Посреди бескрайнего Владимирского Ополья стоит уникальных храм, аналогов которому нет. Для того, что бы понять это, нет необходимости быть архитектором или историком, достаточно просто увидеть его, приехав в маленький провинциальный городок Юрьев-Польский. В 1230—1234 годах владимиро-суздальские каменных дел мастера воздвигли в нем Георгиевский собор и изукрасили его весь белокаменной скульптурой, да так, что каждый камень кладки стал поистине драгоценным. Средневековый летописец, отмечая среди других событий года и это, был краток и сдержан: „Благоверный князь Святослав Всеволодич сверши церковь в Юрьеве святого мученика Георгия и украси ю“. Читаешь традиционную летописную формулу — и ни намека на то, что речь-то идет о чуде. То ли древний историк знал и другие подобные, а то и большие неизвестные нам чудеса, то ли надеялся, что будут на Руси еще большие красоты… Однако не сложилось. Уже через три года Русь была разорена ордами Батыя и древнее мастерство было навсегда утеряно.
Пройдя по шагам этого тайника вы сможете прикоснуться к «домонгольской» культуре древней Руси - на наш взгляд только Георгиевский собор Юрьева-Польского позволяет сегодня сделать это – а также получить представление о том, почему разорение монголами Руси в этот период было неизбежно...
Но вернемся к Георгиевскому собору. То, что мы видим сегодня, и первоначальная композиция каменного убора, к сожалению, не одно и то же. Это, по существу, два разных собора. Их отделяет друг от друга событие, печальное для всей истории отечественного искусства, — за время татарского владычества собор обветшал и в XV веке обрушился. Но слава о нем была велика (недаром первый Успенский собор Московского Кремля Иван Калита строил по образцу Георгиевского). И Иван III без промедления послал восстанавливать храм известного на Москве строителя Ермолина. Трудная задача стояла перед зодчим. И хотя летописец засвидетельствовал, что Ермолин собрал рухнувшее здание „сизнова и поставил, как и прежде“, мы знаем, что это не так. Собор стал приземистым, нескладным и, что самое горестное, почти вся скульптура оказалась перепутанной. Из неверно, без всякого смысла скомпонованных рельефов образовалась каша — своего рода гигантский ребус. Более того, многие камни Ермолин «потерял» и только в ХХ веке они были собраны учеными с окрестных дворов и сегодня находятся внутри собора. Тем не менее, мы отдаем дань уважения древнему реставратору —в пределах возможного Ермолин сохранил памятник искусства. Он не перетесывал камни, не добавлял в кладку новых, а пользовался только уцелевшим материалом, поэтому все рельефы собора — подлинные камни XIII века. Стоит вспомнить, какая судьба постигла родственные Георгиевскому собору по убранству и архитектуре постройки, — Нижегородский храм (1227 г.) после разрушения разобрали до основания и от его скульптуры до нас дошли только голова льва, а собор в Суздале (1225 г.) возобновили из кирпича; время сохранило нам всего несколько фрагментов от его резьбы.
Георгиевский же собор продолжал говорить с потомками, хотя монолог его и был непонятен, рождал вопросы. Какие скульптурные композиции входили в состав каменного декора? Какой они имели вид и в каком порядке располагались? Каков смысл всей скульптурной системы в целом? Кто были мастера, воздвигшие собор и украсившие его? И сколько было их? И откуда они? Откуда идет этот стиль говорящей архитектуры? Выросли ли его традиции на нашей почве или пришли извне? И, наконец, какова подлинная архитектура собора?
