Михаил Афанасьевич Булгаков – известный русский писатель, драматург, театральный режиссёр и актёр. Автор романов, повестей и рассказов, множества фельетонов, пьес, инсценировок, киносценариев, оперных либретто. «Записки юного врача», «Собачье сердце», «Белая гвардия», «Роковые яйца», «Театральный роман» и, конечно, принёсший мировую известность писателю мистический и философский, понимаемый каждым по-своему роман «Мастер и Маргарита». Но я не собираюсь здесь излагать полную и подробную биографию писателя, а также заниматься разбором его творческого наследия. Вы же в Вязьме! Поэтому и остановимся только на этом периоде жизни писателя. А вы не знали, что этот небольшой городок как-то связан с жизнью и судьбой Булгакова? Представьте себе, я тоже. До тех пор, пока не приехала в Вязьму, не осмотрела там вроде бы все достопримечательности и не взяла все тамошние тайники, а в оставшееся свободное время стала выискивать, что бы ещё такого интересного здесь посмотреть. И нашла! Почти на окраине города в Загородном парке есть необычный памятник – «Тень Булгакова». Это не иносказание, это и вправду тень писателя. Светлая бетонная плита, а сверху на ней, повторяя её изгибы, чёрный силуэт, тень Михаила Булгакова. Писатель изображен в полный рост в профиль, в руках у него блокнот или тетрадь и ручка. Тень писателя дополняют слова самого Булгакова из рассказа «Морфий», написанного, как считают литературоведы, по вяземским впечатлениям автора: «Счастье – как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь». Памятник был открыт в октябре 2012 года. Инициатором выступил Александр Клименков – мэр Вязьмы в 2012–2014 годах. А вообще удивительный и талантливый человек – священнослужитель Русской православной церкви, поэт, писатель, член Союза писателей и Союза журналистов России, композитор. Он считал, что такая идея памятника – нечто весомое, но в то же время неуловимое, – как нельзя лучше соответствует памяти пребывания литературного мистика ХХ века в древнем городе. И ещё вот что интересно – как всё переплетено в этом мире! – об отце Александре и его радении об увековечивании памяти о достойных людях мне во время моей поездки в Вязьму рассказала жительница деревни Красный Холм – Галина Ивановна, которая следит за часовней на «Поле памяти» (там есть наш тайник). А ведь этот мемориал был также создан при активном участии отца Александра. Как и другой мемориал в Вязьме – узникам немецкого пересыльного лагеря «Дулаг № 184» (там есть ещё один тайник). Воплотил идею памятника Михаилу Булгакову смоленский художник по металлу Александр Сорокин.
Кстати, Загородный парк, где установлен памятник, сам по себе весьма интересное место. Вы увидите там по центру небольшой прудик с утками, а по краям прудика – несколько каре, которые обрамлены довольно высокими валами. Я не смогла отказать себе в удовольствии полазить по ним. Расспросы местных жителей снабдили меня такой информацией – это позиции зенитных орудий времён Великой Отечественной войны. Там поблизости раньше и воинская часть находилась. А вот всезнайка-интернет сказал мне, что в годы Первой мировой войны там располагались артиллерийские склады, от которых и остались земляные насыпи – капониры.
