Этот тайник продолжает серию тайников, посвященных обороне Севастополя в годы Великой Отечественной войны!!!
После прорыва Ишуньских позиций 11-я германская армия генерала фон Манштейна устремилась к Севастополю… Гитлер требовал, чтобы войска к 1 ноября овладели Севастополем. Первоначальный план немецкого командования сводился к молниеносному овладению Севастополем до подхода Приморской армии в Севастопольский оборонительный район. В приказе Эриха фон Манштейна говорилось: «Севастополь – крепость слабая… Взять маршем, коротким ударом»… Однако этот план остался невыполненным.
2 ноября 1941 года части немецкой армии вышли на плато Кара-Тау. К моменту выхода к передовому рубежу немцы имели более чем двойное превосходство в живой силе и, по меньшей мере, тройное в технике. Но несмотря на явное превосходство в живой силе и технике, немцы на передовом рубеже в районе с. Дуванкй (с.Верхнесадовое) встретили организованное и стойкое сопротивление наших войск!!!
3 ноября 1941 года началась оборона села Дуванкой (ныне Верхнесадовое). В этот день 8 наших самолетов атаковали и бомбили вражескую колонну на плато Кара-Тау. В боевом полете ведущий летчик Михаил Талалаев заметил, что его ведомый Николаев был подбит и совершил жесткую посадку. Несмотря на то, что рядом были немецкие солдаты, командир звена Талалаев приземлился на территории противника возле подбитого самолета своего товарища, будущего Героя Советского Союза Николая Николаева, и спас его, успев взлететь под вражеским огнем. В том полете самолет Талалаева получил 62 пробоины.
Подробно о подвиге!
В один из дней начала ноября 1941 года воздушная разведка обнаружила крупную колонну войск и техники противника, двигавшуюся по дороге от Симферополя на юг. С аэродрома Нижний Чоргунь в воздух поднялись восемь Ил-2. Возглавил их командир эскадрильи капитан И. Ф. Кичигин.
Удар восьмерки «ильюшиных» был внезапным и точным. Но на выходе из пикирования после второй атаки загорелся самолет младшего лейтенанта Н. И. Николаева. Летчик повел машину на посадку и вскоре уже стоял у горящего самолета совсем недалеко от атакованной колонны. Увидев это и понимая, что гитлеровцы вот-вот навалятся на боевого друга, Талалаев принял смелое, весьма рискованное решение: садиться!
Самолет катился по земле, из-за неровностей почвы его бросало из стороны в сторону, но вот машина остановилась. Какими же медленными показались те секунды, вспоминал потом Талалаев. А Николаев прыгнул на плоскость Ил-2, ударом ноги, а затем ножом вскрыл верхний люк фюзеляжа и втиснулся в самолет. Какое совпадение: именно на этом месте, когда штурмовики последующих серий стали двухместными, стали оборудовать кабину стрелка.
Длинный разбег, отрыв самолета от земли, уборка шасси. Прямо над головами бежавших к догоравшему «илу» фашистов Михаил сделал разворот и взял курс на юго-запад. Группу Кичигина он уже не увидел: отработав свое, она ушла. Неожиданно справа появились два Ме-109. Выполнив маневр, они вышли в заднюю полусферу штурмовика и начали с ним сближаться. Пришлось буквально притереть машину к земле и на максимальном режиме уходить от преследования.
Но вот показался Севастополь…
– «Ястребы», я «Шарик»! – услышали в наушниках тревожный голос штурмовика летчики-истребители, барражирующие над Главной базой.
– Прошу помощи. На хвосте висят два «мессера»!
– Идем, «Шарик», идем, держись, браток! – было ответом.
Два «яка» ринулись в атаку, и «мессеров» словно ветром сдуло.
Только после этого Михаил почувствовал, что он весь мокрый от пота, а когда взглянул на плоскости своего «ильюшина», то увидел в них множество пробоин. Надо же! Напряжение было так велико, что не воспринял вражеской атаки, не почувствовал попаданий в самолет вражеских очередей!
«Да, но жив ли Николаев? Ведь он ничем не защищен», – мелькнула тревожная мысль.
Штурмовик сделал над аэродромом круг, затем второй – все работало нормально. Можно садиться. Когда Талалаев зарулил самолет на стоянку, его окружила большая группа летчиков и техников, до которых дошел слух, что самолет Талалаева сбит. Но каково же было их удивление, когда из фюзеляжа показался Николаев. Растроганный самоотверженностью своего спасителя, он крепко его расцеловал. Талалаева поздравил весь полк, а вскоре весть о его благородном поступке облетела не только Севастопольский гарнизон, но и другие части военно-воздушных сил флота.
(Денисов К.Д. Под нами – Черное море. – М.: Воениздат, 1989.)
4 ноября 1941 года противник зажал в клещи Дуванкойский опорный пункт, отсекая его от основных сил. Пуповиной, соединяющей Дуванкойский узел с основными силами, стало само селение Дуванкой (современное Верхнесадовое).
Вечером 5 ноября 1941 года Дуванкойскй опорный пункт был потерян.
6 и 7 ноября 1941 года положение было напряженнейшим. Враг расширял фронт атак, явно рассчитывая не тут, так там прорвать нашу оборону, пока она еще не окрепла, пока не соединились Севастопольский гарнизон и Приморская армия. Отбиться любой ценой и выиграть время — к этому сводилась ближайшая задача.
И именно в это время был совершен подвиг пятью черноморцами под командованием политрука Николая Фильченкова. Они оказались на острие атаки семи фашистских танков и двух рот пехоты. Три танка подбили, остальные повернули назад. Спустя несколько часов уже 15 машин пошли на советских воинов. Казалось, что эта армада сомнет их. Метко брошенные краснофлотцем Иваном Красносельским бутылки с зажигательной смесью подожгли два танка, но и сам он вскоре скончался от полученных ран. Завязался небывалый бой. Политрук Николай Фильченков, обвязавшись гранатами, бросился под гусеницы очередной машины. За ним с гранатами бросились под танки краснофлотцы Даниил Одинцов и Юрий Паршин. Атака 22 бронированных чудовищ была отбита, почти половина их — десять танков — горели. Так ценой своей жизни герои остановили фашистов на дальних подступах к Севастополю.
Единственным документальным свидетельством о бое с танками и гибели пяти моряков являются воспоминания секретаря партбюро 18-го отдельного батальона морской пехоты Ивана Шипаева, лично участвовавшего в боях под Дуванкоем с 4 по 9 ноября 1941г. Шипаев успел поговорить с раненым Василием Цибулько, которого нашли после боя, истекавшим кровью. Именно он рассказал о бое и назвал имена товарищей. Раненый матрос был доставлен в медсанбат, где погиб в тот же день при налете авиации. В ноябре 1945 году моряками Черноморского флота был сооружен памятник на месте боя. Памятник уникален сохранением профиля Сталина.
