Липицкая битва — одна из самых жестоких и кровавых междоусобных битв в русской истории. Произошла в 1216 году на реке Гзе или Кзе (как доказал А. Н. Оленин, речь идёт о реке Колокше близ села Лыково), неподалеку от Юрьева-Польского. В этой битве решилась судьба наследства Всеволода Большое Гнездо — Владимиро-Суздальского княжества.
Подготовливая описания тайника столкнулся с противоречивой информацией об описании битвы. В сети и книгах попадались статьи и обсуждения на форумах, которые все были интересны и значимы. Встала дилемма- как быть и что включать в описание... Совершенно случайно попалась на глаза нижеприведенная Повесть, вкак нельзя лучше подходящая под описание.
Настоятельно рекомендую посмотреть о битве из серии фильмов История государства Российского » 61-я серия. Липецкая битва
ПОВЕСТЬ О БИТВЕ НА ЛИПИЦЕ
Подготовка текста, перевод и комментарии Я. С. Лурье
О побоищи новогородцѣмъ съ Ярославом. съ смолняны.
О побоище новгородцев с Ярославом. В 6724 (1216) году. 1 марта во вторник пошел Мстислав с новгородцами на своего зятя Ярослава, а в четверг побежали к Ярославу клятвопреступники Владислав Завидович, Гаврила Игоревич, Юрий Олексинич, Гаврилец Милятич с женами и детьми. Новгородцы же пошли через Селигер и пришли на верховья Волги, а Святослав осадил Ржевку, городок Мстислава, с десятью тысячами войска. Мстислав же с Владимиром Псковским быстро пришли с пятьюстами человек — всего столько было воинов, и пришли спешно, а те убежали прочь. А Ярун засел в городе с сотней воинов и отбился от них, и Мстислав взял Зубцов и вышел на реку Вазузу. И пришел Владимир Рюрикович со смольнянами.
И послаша на Торжокъ Ярославу о миру, а сами сташя на Холохне. Ярослав же отвѣтъ да: «Мира не хочю, пошли естя, поидѣте же, нони сту нас достанется одинъ вас». И ркошя промеж себе князи: «Ты, Ярославе, съ силою, а мы съ крестом».
Послали в Торжок к Ярославу предложить мир, а сами стали на Холохне. Ярослав же дал ответ: «Мира не хочу, пришли, так идите; нынче на сто наших будет один ваш!» И сказали, посоветовавшись между собой, князья: «Ты, Ярослав, с силою, а мы с крестом!»
Ярославли же мужи изчиниша твердь, а пути от Новаграда засѣкошя, и рѣку Тферцу. И ркошя новгородци князем: «Поидем к Торжку». И князи ркоша: «Аще поидем к Торжку, то попустошимъ Новгородскую власть».
Воины Ярослава построили укрепление и поставили засеки на путях от Новгорода и на реке Тверце. И сказали новгородцы князьям: «Пойдем к Торжку». И князья сказали: «Если пойдем к Торжку, то опустошим Новгородскую волость».
И тако поидоша къ Тфери, начашя имати села и жечи, а на Ярослава не бѣ вѣсти, в Торжку ли или въ Тфери. И Ярославъ же слышав, оже емлют села, еха ис Тръжку въ Тферь, поимав с собою старѣйшая мужи новгородскыа, и молодых избором, а новотръжци вси. И посла сто мужь избранных в сторожу, они же выехавше за 15 верстъ от града явишась, ту бо стали бяху князи наши, 5 неделя поста.
И так пошли к Твери, и начали захватывать села и жечь, а об Ярославе не было вести — в Торжке ли он или в Твери. А Ярослав, услышав, что занимают села, поехал из Торжка в Тверь, забрав с собой старейших мужей новгородцев и младших по выбору, а новоторжцев взял всех. И послал сто избранных мужей в сторожевой отряд; они же, отъхав пятнадцать верст от города, стали; а тут же стояли наши князья, расположив полки и ожидая великого сражения. И послали Яруна с младшими людьми, и напал на него сторожевой отряд Ярослава, и помог Бог Яруну, он захватил тридцать три воина Ярослава, семерых убили, а иные бежали в Тверь. Это была первая победа над ними — в день Благовещения святой Богородицы, на пятой неделе поста.
И бѣ вѣсть у тѣх, что Ярославъ въ Тфери, и тако ездяху в зажитие не боящеся. И оттолѣ послаша Яволода, боярина Володимеря,
И пришла к ним весть, что Ярослав в Твери, и стали они без опасения ездить за припасами. И оттуда послали Яволода, боярина Владимира, к Константину Всеволодовичу в Ростов, а Владимира Псковского с псковичами и смольнянами послали на рубеж проводить его. А сами с новгородцами пошли по Волге, воюя, и пожгли поселения по Шоше и Дубне. А Владимир с псковичами и смольнянами взял город Коснятин и пожег его и все Поволжье. И встретил их, наших князей, воевода Еремей, посланный из Ростова князем Константином, и сказал: «Константин вам говорит с поклоном: я рад услышать о вашем походе; вот вам от меня на помощь пятьсот мужей ратников; пришлите ко мне со всеми делами моего шурина Всеволода».
И ту и отрядиста Всеволода с дружиною, и послашя къ Констянтину, а сами поидоша по Волзѣ вниз, и ту пометашя возы, а на кони полѣзошя и поедоша к Переяславлю воюючи. у Святѣй Марины априля 9 в Велик день, и ту приеха Констянтин князь с ростовци. И възрадовашася видѣвшеся, и крестъ цѣловашя, и отрядиша Володимера Псковского с дружиною в Ростов, а сами, пришедше с полки, сташя противу Переяславлю в Фомину неделю. И ехавше ис плъков под град, яшя человека, и испыташя, оже Ярослава в градѣ нѣтъ: пошол бяше к брату Юрьеви с полки, скопив волость свою всю с новгородци и с новоторъжци.
