х. Алла Николаевна, которую все тогда называли просто Аллочкой, только-только закончила институт и по распределению пришла работать на калининградский ЗЭМ (ныне - РКК “Энергия”). В обеденный перерыв зашла она перекусить в заводской буфет. Взяла себе пирожки, да чай и пристроилась с ними в углке, на свободной стоечке. Все остальные места, в том числе - и несколько сидячих, заняты были. И вот ест она, и боковым зрением замечает, как зашёл в буфет невысокий мужчина в военной форме. Ну, зашёл, и зашёл. На этом заводе военные часто бывали, Аллочке они уже примелькаться успели…
А этот мужчина купил что-то себе, подошёл к Аллочке и спрашивает, свободно ли тут. Аллочка глаза на него подняла и обомлела: перед ней сам Гагарин стоял с подносом в руках! “Да, да, Юрий Алексеевич, тут свободно!”
Сидящие за столиком, услышав знаменитое имя, оглянулись и повскакивали со своих мест:
Юрий Алексеевич, садитесь, пожалуйста!
Покраснел Гагарин, засмущался:
Нет, не надо, я тут, в уголке постою. А вот девушку мы усадим! Вы не возражаете?
Может, и хотела Аллочка возразить, да все слова от волнения позабыла. А Юрий Алексеевич взял её поднос и на освободившийся столик его перенёс. За подносом последовала и Аллочка. А сам Гагарин вернулся к стойке в уголке и принялся за свою сосиску с зелёным горошком...