Почему важно знать ответы на все эти вопросы? Разгадка тайны Георгиевского собора могла бы открыть для нас захватывающую картину стремительного, поистине головокружительного по темпам расцвета, который переживала культура Владимирской Руси накануне монгольского нашествия. Первым к сложной проблеме расшифровки этого ребуса вплотную подошел русский историк К. Романов. В начале нынешнего века он установил, что большинство фигурных рельефов входило в сюжетные композиции, составлявшие как бы огромные резные картины, и две из этих композиций. („Преображение“ и так называемый Святославов крест) полностью реконструировал. Это был большой успех, но вскоре ученый почему-то оставил работу. И все-таки практически на все вопросы, которые XIII век задал науке на каменных страницах собора, ответы были даны, и сделал это наш современник Георгий Карлович Вагнер. Самое удивительное, что для этого ему понадобилось всего пять лет. Работа началась с того, что каждый (!) камень собора был ощупан руками, обмерен и сфотографирован. А ведь одних скульптурных рельефов сохранилось 450, да почти столько же камней с орнаментом. С каждого камня снималась на кальку копия в натуральную величину. Потом копии эти были уменьшены до размеров этикетки спичечного коробка, и вот из них-то исследователь стал раскладывать бесконечные пасьянсы. Ключом к реконструкции стали сохранившиеся от первоначальной кладки нижние части стен здания. Сначала ученый шел путем Романова, то есть реконструировал отдельные композиции. На разных фасадах собора можно видеть одинаковые фигурки спящих юношей. Их сохранилось только пять, хотя должно быть семь, потому что они принадлежат сюжету „Семь спящих отроков эфесских“. В его основе лежит известная с IV—V веков поэтическая легенда о семи юношах-христианах из Эфеса, которые укрылись в пещере от гонений римского императора. Там они чудесным образом уснули и пробудились от этого „анабиоза“ через триста лет уже при торжестве христианства. Истинное расположение фигур этой композиции можно было установить, пользуясь сложившейся в средние века иконографией. Хорошим подспорьем оказался амулет XIII века, найденный в Суздале (известный суздальский змеевик, который хранится в Историческом музее). Семь отроков расположены на нем по кругу, каждый в такой же позе, что и фигуры на рельефах собора. Закругленные очертания фигур вместе с круговой композицией выражали идем единства и согласия героев легенды. Эти рельефы — один из самых одухотворенных образов скульптуры собора. Они предвосхищают рублевских героев. Кстати, работая во Владимире, рядом с Юрьевым-Польским, Рублев наверняка видел скульптуру Георгиевского собора неповрежденной… Таким же методом были восстановлены остальные сюжетные композиции: „Вознесение“, „Три отрока в пещи огненной“, „Даниил во рву львином“… Но, пожалуй, центральной частью работы стала реконструкция аркатурно-колончатого фриза, которым накрепко был препоясан собор. На северном фасаде фрагмент фриза сохранился полностью. На западной стене он обрывается. Далее, на западном фасаде в кладке стены в беспорядке разбросано множество больших фигур. Среди них — Христос, Иоанн Предтеча, архангелы, апостолы. Ученый знал: все эти образы — обязательные участники композиции деисуса. Деисусные чины, как известно, составляют непременную часть древнего русского иконостаса. Это позволило реконструировать каменный деисусный чин Георгиевского собора из 11 фигур. А как же фриз? И ученый сделал вывод: утраченную часть фриза составляли фигуры мучеников и святых воинов, небесных покровителей Владимиро-Суздадьской земли, которые как бы в торжественной процессии двигались к апостолам и архангелам деисуса. Будто десятки воителей — вся богатырская Русь — вышли на рубежи отчего края. Не меньше хлопот доставила расшифровка странных портретных изображений на капителях собора. Скорее всего, это могли быть воины, но их шлемы с виду напоминали больше колпаки. Из летописи известно, что у вдадимиро-суздальских князей была наемная дружина из кочевников. За князя в разное время воевали половцы, могли здесь быть и кавказские аланы, предки нынешних осетин. Этнографы знают подобные головные уборы у аланов, сохранились они и у венгров. Поэтому маски на капителях, скорее всего, изображали ближайшее окружение, „гридьбу“ Юрьев-польского князя. Между прочим, на рельефах трона Ивана Грозного есть фигуры в точно таких же шапках-колпаках. Труднее всего оказалось установить смысл и найти места прежнего расположения звериных рельефов; сделать это без досконального знания средневековой звериной символики было невозможно. Драконы, например, считались некогда символом язычества, и их нередко изображали под „распятием“, что означало победу христианства. Так и расположились в реконструкции два дракона Георгиевского собора. А рельеф слона, который символизировал царственное величие, было логично придвинуть к окну княжеской ложи. Подобное размещение известно из искусства Западной Европы. Такому же осмыслению подверглись сказочные образы птицы-сирин, кентавра-китовраса, дремлющего льва Когда Вагнер восстановил картину первоначального резного убранства, выяснилось, что скульптуре тесно на стенах нынешнего собора. Дело в том, что здание, воздвигнутое при Святославе, было значительно выше и имело силуэт совершенно отличный от того, который мы видим сегодня. Исчисляя пропорции Георгиевского собора, Вагнер установил что прежде он был гораздо стройнее, а его ступенчатый верх предвосхищал архитектуру Москвы XVI века. Разработку этого интересного приема можно видеть на примере собора Андроникова монастыря, где теперь помещается музей Андрея Рублева. И, наконец, перед исследователем стояла еще одна проблема: определить авторов небывалого сооружения. На стенах здания Вагнер различил художественный почерк сразу нескольких мастеров. Две артели работали здесь — к такому выводу пришел ученый. Одна, числом в 12 мастеров, резала скульптуру, другая, более многочисленная, растительный орнамент. Анализ выявил индивидуальные манеры резчиков — Вагнер смог дать детальные характеристики работе каждого и описать выполненные им рельефы. И что не менее важно, он убедительно доказал, что в большинстве своем создатели собора были русскими мастерами. Во главе дружины камнерезов и строителей стоял главный мастер — Бакун, свое имя он оставил на северном притворе собора. Это был русский мастер с очень широким кругозором, недаром его резцу принадлежат самые интересные рельефы, и именно он подсказал ряд оригинальных мотивов скульптуры заказчику Святославу. Интерес Бакуна к светским сюжетам был необычен для того времени. Гигантскую поэму в камне он увенчал арочками с рельефами княжеских дружинников, расположив их на барабане главы — прямо под куполом, выше всех иерархов церкви! Факт, беспримерный для средневековья! Через четыре года Юрьев-Польский был сожжен монгольскими ордами.