Тогда они снарядили Всеволода с дружиной и отправили к Константину, а сами пошли по Волге вниз; и тогда бросили обозы, сели на коней и пошли в Переяславль, воюя. Когда же они были у Городища на реке Саре у церкви Святой Марины на Пасху 9 апреля, тут приехал к ним князь Константин с ростовцами. И обрадовались встрече, и целовали крест, и отрядили Владимира Псковского с дружиной в Ростов, а сами, придя на Фоминой неделе с полками, стали напротив Переяславля. И выехав из войска под город, захватили человека и узнали, что Ярослава в городе нет: он уже ушел к брату Юрию с полками, взяв всех подвластных ему, с новгородцами и новоторжцами.
Юрьево княжение Всеволодича в Суждалѣ. И узрѣша плъкы стояща Ярославли и Юрьевы, и послаша Лариона соцкого къ Юрью: «Кляняем ти ся, нѣту намъ с тобою обиды; обида нам съ Ярославом». Отвѣцав же Юрьи: «Одинъ есмы брат съ Ярославом».
Княжение Юрия Всеволодовича в Суздале. А Юрий со Святославом и с Владимиром уже вышел из города Владимира со всей братьей. И были полки у них очень сильны: муромцы, бродники, городчане и вся сила Суздальской земли; из сел погнали даже пеших. О, страшное чудо и дивное, братия! Пошли сыновья на отцов, а отцы на детей, брат на брата, рабы на господ, а господа на рабов. И стали Ярослав и Юрий с братией на реке Кзе. А Мстислав и Владимир с новгородцами поставили свои полки близ Юрьева и там стояли. А Константин со своими полками стоял далее, на реке Липице. И увидели стоящие полки Ярослава и Юрия, и послали сотского Лариона к Юрию: «Кланяемся тебе, от тебя нам нет обиды; обида нам от Ярослава!» Юрий ответил: «Мы заодно с братом Ярославом».
И посласта къ Ярославу, ркуще: «Пусти мужи нвогородци и новотръжци, и что зашол еси волости новгородскыа, Волок вспяти. А миръ с нами възми, а крестъ к намъ цѣлуй, а крови не проливай».
И послали к Ярославу, говоря: «Отпусти мужей новгородских и новоторжских, верни захваченные волости новгородские, Волок верни. А с нами возьми мир, целуй нам крест, а крови не проливай».
Отвѣща же Ярослав: «Мира не хочу, а мужи у мене, но далече есте шли, а вышли есте как рыба на сухо». И сказа Ларьян ту рѣчь князем и новгородцемъ.
Ярослав ответил: «Мира не хочу, мужи ваши у меня; издалека вы пришли, а вышли как рыба на сушу». И передал Ларион эту речь князьям и новгородцам.
И пакы посласта къ обѣма князема с послѣднею рѣчью: «Мы пришли есме, брате Юрьи и Ярославе, не на пролитье крови, не дай Богъ створить того! Управимся, мы бо есмы племенници собѣ, а дадим старѣйшинство Констянтину, а посадите его в Володимерѣ, а вам земля Суждалскаа вся».
И снова послали к обоим князьям с последней речью: «Братья, Юрий и Ярослав, мы пришли не кровь проливать — не дай Бог сотворить такое! Договоримся, ведь мы же родичи; дадим старейшинство Константину — посадите его во Владимире, а вам вся Суздальская земля».
Юрьи же рече: «Рци брату Мстиславу и Володимеру: пришли есте, да куды хотите отъити? А брату Констинтину молвимъ: перемогай нас, тобѣ вся земля».
Юрий же сказал: «Скажи брату Мстиславу и Владимиру: пришли уже, так куда вам уходить? А брату Константину говорим так: пересиль нас, тогда вся земля твоя будет».
И тако Юрьи съ Ярославом възнесшеся славою, видѣвше у себе силу великую, не прияста мира и начаста пировати в шатрѣ с своими бояры. Молвит Творимиръ боярин: «Княже Юрьи и Ярославе, а меншаа братья в вашей воли! Оже бы по моему гаданию, лучше было миръ взяти и дати старѣйшинство Констянтину. Чи зримъ иже при наших полцѣх тѣх мало, Ростиславля племени, да князи мудри суть, и рядни, и хоробри, а мужи их, новгородци и смолняне, дерзъки суть к боеви. А Мстислава Мстиславичя и сами вѣдаете в том племени, иже дана ему от Бога храбрость изъ всѣх. А господина, гадаита».
И так Юрий с Ярославом вознеслись славой, видя у себя силу великую, не приняли мира и начали пировать в шатре со своими боярами. И сказал Творимир-боярин: «Князья Юрий и Ярослав и вся меньшая братия, которая в вашей воле! Если бы по моей мысли, лучше бы вам взять мир и дать старейшинство Константину. Хоть и видим, что рядом с нашими полками их мало, Ростиславова племени, да князья их мудры, достойны и храбры, а мужи их, новгородцы и смольняне, дерзки в бою. А Мстислава Мстиславича из этого рода вы сами знаете — дана ему от Бога храбрость больше всех. Подумайте, господа».
