Тайник заложен в рамках конкурса - Тайник для детей!
По мотивам сказки братьев Гримм "Гензель и Гретель"
Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми: мальчика звали Гензель, а девочку Гретель. Жил дровосек впроголодь; и вот настало такое трудное время, что ему не на что было купить даже кусок хлеба. Вот как-то вечером лежит он в кровати, не спит, а всё с боку на бок переворачивается, вздыхает и, наконец, говорит жене: - Что теперь будет с нами? Как нам детей прокормить, нам и самим-то есть нечего! - А знаешь что, - отвечала жена, - заведём их в лес подальше, чтобы не найти им дороги назад! Иного выхода у нас нету.
Чуть только начало светать, пришла мачеха и стала будить детей. - Вставайте, лентяи! Нужно идти в лес за дровами. - Потом дала им по кусочку хлеба Вот пришли они в самую чащу леса, и дровосек сказал: - Ну, дети, собирайте хворост, а я костёр разведу, чтобы вы не озябли. Набрали Гензель и Гретель целую кучу хворосту. Когда огонь хорошо разгорелся, мачеха говорит: - Ну, дети, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдём в лес дрова рубить. Когда кончим работу, вернёмся за вами. Сели Гензель и Гретель у костра, а в полдень они съели свой хлеб(1) Они всё время слышали стук топора и думали, что это где-нибудь недалеко работает отец. А постукивал-то вовсе не топор, а сухой сук, который отец подвязал к старому дереву. Сук раскачивало ветром, он ударялся о ствол и стучал. Сидели они так, сидели, от усталости у них стали закрываться глаза, и они крепко уснули. Когда они проснулись, в лесу было уже совсем темно. Заплакала Гретель и говорит: - Как нам теперь найти дорогу домой? Стал Гензель утешать сестрицу: - Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдёт, мы и отыщем дорогу. Когда взошла луна, отправились они искать дорогу. Искали её, искали, но так и не нашли. Сели они рядышком и так всю ночь и проплакали. (2)А утром на этом месте появился родничок из детских слёз. Утром дети пошли дальше. Идут и идут, а лес всё глубже и темней. Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку. Сидит себе и поёт, да так хорошо, что дети остановились и заслушались. Умолкла птичка, взмахнула крыльями и полетела перед ними, и пошли они за ней следом, пока, наконец, не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. (3) Подошли дети ближе, видят - избушка-то не простая: она вся из хлеба сделана, крыша у неё из пряников, а окошки - из сахара. Говорит Гензель: - Вот мы сейчас и поедим на славу. Вытянулся Гензель во весь рост и отломил кусочек крыши, чтобы попробовать, какая она на вкус, а Гретель стала лакомиться окошками. Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок: - Кто там ходит под окном? Кто грызёт мой сладкий дом? Отвечают дети: - Это гость чудесный, Ветер поднебесный! - а сами снова едят. Пришлась крыша Гензелю очень по вкусу, и он оторвал от неё большой кусок, а Гретель выломала целое круглое стекло из сахара и, усевшись около избушки, стала его уплетать. Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда старая-престарая старуха, опираясь о костыль. Испугались Гензель и Гретель, и все лакомства из рук выронили. Покачала старуха головой и говорит: - Эй, милые детки, как вы сюда попали? Ну, заходите ко мне, я вам зла не сделаю. Взяла она обоих за руки и повела в свою избушку. Принесла она угощение - молоко с оладьями, посыпанными сахаром, яблоки и орехи. Потом она постелила им две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали: "Мы, наверное, попали в рай". Но старуха только притворялась такой доброй, а на самом деле это была злая ведьма, что подстерегала детей, а избушку из хлеба построила для приманки. Если какой-нибудь ребёнок попадал ей в руки, она его варила в котле и съедала, и это было для неё самое большое лакомство. Глаза у неё были, как у всех ведьм, красные, и видели плохо, но зато у них нюх тонкий, как у зверей. Когда Гензель и Гретель подходили к её избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой: "Вот они и попались! Теперь уж им от меня не уйти!" Рано утром, когда дети ещё спали, она встала, посмотрела, как они спокойно спят да какие у них пухлые и румяные щёчки, и сказала про себя: "Вот это будет лакомый кусочек!" Схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла