Памятник В. И. Чапаеву в Самаре [VI/14262]

Предложение о создании в Самаре памятника “герою гражданской войны — В. И. Чапаеву с группой красногвардейцев и партизан” возникло в краевом обществе ветеранов революции и гражданской войны уже вскоре после его образования в 1929 году. Обращение о добровольных взносах, опубликованное в Самаре, было отправлено в города Поволжья и везде нашло отклик. Испытанный веками, объединяющий многих людей во имя благородного дела принцип “всем миром” и на сей раз восторжествовал: на специальный счет № 9018, открытый в Самарском отделении Госбанка, стали поступать деньги от различных организаций, обществ, учреждений, коллективов заводов и фабрик, городских и районных Советов, бывших красногвардейцев, партизан и чапаевцев. А образованный крайкомом партии и комитет по сооружению памятника приступил к решению вопросов, связанных прежде всего с идейно-образным содержанием будущего монумента, выбором для него места, организацией творческого конкурса и приглашением ведущих скульпторов страны принять в нем участие.

И лучшим оказался утвержденный в августе 1931 года проект известного Матвея Генриховича Манизера и его соавтора скульптора-художника Елены Янсон. (К тому времени Манизер был уже известен в Самаре своим памятником Владимиру Ильичу Ленину, сооруженным к 10-й годовщине Октября в центре площади Революции.) В мае 1932 года одобрение получил и проект высокого постамента-пьедестала, разработанный архитектором И. Лангбардом при участии М. Манизера. Постоянно контролируя ход работ, крайком партии и крайисполком оказывали скульптору необходимую помощь. А некоторые из тех, кто хорошо знал В. И. Чапаева, даже участвовали в разработке характера памятника и его сюжета. По признанию Манизера, огромную пользу в понимании личности В. И. Чапаева, состава отряда и многих деталей военного быта принес своими советами его ближайший соратник комбриг И. С. Кутяков, возглавивший 25-ю дивизию после гибели ее командира. Иван Семенович Кутяков вообще был одним из тех, кто первым высказал мысль о памятнике и вел переговоры с Манизером. Он подробно отвечал на все его вопросы и просьбы, часто бывал в мастерской. В январе 1936 года И. С. Кутяков, уже став комкором, был назначен заместителем командующего Приволжским военным округом.

Собирая и изучая обширный документальный материал, Манизер пришел к выводу, что создавать образ Чапаева без чапаевцев невозможно. Тогда же пришла идея показать Чапаева на коне. Манизер впервые не только в своем творчестве, но и вообще в советском монументальном искусстве воплотил идею конного многофигурного памятника. …Чапаев на вздыбленном коне, обнажив саблю, ведет в атаку своих бойцов. Единство движения всей группы, воодушевленной единым порывом, ее динамика, героический пафос и глубокая осмысленность этого пафоса подчеркиваются фигурой комиссара, бегущего чуть впереди. А поворот головы комиссара и Чапаева вправо, их призывные взгляды и решительно указующая шашка начдива создают полное впечатление, что горстка бойцов во главе с Чапаевым и комиссаром — лишь часть наступающей лавины.

При этом состояние предельного душевного напряжения, экспрессии не огрубляет, не искажает человеческие черты атакующих. Их лица естественны, индивидуальны и выразительны. Комиссар, боец-башкир, крестьянин-партизан, грузчик-красногвардеец, иванововознесенская ткачиха, матрос, красногвардеец в форме и сам Чапаев — люди, взятые из жизни. И ваятель — силой своего таланта и художественного воображения — дал им вечную жизнь в бронзе.

“Образы, намеченные в эскизах, — писал Манизер,— разрабатывались потом на основе подходящей натуры. Отдельный типаж взят с непосредственных участников гражданской войны. Так, например, мне позировал несколько сеансов старый сибирский партизан. Пензенский татарин-рабочий дал мне прекрасный материал для волжского грузчика…” А прообразом бойца-башкира, поднимающегося с земли и крепко сжимающего винтовку, послужил Гайса Юсупов — слушатель Военно-медицинской академии. Позировал Манизеру и сын Чапаева, будущий генерал-майор Александр Васильевич Чапаев, внешне очень похожий на отца.  Для единственной женской фигуры (Анна-пулеметчица), идущей вслед за полководцем, Манизеру позировала ткачиха Ткачева, бывшая в то время заместителем председателя Самарского горисполкома. Уже после открытия памятника ее карьера оборвалась, когда она была обвинена в правотроцкистской деятельности. Но фигура бывшей ткачихи, разумеется, никуда не делась с одной из главных площадей города.