Справка: Чтобы попасть внутрь собора, нужно обратиться в кассу местного краеведческого музея, что в Михайло-Архангельском монастыре. Время работы с 9 до 17 (касса до 16), в понедельник до 15, выходной – вторник. Обязательно посетите экспозиции музея. Особенно выставку уникальных деревянных скульптур 16-17 веков.
Что бы понять, почему Русь в тот момент была совершенно не в состоянии противостоять нашествию организованной армии Чингизидов, проедем от Юрьев-Польского 10 км на север в село Городище.
И сейчас здесь высятся семиметровые валы летописного города Мстиславль (XII-XIII вв.), окруженные глубоким рвом, даже сегодня частично заполненным водой. Мстиславль никогда не имел военного значения - во второй половине 12 века в нем располагался загородный двор Юрьевского князя.
Но 21 апреля 1216 года, около Мстиславля произошла одна из крупнейших битв в истории междоусобных войн Древней Руси. Владимиро-суздальский князь Юрий потерпел поражение от коалиции, возглавляемой его старшим братом Константином и несколькими князьями из смоленского рода Ростиславичей. Мы опустим описание истоков конфликта, подробнее о нем вы можете прочитать в первоисточнике, ссылка на который дана ниже, и сосредоточимся на описании самой битвы.
Прямо напротив деревни, через дорогу по которой вы приехали из Юрьев-Польского, высится Юрьева гора (на современных картах – вершина 182 м.) Именно здесь расположил свои войска Юрий, сын Всеволода-Большое Гнездо, надеясь перехватить противника – своего брата Константина (Ростов), объединившегося с князьями из рода Ростиславовичей Мстиславом и Владимиром (Новгород и Псков). Незадолго до этого к Юрию присоединился его брат Ярослав (отец Александра Невского) со своими войсками. 18 апреля ростово-новгородско-смоленская армия приблизилась к Юрьеву и узнала о диспозиции противника. Мстислав и Владимир Рюрикович остались около Юрьева, а Константин продвинулся на восток, к истокам р.Липица. Маневр был удачный. Союзники отрезали Юрия от стольного города Владимира. Занимая стратегически выгодное положение, они начали переговоры. Их посол Ларион пытался вбить клин между суздальскими князьями, выставляя Ярослава единственным виновником войны. Он безрезультатно добивался освобождения новгородских заложников и владений, захваченных Ярославом. 19 апреля, Юрий послал врагам формальное предложение сразиться у Липиц. Константин прибыл к Мстиславу и Владимиру на совещание. Обсуждение было долгим. В конце концов, решили вызов принять. Вечером войска союзников выступили с разных направлений в поход. Всю ночь шум и крики говорили о движении армий. Утром новгородцы, смоляне и ростовцы вышли к Липицам и обнаружили, что врага там нет. За ночь Юрий передвинулся к северу, на Авдову гору. Его противники стали на Юрьевой горе. Настроенные в пользу Ростиславичей летописцы намекают на трусость Юрия и Ярослава, утверждают, что предыдущей ночью их армия чуть не бежала от пения труб в полках Константина. Возникновение паники во владимиро-суздальской армии вполне возможно. Ночные передвижения в условиях приближающегося противника легко могут вызвать смятение. К тому же не все воины Юрия верили в справедливость его дела и жаждали битвы. Тем не менее, вызов Юрия с последующим отходом на Авдову гору был тонко рассчитанным ходом. Это видно из характера местности - Авдова гора – самое высокое место в северных окрестностях Юрьева. На картах 1980-х гг. она имеет максимальную высоту 225 м над уровнем моря. Юрьева гора (максимальная высота 182 м) поднимается над южным отрогом Авдовой горы. У северо-западного склона Юрьевой горы располагался Мстиславль. Своим вызовом к битве Юрий достигал двойного эффекта. Во-первых, решительность владимирского князя поднимала дух колеблющихся сторонников. Во-вторых, он спровоцировал противника на движение к Юрьевой горе, а сам укрепился на господствующей позиции. С Авдовой горы Юрий мог свободно наблюдать за действиями врага. В случае атаки армия Юрия имела преимущество позиции.