его за решётчатой дверью - пусть себе кричит сколько хочет, ничто ему не поможет! А потом разбудила Гретель и говорит: - Вставай скорее, лентяйка! Иди принеси воды и свари своему брату что-нибудь повкусней, вон сидит он в хлеву. Я хочу, чтобы стал он пожирнее, тогда я его съем. Горько заплакала Гретель. Но что было делать, пришлось ей исполнять приказание злой ведьмы. И вот готовила она для Гензеля самые вкусные блюда, а самой ей доставались одни лишь объедки. Каждое утро ковыляла старуха к хлеву и говорила: - Ну-ка, Гензель, протяни мне свой палец, я хочу посмотреть, жирненький ли ты. А Гензель взял и протянул ведьме вместо пальчика косточку. Ведьма плохо видела, пощупала косточку и удивлялась, отчего это Гензель не жиреет. Так прошло четыре недели, а Гензель всё не жирел. Надоело старухе ждать, и крикнула она девочке: - Эй, Гретель, наноси скорее воды! Жирного или тощего, всё равно я Гензеля завтра утром сварю. Ох как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду! Слезы так и текли у неё по щекам. - Ну, нечего хныкать! - крикнула старуха. - Теперь тебе ничего не поможет. - Сначала мы испечём хлеб, - сказала старуха, - я уже истопила печь и вымесила тесто. - И толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. - Ну, полезай в печь, - сказала ведьма, - да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать? Полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть её заслонкой, чтобы Гретель зажарить и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит: - Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть? - Вот глупая гусыня, - сказала старуха, - смотри, какое большое устье, и я-то могла бы туда залезть, - и она взобралась на шесток и просунула голову в печь. Тут Гретель как толкнёт ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! Но Гретель убежала, и проклятая ведьма сгорела дотла. Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула: - Выходи, Гензель, мы спасены! Старая ведьма в печке сгорела! Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда ей откроют дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали от радости и целовались! Теперь им нечего уже было бояться, и стали они вокруг избушки ходить да приметили одно дерево огромное. Да не просто огромное, а словно распахнутое и внутри пустое. Стали они то дерево поближе рассматривать и увидали - стоят там внутри него ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями. (4) - Ну, это будет, пожалуй, замечательным подарком нашему батюшке, - сказал Гензель и набил ими полные карманы. А Гретель говорит: - Мне тоже хочется что-нибудь домой принести, - и насыпала их полный передник. - А теперь бежим поскорей отсюда, - сказал Гензель, - ведь нам надо выбраться из ведьминого леса. Прошли они так часа два и подошли, наконец, к большому озеру, которое появилось из родничка детских слёз. (N50°31.313 Е 36°21.289) - Не перебраться нам через него, - говорит Гензель, - не видать нигде ни лавочки, ни моста. - Да и лодочки не видно, - ответила Гретель, - но вон плывёт белая уточка; если я её попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег. И кликнула Гретель уточке: - Нету мостика нигде, Ты свези нас по воде! Подплыла уточка, Гензель сел на неё и позвал сестрицу, чтобы она села вместе с ним. - Нет, - ответила Гретель, - уточке будет слишком тяжело. Пускай перевезёт она сначала тебя, а потом и меня. Добрая уточка так и сделала. Они счастливо переправились на другой берег и прошли дальше. А там лес показался им совсем знакомым, и, наконец, они увидели издали отцовский дом. Тут дети пустились бежать, влетели в комнату и бросились отцу на шею. С той поры, как отец бросил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его умерла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, а Гензель выбрасывал их из кармана целыми пригоршнями. И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо и хорошо. Много детских слёз утекло с тех пор, да и лес уже давно изменился. Пряничный домик исчез, оставив от себя лишь фундамент, который с трудом можно еще различить среди листвы. А озеро до сих пор блестит своими детскими слёзами в том лесу, и называют его не иначе как Угримским, т.е. "угрюмым", "грустным", в напоминание о всех детских слёзах, пролитых на земле.