А почему памятник писателю установлен в Вязьме? Как там оказался молодой Булгаков? Как известно, будущий писатель получил медицинское образование – закончил медицинский факультет Киевского университета. Выбор профессии врача объяснялся тем, что оба брата его матери были врачами. Булгаков в университете учился 7 лет. 31 октября 1916 года получил диплом об утверждении «в степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской Империи сей степени присвоенными». Тогда шла Первая мировая война, и 5 июня 1916 года император Николай II санкционировал откомандирование 300 врачей выпуска этого года – ратников ополчения второго разряда – в распоряжение Министерства внутренних дел для использования их в земствах, но с сохранением прав и преимуществ, установленных для врачей резерва. Булгаков еще в ноябре 1912 года по состоянию здоровья был зачислен в ратники ополчения второго разряда, и поэтому сразу же попал в число этих 300 врачей, командированных в земства. 16 июля 1916 года он был определен «врачом резерва Московского окружного военно-санитарного управления» и откомандирован в распоряжение смоленского губернатора. С сентября 1916 года Булгаков приступил к работе земского врача в селе Никольское Сычёвского уезда Смоленской губернии и проработал там год до сентября 1917 года. По штату на Никольский врачебный пункт полагалось два врача, но в условиях военного времени Булгаков был здесь единственным доктором. Ему подчинялись три фельдшера и две акушерки. А также вместе с ним работали шесть сиделок и сторожей. Пункт обслуживал несколько волостей Сычёвского уезда с 295 селениями и более чем 37 тысячами жителей. Работать приходилось очень много и по всем специальностям – и терапевтом, и хирургом, и акушером, и окулистом, и педиатром. Молодой врач принимал пациентов и в больнице, и, как сейчас сказали бы, на дому, выезжая в дальние деревни. Именно на Смоленщине Булгаков пристрастился к морфию. Вот как это произошло. Об этом рассказывала его первая жена Татьяна Николаевна Лаппа (кстати, прототип Анны Кирилловны в рассказе «Морфий»). В марте 1917 года Булгаков делал трахеотомию больной дифтеритом девочке. Эта операция потом была описана Булгаковым в одном из рассказов в цикле «Записки юного врача». Для девочки операция закончилась благополучно, а вот для врача имела роковые последствия. Т.Н. Лаппа вспоминает, что Булгаков стал сам отсасывать у ребёнка дифтерийные плёнки и вдруг говорит: «Знаешь, мне, кажется, плёнка в рот попала. Надо сделать прививку». После прививки у Булгакова началась ужасная аллергия – сильно распухало лицо, тело покрывалось сыпью, и мучил безумный зуд. А потом последовали и страшные боли в ногах. Он не мог этого выносить и в качестве обезболивающего вколол морфий. Лаппе пишет: «И ему это очень понравилось… Вот так это и началось».
Вскоре многие в Никольском стали догадываться о недуге Булгакова. Работать в Никольском стало невозможно, к тому же он очень устал от этой сельской глуши и поэтому попросил о переводе в Вязьму. Просьбу удовлетворили, и с 20 сентября 1917 года доктор Булгаков стал заведующим инфекционного и венерологического отделений Вяземской городской земской больницы. В ней были хирургическое, родильное, инфекционное и венерологическое отделения. Булгакова назначили на должность второго врача. Заведовал больницей Б.Л. Нурок. В больнице был ещё один врач Н.Н. Тихомиров, а также фельдшер и фельдшерица-акушерка. Больница обслуживала Вязьму и окрестные волости общей площадью в 420 квадратных вёрст с 27 тысячами населения. Во время войны население Вязьмы ещё более увеличилось за счёт беженцев. Но всё равно врачебная нагрузка здесь была намного меньше, чем в Никольском. В Вязьме было тогда две больницы. В какой из них работал Булгаков? Местные старожилы говорили, в частности, известному биографу Булгакова А.