И не люба бысть рѣчь си Юрью и Ярославу. Нѣкто же рече бояръ Юрьевых: «Княже Юрьи и Ярославе, не было того ни в прадѣдехъ, ни при дѣдех, ни при отци вашем, оже бы кто вшед ратью в силную в Суждалскую землю, оже бы вышол цѣлъ. Хотя бы и вся Рускаа земля и Галичскаа, и Киевскаа, и Смоленскаа, и Черниговскаа, и Новгородскаа, и Рязанскаа, ни тако противу сей силѣ успѣют. Ажь нынешние полцы, право, навержемъ их сѣдлы».
Не люба была эта речь Юрию и Ярославу. И кто-то из бояр Юрьевых сказал: «Князья Юрий и Ярослав, не было того ни при прадедах, ни при дедах, ни при отце вашем, чтобы кто-нибудь пришел с войной в сильную Суздальскую землю и вышел цел. Хоть бы и вся Русская земля пошла на нас — и Галичская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская,— но никто против нашей силы не устоит. А эти полки — право, седлами их закидаем».
И люба бысть рѣчь си Юрьеви и Ярославу, и съзвша бояры и переднии свои люди, начаста глаголати: «Се пришел вы товаръ в рукы: вам же буди кони, брони, порты, а человека, иже кто иметь живаго, то сам убитъ будет; аще и златом шито плечие будет, уби и, а мы два надѣлива. Да не оставимъ ни одиного живаго. Аще кто с полку утечет не убит, а имемъ и, а тѣх повелѣваемь вѣшати, а инѣх роспинати. А о князех, оже будут у нас в руках, тогда сгадаем».
И люба была эта речь Юрию и Ярославу, и созвали бояр и главных своих людей, и начали говорить: «Вот добро само пошло нам в руки: вам будут кони, оружие, платье, а человека кто возьмет живого, тот сам будет убит; даже если в золотом будет оплечье — убей его, а мы вдвое наградим. Да не оставим ни одного в живых. Если кто и убежит из боя не убитый, а мы его захватим, прикажем одних повесить, а других распять. А о князьях, когда будут в наших руках, потом решим».
И отпустивша людии, внидоста в шатеръ з братьею, и начасти дѣлити грады, и рече Юрьи: «Мнѣ же, брате Ярославе, Володимерскаа земля и Ростовскаа, а тобѣ Новград, а Смолнескъ брату нашему Святославу, а Киев даевѣ черниговъскымъ князем, а Галич нам же».
И, отпустив людей, пошли в шатер с братьею и стали делить города, и сказал Юрий: «Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, а тебе Новгород; а Смоленск брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а Галич — нам же».
И цѣловашя крестъ межи собою, и писаша грамоты того не заступити. Ты же грамоты взяша смолняне по побѣдѣ в станех Ярославлих и даша своим князем. Юрьи же и Ярослав раздѣливше грады вси Русской земли, надѣющесь силѣ своей многой, почаста позывати к Липицам.
И целовали крест между собой, и написали грамоты, чтоб от этого не отступаться. Эти грамоты взяли смольняне в стане Ярослава после победы и отдали своим князьям. Юрий же и Ярослав, разделив города всей Русской земли в надежде на свою большую силу, стали звать на бой к Липицам.
Мстислав же и Володимеръ призваста Констянтина и гадавша с ним много, увѣриста и крестомъ, яко не быти в немъ перевѣту, и поидошя. И тое же нощи пополошишась, стояша за щиты всю нощь, кликоша бо въ всѣх полцех. И вструбиша в Констянтиновых полцех, слышавше Юрьи и Ярослав, хотѣста побѣгнути и уяшася. Заутра же приидоша князи к Липицам, где их позывали, а они тое нощь поскочили бяху за дебрь. И есть гора, словет Авдова, ту постави Юрьи и Ярослав свои полкы, а Мстиславь и Володимеръ и Констянтин и Всеволод поставиша полкы свои на другой горѣ, еже словет Юрьева гора, а посреди двою гору ручей, имя ему Тунег. И посласта Мстислав и Волдимеръ 3 мужи к Юрьеви, мира просяще: «Или не даси мира, да отступите дале на равно мѣсто, а мы на ваши станы поидем, или мы отступимь на Липици, а вы на наши станы».
Мстислав же и Владимир позвали Константина и долго с ним советовались, взяли у него крестное целование, что не изменит, и выступили. И той же ночью объявили тревогу, всю ночь стояли со щитами и перекликались во всех полках. И когда вострубили в полках Константина, и Юрий и Ярослав услышали, хотели даже побежать, но потом успокоились. Наутро же пришли князья к Липицам, куда их вызвали на бой, а суздальцы за эту ночь отбежали за лесистый овраг. Есть там гора, зовется Авдова, там Юрий и Ярослав поставили свои полки, а Мстислав, Владимир, Константин и Всеволод поставили свои полки на другой горе, которая зовется Юрьева гора, а между двумя горами ручей, имя ему Тунег. И послали Мстислав и Владимир трех мужей к Юрию, предлагая мир: «Если же не дашь мира, то отступите далее на ровное место, а мы перейдем на ваш стан, или же мы отступим к Липицам, а вы займете наш стан».
Юрьи же рече: «Ни мира емлю, ни отступаю. Пошли есте чресъ землю, то сее ли дебри не переидете?»
Юрий же сказал: «Ни мира не приму, ни отступлю. Пришли через всю землю — так разве этой заросли не перейдете?»