В период создания памятника возникали самые различные, порой очень сложные организационно-творческие вопросы. По своим размерам монумент был задуман как один из наиболее крупных в то время в стране (основание — 17 на 22 метра, высота — 10 метров, размер фигур — полторы натуральные величины, вес бронзы, пошедшей на отливку, 12 тонн). А срок — невероятно короткий, всего восемь месяцев. И это, по признанию Манизера, представляло наибольшую трудность.

В общественном просмотре памятника в Ленинграде участвовали представители фабрик и заводов, землячеств красных партизан, Союза советских художников и Средневолжского крайисполкома. 20 октября разобранный памятник срочным ценным грузом отправляется в Самару. 28 октября сооружение пьедестала было завершено, а фигуры памятника получены. Началась их установка под руководством Манизера. Все работы нужно было закончить 3—4 ноября, с тем чтобы открыть памятник, как и намечалось, 6 ноября, в канун пятнадцатой годовщины Великого Октября. И они были закончены! Иначе не появилось бы 4 ноября 1932 года постановление № 118 крайисполкома “Об открытии памятника В. И. Чапаеву в Самаре”.

Площадь празднично украшена. У здания крайисполкома ждет начала военный оркестр. Когда часы на Доме Красной Армии показали четверть пятого, на площадь вступили бывшие красные партизаны, чапаевцы, участники гражданской войны, приехавшие из разных городов и сел Поволжья. Над площадью, заполненной жителями города, тишина ожидания. На постамент памятника, ставший трибуной, поднимаются члены крайкома партии и крайисполкома, комитета по сооружению памятника, Общества бывших красногвардейцев и красных партизан, И. С. Кутяков и другие боевые соратники В. И. Чапаева, его родные и скульптор М. Г. Манизер. Гремит салют. Спадает брезент. Вспыхивают лучи прожекторов, освещая бронзовых чапаевцев и начдива. Радость… Восторг… Слезы… Благодарные аплодисменты… Для многих то были незабываемые минуты новой встречи с Чапаевым, встречи со своим, еще совсем недавним боевым прошлым.

Вот строки газетной публикации: “Полбицын говорит о победах на фронтах гражданской войны, и о Чапаеве:
- Пусть этот памятник будет всегда напоминать нам о славных героических днях борьбы за власть Советов. Выступает Ермаков (горсовет). Выступает командующий ПриВО Федько. От саратовских чапаевцев – Петров. Представитель чапаевцев Нижней Волги, соратник Чапаева, красный командир – Горбачев. Последним выступает сын Чапаева — Александр Чапаев:
- Товарищи, сегодня чествуют моего отца, которого не забудут его товарищи и которого не забудем мы, молодежь. Славные революционные дела Чапаева всегда будут примером для нас. И я, комсомолец, буду драться так же, как и отец, за власть Советов, за генеральную линию партии. Митинг закрывается. Оркестр играет “Интернационал”. Собравшиеся на площади долго не расходятся…”

Время прогресса и интенсивного строительства совпало с открытием памятника. Закончено строительство Магнитки, Днепрогэс дал промышленный ток, пущен Первый Государственный подшипниковый завод, состоялась закладка Комсомольска-на-Амуре, завершен Кузнецкстрой. Уже вскоре после открытия памятник В. И. Чапаеву стал одним из символов города Куйбышева и слился с его обликом. Став идейно-смысловым и композиционным центром небольшого, распахнутого в сторону Волги пространства, монумент удивительным образом объединил скромный, но всегда приподнято-праздничный ансамбль разностильных по архитектуре зданий маленькой площади, в центре которой некогда был театральный скверик.

С тех пор площадь, включившая в себя и небольшой отрезок улицы Фрунзе, вдоль дома крайкома партии и крайисполкома, стала называться площадью имени В. И. Чапаева. Здесь и раньше, начиная с 1917 года, проводились различные митинги, массовые собрания, торжественные шествия войск. Существует так же копия памятника В. И. Чапаеву — на Выборгской стороне в Ленинграде, на Тихорецком проспекте. Когда в Ленинграде, перед отправкой в Самару, собрали для общественного просмотра всю скульптурную композицию, ее увидел Сергей Миронович Киров. Памятник ему понравился, и он предложил отлить точно такой же для Ленинграда, что и было исполнено в октябре 1933 года.