Когда вы возьмете последнюю точку и будете двигаться к Авдовой горе по современной дороге на Алексино, то сможете сами оценить преимущество позиции Юрия. Кроме высоты ему помогали заросли (летописная "дебрь"), прикрывавшие подходы с юга. Их дополнительно укрепили кольями и плетенью. Если Ростиславичи и Константин попытались бы уйти на глазах у противника, то они морально бы признали свое поражение. Кроме того, суздальцы легко заметили бы отход и могли ударить по тылам уходящей армии. Юрий явно надеялся пересидеть противника на удобной позиции. Противники Юрия попытались выманить его на равнину. Три их посла предложили владимирскому князю альтернативу. Либо сам Юрий отойдет на ровное место, либо Ростиславичи и Константин передвинутся назад, к Липице, а суздальцы займут место их стана. Юрий не собирался играть в рыцарские поединки и ответил отказом. В течение 20 апреля молодые воины Ростиславичей вели стычки с суздальцами в долине между горами. Стычки проходили вяло из-за сильного дождя и холодной погоды. На следующий дня, 21 апреля, в четверг второй недели после Пасхи, ростовцы, новгородцы и смоляне попытались покинуть лагерь и двинуться к Владимиру. До прихода на Юрьеву гору они могли легко это сделать. Теперь же суздальцы сразу стали сходить с холма, чтобы ударить по противнику. Войска союзников немедленно остановились и заставили воинов Юрия вернуться на свои позиции. В этот момент подошел из Ростова Владимир Псковский со своей дружиной. Теперь, когда вся армия была в сборе, предводители собрались на совет. Константин указал на риск удара в тыл, которому союзники подвергнутся, если попытаются уйти со своей позиции. Он отмечал, что ростовцы не горят особым боевым пылом и в случае затягивания кампании могут разойтись по домам. В этой ситуации Мстислав Удалой предложил решиться на рискованную атаку Авдовой горы. Все князья согласились и начали строить войска. В древности и средневековье существенным методом морального воздействия на армию являлись речи, произносимые полководцами перед воинами или их частью до начала сражения. 21 апреля 1216 года эти напутствия были вдвойне необходимы Ростиславичам и Константину. От храбрости их соратников зависел успех атаки против врага, занимавшего более удачную позицию. Мстислав и Владимир Рюрикович выступили перед новгородцами и смолянами. Летописцы приводят речь новгородского князя. Ее детали могли быть сочинены самими летописцами, но общий смысл вполне подходит для данной ситуации. Мстислав напоминал новгородцам, что они находятся во враждебной, могущественной земле и должны храбро сражаться, уповая на Бога и забыв о домах и семьях. Мстислав предложил новгородским ополченцам выбирать, сражаться пешими или конными. Новгородцы поголовно спешились и разулись. Молодые смоляне последовали их примеру, остальных Владимир Смоленский послал за пехотой верхом под предводительством Ивора Михайловича. Тяжеловооруженные конные дружины князей двигались сзади. По пути к Авдовой горе пехотинцам пришлось преодолевать заросли и суздальские заграждения. Всадники Ивора застряли после того, как под их предводителем споткнулся конь, а он сам свалился на землю. Смоленская пехота, не обращая на это внимания, продолжала рваться вперед. Путь ей преграждала суздальская пехота, которая, по большинству летописей, была вооружена киями (булавами) и топорами. По Никоновской летописи, пехотинцы с обеих сторон сражались сулицами (дротиками) и топорами. Археология подтверждает, что в северной и центральной полосе Руси 11-12 вв. боевые топоры стояли на первом месте по популярности среди средних и бедных слоев населения. Смоленские пехотинцы с криком атаковали пехоту Ярослава. Суздальцы не выдержали яростного натиска и бежали, бросая оружие. Бегущих истребляли. Смоляне подрубили один из стягов Ярослава. Вероятно, он принадлежал коннице. Всадники Ивора взобрались на холм по пути, проложенному пехотой, и вступили в бой. Они разгромили еще один отряд