Надѣаше бо ся на твердь, бяше бо плотом оплетено мѣсто и насовано колья, ту бо стояху, глаголюще: егда ударят на нас в нощь. То слышав Мстислав и Володимеръ, посласта молодые люди бится. И бишяся ти день и до вечера, но бьяхутся не присердно, бяше бо того дни буря и студено велми. Заутра же хотѣшя поити к Володимерю, не заимаючи их плъков, почаша доспѣвати в станех. Они же видѣвше с горы, начашя сходити, глаголюще: ото бѣжати имъ. Си же текше възбиша их назадь. А ту пристиже Володимеръ Псковскый из Ростова, и начашя думати. Рече Костянтин: «Брате Мстиславе и Володимере, аще поидем мимо их, измятут ны в тылъ, а другое, мои люди к боеви не дерзи, тамо и разидутся по градом».
Он надеялся на укрепление, ибо они оплели это место плетнем и наставили колья, и стояли там, говоря: «Могут напасть на нас ночью». Узнали об этом Мстислав и Владимир и послали биться молодых людей, и те бились весь день до вечера, но бились не усердно, ибо была буря в тот день и очень холодно. А утром решили перейти к Владимиру, не завязывая стычек с их полками, и начали собираться в станах. Те же увидели с горы и стали спускаться, говоря: «Вот они и бегут». Но эти, придя, их отбили назад. Тут подошел Владимир Псковский из Ростова, и стали совещаться. И сказал Константин: «Брат Мстислав и Владимир, если пойдем на виду у них, то они ударят нам в тыл, а, кроме того, мои люди не дерзки в бою и разбредутся по городам».
Мстислав же рече: «Володимере и Констянтине, гора намъ не поможет, ни гора нас побѣдит. Позряще на креста и на правду, поидемь к нимь».
И сказал Мстислав: «Владимир и Константин, гора нам не поможет, и не гора нас победит. Надеясь на крест и на правду, пойдемте на них».
И почашя ставити плъкы. Володимир же Смоленскый постави плъкъ свой с краа, а от него ста Мстислав, и Всеволод с новгородци, и Володимеръ съ псковичи, а от него Констянтинъ с ростовци. Ярослав же ста своими полкы, и с муромскыми, и с городчаны, и с бродникы противу Володимеру и смолняном. А Юрьи ста противу Мстиславу и новгородцем съ всею силою Суздалской земли, а меншаа его братья противу Констянтину.
И начали устанавливать полки. Владимир же Смоленский поставил свой полк с края, далее стал Мстислав и Всеволод с новгородцами, и Владимир с псковичами, далее Константин с ростовцами. Ярослав же стал со своими полками, и с муромцами, и с городчанами, и с бродниками против Владимира и смольнян. А Юрий стал против Мстислава и новгородцев со всеми силами Суздальской земли, его меньшая братия — против Константина.
Нача же Мстислав с Володимеромъ укрѣпляти новогородци и смолняны, ркуще: «Братье, се вошли есми в землю силну, а позряче на Богъ, станем крѣпко, не озираимся назадъ: побегше, не уйти. А забудем, братье, домы, жены и дѣти, а коли любо умирати, хто хочеть пѣшь, или кто на конѣ».
Начали Мстислав с Владимиром воодушевлять новгородцев и смольнян, говоря: «Братья, мы вступили в эту сильную землю; станем же твердо, надеясь на Бога, не озираясь назад: побежав, не уйдешь. Забудем, братья, дома, жен и детей, а уж коли умирать — то, кто хочет, пеший, кто хочет — на конях».
Нвогородци же ркоша: «Мы не хочем измрети на коних, но отцы наши билися на Колакши пѣши».
Новгородцы же сказали: «Не хотим погибать на конях, но, как отцы наши на Колокше, будем сражаться пешими».
Мстислав рад бысть тому. Новгородци же ссѣд с коней, и порты и сапоги с себе сметавше, боси поскочиша. А смолняне же молодые полѣзше же с конь, тако же поидоша боси, завиваючи ноги.
Мстислав был этому рад. Новгородцы же, сойдя с коней и сбросив одежду и обувь, выскочили босыми. А молодые смольняне тоже спешились и пошли босыми, обвив себе ноги.
А по них отряди Володимиръ Ивора Михайловича а они топоры, ото бѣжати имъ, они же побѣгоша, и тако почаша я бити, подтяшя стягъ Ярославль. И пристиже Иворъ с смолняны же и досѣкошася другаго стяга, а князи же не доехали еще. Видѣвъ Мстислав рече: «Не дай Богъ выдати, Володимере, добрых люди».
А вслед за ними Владимир отрядил Ивора Михайловича с полком, а сами князья поехали за ними на конях. И когда полк Ивора был в зарослях, споткнулся под Ивором конь, а пешие воины, не ожидая Ивора, ударили на пеших воинов Ярослава, и, воскричав, они подняли кии, а те — топоры, они ринулись, а те побежали, и начали их бить, и подсекли стяг Ярослава. И приспел Ивор со смольнянами, и пробились к другому стягу, а князья еще не доехали. И, увидев это, Мстислав сказал: «Не дай Бог, Владимир, выдать добрых людей».
И удариша на них сквозѣ свои пѣшци, Мстиславъ своим полком, а Володимеръ своим, а Всеволод Мстиславич з дружиною, а Володимеръ съ псковичи, пристиже и Констянтинъ с ростовци. Мстислав же проеха 3-жды сквозѣ полкы Юрьевы и Ярославли, сѣкуще люди, бѣ бо у него топоръ с поворозою на руцѣ и сѣчаше тѣмь. Тако же и Володимеръ. И створиша брань велику, и досѣкошася до товаров. Юрьи же и Ярослав, видѣвше, аки на нивѣ класы пожинаху, побѣгоста с меншею братьею и с муромскими князи. Мстислав же рече: «Братье новгородци, не стойте к товару, прилежите боеви: възвергнут ли ся на нас и смятут ны».