С. Бурмистрову, что это была Земская городская больница, которая находилась на бывшей улице Московской, ныне улица Ленина, д. 71, в районе ныне уже не существующей Узловой железнодорожной больницы. На ней в своё время даже была установлена памятная доска, которая потом куда-то исчезла. По сравнению с прежним местом работы уездная Вязьма выглядела очагом цивилизации. Герой автобиографического рассказа «Морфий» признавался: «Уютнейшая вещь керосиновая лампа, но я за электричество! И вот я увидел их вновь, наконец, обольстительные электрические лампочки! Главная улица городка, хорошо укатанная крестьянскими санями, улица, на которой, чаруя взор, висели – вывеска с сапогами, золотой крендель, красные флаги, изображение молодого человека со свиными и наглыми глазками и с абсолютно неестественной прической, означавшей, что за стеклянными дверями помещается местный Базиль, за тридцать копеек бравшийся вас брить во всякое время, за исключением дней праздничных, коим изобилует отечество мое… Словом, это была цивилизация, Вавилон, Невский проспект…». А вот жена писателя Тася вспоминала о вяземском периоде без особого энтузиазма: «В Вязьме… я хотела помогать ему в больнице, но персонал был против. Мне было там тяжело, одиноко, я часто плакала…». Плакала молодая жена ещё и от того, что Булгаков и здесь не отказался от морфия, а пристрастился ещё больше. Поэтому жили они довольно замкнуто и уединенно. Вполне вероятно, что Булгаков специально поселился не в больничной квартире второго врача, а подальше от места службы, чтобы после работы не быть на виду у коллег – так было проще скрывать пагубное пристрастие. Зато, как вспоминал позже писатель, у него было широкое поле для размышлений. А единственным его утешением была работа и чтение по вечерам. Считается, что именно в Вязьме Михаил Афанасьевич впервые начал писать. Его жена вспоминала: «Михаил начал регулярно по ночам писать. Сначала я думала, что он пишет пространные письма к своим родным и друзьям в Киев и Москву. Я осторожно спросила, чем он там занимается, на это он постарался ответить уклончиво и ничего не сказал. А когда я стала настаивать на том, чтобы он поделился со мною, Михаил ответил приблизительно так: „Я пишу рассказ об одном враче, который болен. А так как ты человек слишком впечатлительный, то, когда я прочту это, в твою голову обязательно придет мысль, что в рассказе идет речь обо мне“. И конечно же, не стал знакомить с написанным, несмотря на то что я очень просила и обещала все там понять правильно». Написанный им впоследствии во многом автобиографический рассказ «Морфий» основывался на вяземских впечатлениях.
Булгаков постепенно стал сильно тяготиться жизнью в Вязьме. Его неудержимо тянуло в Москву или Киев, «туда, где хоть и, замирая, но всё же ещё шла жизнь». Особенно ему хотелось уехать в родной Киев. В феврале 1918 года это желание сбылось. Супруги вернулись в Киев. Перед отъездом Вяземская уездная земская управа выдала Булгакову удостоверение о том, что с 20 сентября 1917 года по 20 февраля 1918 года он, врач резерва, заведовал в Вяземской городской земской больнице инфекционным и венерическим отделениями и «исполнял свои обязанности безупречно». Надо сказать, что в Киеве врач и давний друг семьи Булгаковых Иван Павлович Воскресенский помог избавиться Михаилу Булгакову от наркотической зависимости. Недуг был побеждён!
Так закончился короткий вяземский период жизни и начального творчества Михаила Булгакова. Пагубное пристрастие к морфию, российская глубинка, исторические катаклизмы – Первая мировая война, революция, Гражданская война – наверное, всё это неизбежно наложило отпечаток на жизнь, воспоминания и творчество Булгакова. Возможно, что и не очень приятный. Это была лишь некая тень настоящей жизни, о которой мечталось. Может, поэтому в Вязьме и появился такой неожиданный, такой удивительный и не пафосно шаблонный памятник – «Тень Булгакова».
Да, чуть не забыла. В местном (очень даже неплохом!) историко-краеведческом музее есть несколько экспозиций, посвященных известным людям, чья жизнь была так или иначе связана с Вязьмой. Есть там и раздел, посвященный Булгакову. Не поленитесь и зайдите в музей. Уверена, вы непременно найдёте там что-то интересное для себя!
Источники: Соколов Б. Три любви Михаила Булгакова. М., 2014. Мягков Б. Булгаков на Смоленщине // Студенческий меридиан. 1991. № 6. О чем шепчет тень Булгакова в Вязьме? // Рабочий путь. 13 июня 2013. http://www.rabochy-put.ru/society/43317-o-chem-shepchet-ten-bulgakova-v-vjazme.html Просторы мировой веб-паутины.