противника и подрубили второй стяг. О ситуации в центре летописи молчат, что указывает на более скромные достижения новгородцев. В этот момент по призыву Мстислава пошли в бой конные княжеские дружины. Конница Мстислава, Владимира Смоленского и Всеволода прошла сквозь свою пехоту и атаковала суздальских всадников. На левом фланге подошли и вступили в сражение полки Владимира Псковского и Константина Ростовского. Из описаний других древнерусских сражений известно, что тяжеловооруженные всадники сначала использовали копья, а если они ломались, пускали в дело мечи. При рассказе о Липицкой битве летописи молчат о деталях конного боя. Обычно это означает, что события разворачивались по стандартной схеме. Некоторые подробности приводятся для Мстислава, так как они нетипичны для всадника. Он использовал не меч, но топор, закрепленный на руке паворозой (ремнем). Мстислав трижды проезжал через вражеские полки, что довольно обычно для средневековых конных сражений. Отряды всадников сходились и проскакивали друг через друга, стараясь поразить встретившихся вражеских воинов. Затем они разворачивались и снова атаковали. В конце концов, победа осталась за Ростиславичами и их союзниками. Сначала побежали войска, противостоящие смолянам и новгородцам, за ними и остальные. Новгородцы и смоляне достигли обоза, причем смоляне занялись его грабежом. Мстислав сумел увлечь новгородцев за собой и занялся добиванием противника. Последовала резня бегущих. Тела убитых и раненных усеивали землю до самого Юрьева.
Сражение при Липице резко изменило политическую ситуацию на северо-востоке Руси. Попытки Юрия организовать оборону во Владимире натолкнулись на решительный отказ со стороны населения города. В воскресенье, 24 апреля, победители подошли к Владимиру, а во вторник, 26 апреля, Юрий выехал из ворот и покорился старшему брату. Константин был признан великим князем Владимирским. Юрию он оставил Радилов Городок (Городец) на Волге. В пятницу 4-й недели после Пасхи, 29 апреля, Константин и его союзники направились в сторону Переяславля, где засел Ярослав. Тот также не смог защищаться и во вторник последовал примеру Юрия. Междоусобица на севере Руси завершилась. Константин был владимирским князем до своей смерти в 1218 г. Новгород на некоторое время обособился от Владимиро-Суздальской Руси, а смоленский княжеский род на несколько лет укрепил свои лидирующие позиции на Руси.
И неслучайно именно в Юрьеве-Польском - городе, рядом с которым произошло сражение, поставившее точку в целой эпохе, был построен храм, призванный стать символом нового единого государства. Обилие княжеских мотивов — святые покровители, портрет князя Святослава, многочисленные изображения княжеских дружинников — все это прямо связывалось в сознании строителей храма с политической идеей объединения раздробленной Руси под властью Вдадимиро-Суздальского княжества. Идея сильной княжеской власти находят параллель в летописях и литературе того времени, в частности в знаменитом „Молении Даниила Заточника“. Как и „Моление“, скульптура утверждала растущее самосознание горожан, служивых людей, иначе говоря, тех общественных слоев, на которые опиралась княжеская власть.
Однако кровавая междоусобица сильно ослабила русскую землю, и должно было пройти еще много лет, прежде чем у людей восстановилось бы доверие к своим соседям. Этих лет им никто не дал. Монгольское нашествие жирной чертой перечеркнуло надежды по объединению Руси, и мы никогда не узнаем, как могла бы развиваться история нашей земли, если бы этим планам суждено было сбыться. Только Георгиевский собор остается единственным напоминанием о безвозвратно утраченном.
Источники: Журнал «Знание-Сила» №9 1969 (полный текст на сайте )
Ах да! Забыл объяснить, почему тайник называется «загадки г. Арбатова». Дело в том, что именно в Юрьеве-Польском снимались Арбатовские сцены фильма «Золотой теленок» с Гердтом и Юрским. Помните знаменитое – Паниковский, бросьте гуся!