И ударили на них сквозь свои пешие полки, Мстислав своим полком, а Владимир — своим, а Всеволод Мстиславич с дружиной, а Владимир с псковичами, подошел и Константин с ростовцами. Мстислав же проехал трижды через полки Юрия и Ярослава, посекая людей — был у него топор, прикрепленный петлею к руке, им он и сек. Так сражался и Владимир. Шел великий бой, досеклись и до обоза. Юрий же и Ярослав, увидев, что их косят, как колосья на ниве, обратились в бегство с меньшею братьею и муромскими князьями. Мстислав же сказал: «Братья новгородцы, не обращайтесь к добыче, продолжайте бой: если они вернутся, то сомнут нас».
Новгородци же не радячи товаръ бьяхуся, а смолняне падша на товарѣ и лупяху мертвых, а о бои не правяху. Побѣжени же бывше полкы силнии суждалстии месяца априля 21 в четверток 2 недели по Пасце.
Новгородцы же не ради добычи бились, а смольняне бросились на добычу и обдирали мертвых, а о бое не думали. Побеждены же были сильные суздальские полки 21 апреля в четверг, на вторую неделю после Пасхи.
О великъ, братье, промыслъ Божий! На томъ побоищи толико новгородець убиша на сступѣ; Дмитра пльсковитина, Онтона котелника, Ивана Прибышинича опонника, А си вси съхранени быша силою честнаго креста и правдою.
О, велик, братия, промысел Божий! На том побоище убили из новгородцев в схватке только Дмитра-псковитина, Антона-котельника, Ивана Прибышинича-ткача, а в отряде Иванка Поповича, терского данника, а в смоленском полку был убит один Григор Водмол, знатный муж. А все остальные были сохранены силою честного креста и правдой.
О многы побѣды, братье, безчисленое число, яко не может умъ человечьскый достигнути Юрьевых и Ярославлих избьеных, а изыманых бяше в станех въ всѣхъ в новгородскых и в смоленскых 60 муж. Аще бо быста вѣдала се Юрьи и Ярослав, то мирилася быста: се бо слава ею и хвала погыбе, и полци силнии ни во что же быша. Бяше бо у Юрья стягов 17, а трубь 40, толико же и бубнов, а у Ярослава стягов 13, а трубъ и бубнов 60. Молвяхут мнози люди о Ярославѣ, яко: «Тобою ся намъ много зла створи. Про твое бо преступление крестное речено бысть: “приидѣте, птици небесныа, напийтеся крови человечьскы; звѣрие, наядитеся мяс человечьскых”». Не 10 бо убито, ни 100, но тысяща тысящами, а всѣх избитых 9233 мужи. Бяше бо слышати крич живых, иже не до смерти убити, и вытие прободеных въ Юрьевѣ градѣ и около Юрьева. Не бѣ кто погребаа, а мнози истопошя бѣжаще в рѣцѣ, а инии забѣгши ранени измроша, а живии побѣгоша, овии к Володимерю, а инии к Переяславлю, а инии въ Юрьев.
О, многих победили, братья, бесчисленное число, ибо убитых воинов Юрия и Ярослава не может вообразить человеческий ум, а пленников во всех новгородских и смоленских станах оказалось шестьдесят мужей. Если бы предвидели это Юрий и Ярослав, то пошли бы на мир: ибо слава и хвала их погибли и сильные полки стали ни во что. Было ведь у Юрия семнадцать стягов, а труб сорок, столько же и бубнов, а у Ярослава тринадцать стягов, а труб и бубнов шестьдесят. Говорили многие люди про Ярослава так: «Из-за тебя сотворилось нам много зла. О твоем клятвопреступлении сказано было: “Придите, птицы небесные, напейтесь крови человеческой; звери, наешьтесь мяса человеческого”». Ибо не десять человек было убито, не сто, а тысячи и тысячи, а всех избитых девять тысяч двести тридцать три человека. Можно было слышать крики живых, раненных не до смерти, и вой проколотых в городе Юрьеве и около Юрьева. Погребать мертвых было некому, а многие, бежавшие к реке, утонули, а другие раненые умерли в пути, а оставшиеся в живых побежали кто к Владимиру, а иные к Переяславлю, а иные в Юрьев.
Князь же Юрьи, стояв противу Констянтину, и узрѣ Ярославль плъкъ побѣгшь, и тъй прибѣжа в Володимерь о полудни на четвертом кони, а трех одушив, въ первой срачицѣ — подкладъ и тый выверглъ. А сступу был въ обѣд год. В Володимерѣ же остался непротивный народ: попове, черньци, жены, дѣти, и видѣвше радовахуся, творяху посла от князя, и ти бо глаголаху: «Наши одолѣют». И се Юрьи прибѣглъ один, начал ездити около града, глаголя: «Твердите град». Они же слышавше, смятошася, и бысть в весельа мѣсто плач. К вечеру же прибѣгоша людие, инъ раненъ, а инъ нагъ, такоже и нощи тоя. И заутра, съзвавь людий, Юрьи рече: «Братья володимерци, затворимся в городѣ, негли отбьемся их».
Князь же Юрий стоял напротив Константина и увидел побежавший полк Ярослава, и он тогда прискакал во Владимир к полудню на четвертом коне, загнав трех коней, в одной сорочке, даже подседельник потерял. А началось сражение в обеденное время. Во Владимире же остался небоеспособный народ: попы, чернецы, женщины, дети, и, увидев всадника, обрадовались, думали, что это послы от князя, а им ведь говорили: «Наши одолеют». И вот Юрий прискакал один и стал ездить вокруг города, говоря: «Укрепляйте город». Они же, услышав, пришли в смятение, и был вместо веселия плач. К вечеру же прибежали сюда люди: кто ранен, кто раздет, то же продолжалось и ночью. А утром, созвав людей, Юрий сказал: «Братья владимирцы, затворимся в городе, авось отобьемся от них».
Молвять людие: «Княже Юрьи, с кимь ся затворим? Братья нашя избита, а инии изымани, а прок нашь прибѣгло без оружиа. То с чимь станем?».
А люди говорят: «Князь Юрий, с кем затворимся? Братия наша избита, иные взяты в плен, а остальные прибежали без оружия. С чем станем обороняться?»
Юрьи же рече: «То яз все вѣдаю, а не выдайтя мя ни брату Констянтину, ни Володимеру, ни Мстиславу, да бых вышол по свое воли из града». Они же тако обѣщашася ему.
Юрий же сказал: «Все знаю, но не выдавайте меня ни брату Константину, ни Владимиру, ни Мстиславу, чтобы я сам мог выйти из города по своей воле». Они ему это обещали.
Ярослав же такоже прибѣглъ одинъ в Переяславль на 5-мь кони, а четырех одушив, и затворися. И не доволѣ ему о первомь злѣ, не насытися крови человечьскыа, избив в Новѣграде людий много, и в Торжку, и на Волоцѣ, но и ту в бѣгъ изыма новгородци и смолняны, иже бѣ зашли гостьбою в землю его, повел в погребы вметати, что есть новгородцев, а иных в гридницу; и ту издохшеся въ множествѣ, а иных повелѣ затворити в тѣснѣ избѣ и издуши их 150, а смолнян 15 муж затворишя кромѣ, ти же быша вси живи.
Ярослав тоже прискакал один в Переяславль на пятом коне, четырех загнав, и затворился в городе. И не довольно было ему прежнего злодейства, не насытился крови человеческой, избив множество людей в Новгороде, в Торжке и на Волоке, но и теперь, уже бежав, он велел захватить новгородцев и смольнян, которые пришли по торговым делам в его землю, и всех новгородцев заточить в погреба, а других в гридницу, где они задохлись от скопления множества людей, а иных велел загнать в тесную избу и удушил их там — сто пятьдесят человек, а отдельно заточили пятнадцать человек смольнян — эти остались в живых.
Князи же, племя Ростиславле, милостиви суть и до хрестьянства добрѣ, той день стоаше на побоищи. Аще быша гонилися по них, то Юрьеви и Ярославу не ути было, а град бы Володимерь изъехали. Но тихо приидоша к Володимерю и обьехавше его, сташа в день неделный до обѣда и думаху откуду взяти и́. И тое нощи загорѣся в градѣ княж дворъ, и хотѣша новгородци полѣсти к граду, и не да им Мстислав, а въ вторник на нощь въ 2 час загорѣся же град, и горѣ до свѣта. Смолняне же просяхуся: «Ото чина взяти намь град». Володимер же не пусти их. И высла князь Юрьи с поклоном къ князем: «Не дѣйте мене днесь, а заутра поиду из града».
Князья же из Ростиславова племени, милостивые и добрые к христианам, весь день оставались на месте боя. Если бы погнались за ними, то Юрию и Ярославу не уйти бы было и город Владимир бы захватили. Но они осторожно подошли к Владимиру, и, объехав его, остановились в воскресение до обеда, и решали, откуда взять город. И в ту же ночь загорелся в городе княжий двор, и новгородцы хотели вторгнуться в город, но Мстислав не позволил им этого, а во вторник в два часа ночи загорелся весь город и горел до рассвета. Смольняне же просили: «Вот, кстати, нам сейчас взять город». Но Владимир не пустил их. И обратился Юрий с поклоном к князьям: «Не трогайте меня сегодня, а завтра я выеду из города».
Заутра же рано выеха Юрьи съ двѣма браты, и поклонися княземъ, и рече Мстиславу и Володимеру: «Братье, вам ся кланяю и челомь бою: вамъ животъ дати и хлѣбом накръмити. А Костянтин, брат мой, в вашей воли».
Утром же рано выехал Юрий с двумя братьями, и поклонился князьям, и сказал Мстиславу и Владимиру: «Братия, кланяюсь вам и бью челом: дайте мне жить и накормите хлебом. А Константин, мой брат, в вашей воле».
И да имъ дары многы, они же дашя ему миръ. Мстислав же и Володимеръ управиста ихъ: Констянтину Володимерь, а Юрью Радилов Городець. И тако вборзѣ спрятавшеся в лодьи, и владыка, и княгини, и людие вси поедоша вниз. Сам же Юрьи вшед в церковь в Святую Богородицу, удари челом у отня гроба и плачася глаголаше: «Суди Богъ брату моему Ярославу, оже мя сего доведе».
И дал им многие дары, они же даровали ему мир. Мстислав же и Владимир рассудили их: Константину дали Владимир, а Юрию — Городец Радилов. И так, поспешно забравшись в ладьи, владыка, княгини и все люди отправились вниз по реке. Сам же Юрий вошел в церковь Святой Богородицы, поклонился гробу своего отца и, плача, сказал: «Суди Бог брата моего Ярослава — он довел меня до этого».
И тако поиде из Володимеря в малѣ дружинѣ в Городець. Из Володимеря же выидоша съ кресты гражане же вси противу Констянтина. Князи ж с новгородци посадиста Констянтина в Володимери на столѣ отнѣ. Князь же Констянтин одари в той день князи, и новгородци, и смолнян дары многыми, а володимерцов води къ кресту.
И так пошел из Владимира с малой дружиной в Городец. Из Владимира же все горожане вышли с крестами навстречу Константину. Князья же совместно с новгородцами посадили Константина во Владимире на отчем столе. Князь же Константин одарил в тот день многими дарами князей, новгородцев и смольнян, а владимирцев водил целовать крест.
А Ярослав же еще пребываа в злобѣ и дыша гнѣвом и не покоряшеся, затворися в Переяславлѣ и творяшеся тамо избыти. Князи же, сдумавше с новгородци, поидошя к Переяславлю в пяток 3 недели по Пасце. Слышав се Ярослав, смятеся, нача высылати люди, моляся о мирѣ. И бысть вторник 4 недели, выеха Ярослав самъ из града, удари челом Констянтину брату и рече: «Господине, аз есмь в твоей воли, не выдавай мя тестю моему Мстиславу, ни Володимеру, а сам, брате, накръми мя хлѣбом».
А Ярослав, все еще пребывая в злобе, и дыша гневом, и не покоряясь, затворился в Переяславле и надеялся там остаться. Князья же, посоветовавшись с новгородцами, подошли к Переяславлю в пятницу третьей недели по Пасхе. Услышав это, Ярослав пришел в смятение, стал посылать людей, умоляя о мире. И во вторник четвертой недели выехал сам Ярослав из города, ударил челом брату Константину и сказал: «Господин, я в твоей воле, не выдавай меня ни тестю моему Мстиславу, ни Владимиру, а сам, брат, накорми меня хлебом».
Констянтин же управи Мстислава с Ярославом с зятем, и умиришася не доидучи Переяславля. А в среду в Преполовление придоша к Переяславлю, и ту Ярослав одари князи и новгородци дары великыми. А Мстислав, не идя к граду, поимав дары, посла в град и възмя дщерь свою, а жену Ярославлю, и что живых новгородцов, и что было съ Ярославомъ в полку, и выеха в станы за град. Ярослав же многажды высылашеся с молбою къ Мстиславу, прося княгини своей к собѣ, глаголя: «Чи не бывает поточи княземь? А мене по правдѣ крестъ убил».
Константин же рассудил Мстислава с Ярославом, зятем его, и, не доходя до Переяславля, они заключили мир. А в среду, в Преполовение, вошли в Переяславль, и тут Ярослав одарил князей и новгородцев великими дарами. А Мстислав, не входя в город, принял дары, послал в город и забрал свою дочь, жену Ярослава, и всех новгородцев, оставшихся в живых, и тех, кто был в войске Ярослава, и расположил свой стан за городом. Ярослав же много раз обращался с мольбой к Мстиславу, прося вернуть ему его княгиню, говоря: «Чего не бывает между князьями? А меня по справедливости крест наказал».
Мстислав же не пусти дщери своей к нему. И ту нощь стоявше князи поидошя розно: Костянтин к Володимеру, а Мстислав к Новуграду, Володимеръ к Смоленску, а другый Володимеръ къ Пскову, побѣдивше силнии плъкы и вземше свою честь и славу.
Но Мстислав не пустил к нему своей дочери. И, простояв всю ночь, князья разошлись в разные стороны: Константин ко Владимиру, а Мстислав к Новгороду, Владимир к Смоленску, а другой Владимир к Пскову, победив сильные полки и добыв себе честь и славу.
О побоищи новгородцѣмъ съ Ярославом.— Далее описываются события, происшедшие после столкновения Ярослава Всеволодовича (сына Всеволода Большое Гнездо) с новгородцами. Этим событиям посвящен рассказ предшествующего года, заимствованный из Новгородской первой летописи. Согласно этому рассказу, Ярослав Всеволодович нарушил новгородские вольности, захватил и сослал в Тверь двух новгородских бояр. Затем он удалился в Торжок (Новый Торг), находившийся на границе Новгородской и Владимиро-Суздальской земли, и начал осаду Новгорода; в городе наступил страшный голод. Послов, которых присылали ему из Новгорода, князь захватывал и на обращения новгородцев не отвечал. Тогда в город пришел Мстислав Удалой, князь торопецкий, уже прежде защищавший Новгород от владимиро-суздальских князей. Мстислав дал новгородцам клятву: «Положу свою голову за Новгород; освободим своих мужей — вашу братью; да не будет Новый Торг над Новгородом, ни Новгород над Торжком!»
...на зять свой на Ярослава...— Ярослав Всеволодович был женат на дочери Мстислава Удалого.
...крестопреступници...— Бояре, бежавшие к Ярославу, именуются «крестопреступниками» (клятвопреступниками) потому, что (как рассказывается в Новгородской первой летописи) они целовали «хрест честный к Мстиславу с всеми новгородци, яко всем одинакым быти» (выступать воедино), а затем изменили.
Новгородци же поидошя Серегиром...— Новгородцы пошли через озеро Селигер к границе Смоленской и Владимиро-Суздальской земли.
...осѣлъ Святославъ Ржовку...— Святослав — младший из братьев Ярослава, также помогавший ему в войне с Новгородом; Ржевка (Ржева Владимирская, Ржев) — город в Смоленской земле на границе с Новгородской и Владимиро-Суздальской землей.
...с Володимеромъ съ Псковскым...— Владимир Мстиславич, смоленский князь, брат Мстислава Удалого, княживший в это время в Пскове.
Ярунъ — по-видимому, воевода Мстислава, впоследствии участвовавший вместе с ним в битве на Калке в 1223 г.
Зубцев — город во Владимиро-Суздальской земле на реке Вазузе (приток Волги).
Володимеръ Рюрикович — племянник и союзник Мстислава Удалого.
...на Холохне.— Холохна (Холохольня), приток Волги на границе с Владимиро-Суздальской землей.
«Аще поидем к Торжку, то попустошимъ Новгородскую власть».— Это объяснение отказа князей от похода на Торжок (дефектное место в Новгородской Карамзинской летописи и восстанавливаемое по Новгородской четвертой и Софийской первой летописям) расходится с объяснением, читающимся в Новгородской первой летописи: «Поидем к Переяславлю, есть у наю (нас) третий друг» (речь идет о князе Константине Ростовском, о котором в рассказе говорится дальше).
...князи наши...— Речь идет, очевидно, о смоленских князьях Ростиславичах.
...на Благовещенье Богородици...— 25 марта.
...послаша Яволода, боярина Володимеря...— Яволд, по-видимому, боярин Владимира Мстиславича, не упоминается в рассказе Новгородской первой летописи.
...к Костянтину Всеволодичю в Ростов...— Старший сын Всеволода Юрьевича Большое Гнездо был обделен при распределении наследства отца (стольный город Владимир и главенство над братьями достались второму брату Юрию) и находился в оппозиции по отношению к братьям.
...Шешу и Дубну.— Шоша и Дубна — притоки Волги между Тверью и Кснятиным.
...город Коснятин (Кснятин) — город при впадении в Волгу реки Нерли.
...Всеволода, шюрина моего.— Речь идет о Всеволоде Мстиславиче-Борисовиче, шурине Константина, который был князем во Пскове незадолго до Владимира Мстиславича.
...поедоша к Переяславлю воюючи.— Город Переяславль (Северный) был наследственным владением Ярослава Всеволодовича, главного виновника событий 1216 г.
...бышя на Городищи на рѣцѣ Саррѣ...— Сарское городище находится при впадении реки Сары в Ростовское озеро (Неро) на южном берегу озера, противоположном Ростову.
Юрьево княжение Всеволодича в Суждалѣ.— Этот заголовок, читающийся только в Новгородской Карамзинской и Новгородской четвертой летописях (в Софийской первой его нет), не совсем точен, ибо княжение Юрия Всеволодовича началось не в 1216 г., а в 1212 г., когда умер Всеволод Большое Гнездо и Владимиро-Суздальский престол достался не Константину, а Юрию (впрочем, в Новгородско-Софийском своде, как и в Новгородской первой летописи, о вокняжении Юрия в 1212 г. не упоминается).
...и с Володимеромъ...— О каком Владимире, союзнике Юрия, здесь идет речь (он упоминается и в Новгородской первой летописи), неясно. Среди сыновей Всеволода Большое Гнездо был и Владимир (Дмитрий) Всеволодович, но, согласно Лаврентьевской летописи, он был взят в плен половцами в 1215 г. и вернулся из плена только в 1217 г.
...бродници...— бродники, племена (по-видимому, славянского происхождения), кочевавшие на нижнем Дону и принимавшие участие в ряде военных столкновений той эпохи, например в битве на Калке в 1223 г.
...городчане...— жители Городца Радилова на Волге, недалеко от Нижнего Новгорода.
...на рѣцѣ Кзѣ.— Река Кза (Гза, Хза) — приток реки Колокши (в свою очередь, впадающей в Клязьму), на которой стоит город Юрьев-Польский.
...на рѣцѣ Липицѣ.— Липица — река близ Юрьева-Польского.
...Творимиръ боярин...— «Творимир» здесь, судя по тексту Новгородской Карамзинской и Новгородской четвертой летописей, а также Тверского сборника,— собственное имя (а не обращение: «Твори мир...»). В Новгородской первой летописи этот персонаж не фигурирует. Имя это явно имеет символический характер, и весь рассказ чрезвычайно характерен для тенденций Новгородско-Софийского свода в целом.
...отцы наши билися на Колакши пѣши.— Речь идет о битве на Колокше (Колакше, Кулачке) в 1096 г., в которой новгородцы помогли князю Мстиславу Владимировичу (сыну Владимира Мономаха) одержать победу над его противником Олегом Святославичем. Согласно тексту Повести временных лет (в Радзивиловской летописи), новгородцы при этом (как и на Липице) спешились.
...отряди Володимиръ Ивора Михайловича...— Ивор Михайлович, очевидно, воевода смоленского князя; в других источниках не упоминается.
...връгше кии...— Кий (кый), по-видимому, боевой молот.
...топоръ с поворозою...— Повороза (повруза, повраз) — петля для привязывания предмета к руке.
...терскаго данника...— Терская волость (волость Тре) — юго-восточный берег Кольского полуострова, находившийся под властью Новгородской земли и плативший дань Новгороду.
...Григоръ Водмолъ, муж передний.— В отличие от перечня новгородских убитых, заимствованного из Новгородской первой летописи (где он читался в конце всего рассказа), упоминание об убитом смольнянине имеется только в Новгородско-Софийском своде.
..подкладъ и тый выверглъ.— В Тверском сборнике картина бегства Юрия Всеволодовича дополнена еще одной деталью: «...бе бо телом толст и тяжек».
Гридница — помещение для княжеской дружины.
...хлѣбом накръмити...— дать средства к жизни, взять под свое покровительство (сюзеренитет).
Преполовление — среда четвертой недели после Пасхи.
