Как-то, знакомясь с тайниками г.Серпухова, обнаружил, что геокешерам не знаком этот музей. А он того стоит (на мой взгляд конечно)! Ведь в нем собрана большая коллекция итальянских художников эпохи Возрождения, фламандская, голландская, французская живопись, скульптура, мебель, бронза. Тут находятся полотна русских художников: братьев Маковских, Васнецовых, Ивана Шишкина, Дмитрия Поленова, Исаака Левитана, Генриха Семирадского, Алексея Харламова, Алексея Саврасова, Константина Коровина, Бориса Кустодиева, Валентина Серова, Роберта Фалька, Натальи Гончаровой, Константина Юона... Широко представлена древнерусская живопись. Картины этого музея выставляются в Третьяковской Галлерее в Москве и Русском Музее в С-Петербурге. Согласитесь, для районного центра — это необычно! Так откуда же взялся такой шикарный музей? Начну издалека... Мараевы.Четыре брата: Фрол, Василий, Константин и Родион - были крепостными графини М. В. Орловой-Давыдовой. И к тому времени, когда в 1839-м братья были отпущены в вольные хлебопашцы (освобожденные от крепостной зависимости на основании указа от 20 февраля 1803 года), Мараевы скопили неплохой капитал, и даже организовали небольшую мануфактуру. При этом Фрол, Константин и Родион оставались быть приписанными к крестьянскому сословию. И только лишь 37-летнему Василию Афанасьевичу, рожденному в деревне Колычево Хатунской Волости Серпуховского уезда, дали «мирской приговор на увольнение в серпуховское купечество». К этому времени у Мараевых в Данках, близ Серпухова, уже работала ситценабивная фабрика. Спустя несколько лет Мараевы выстроят здесь, среди приокских лесов, на берегу живописного пруда комплекс каменных производственных зданий, рядом возведут роскошный дом – дачу и соединят двенадцативерстной, вымощенной камнем, дорогой Данки с Серпуховом, где в 1870 году появится их вторая фабрика. Василий Мараев (1800-1881) переселяется в Серпухов и поступает на фабрику, принадлежавшую московским купцам-старообрядцам братьям Федору и Григорию Ереминым. В этоже время Мараев, следуя религиозным традициям Ереминых, переходит в старообрядческую беспоповскую старопоморскую общину, центр которой находился на Преображенском кладбище города Москвы. Безусловно, старообрядчество в корне изменит его образ жизни. На протяжении всей своей жизни он пронесет основные принципы христианского человеколюбия, заботясь не только о каждом рабочем, но и о других окружающих его людях. Фабрика Ереминых существовала с 1827 года и производила миткаль, который скупали санкт-петербургские купцы Дрябины. В 1827 году она определялась как ручная ткацкая фабрика, а в 1843 году производство имело триста станков, четыреста рабочих и приносило тридцать тысяч рублей серебром годового дохода. Очень скоро старовер Василий Афанасьевич Мараев стал именоваться купцом I гильдии. После смерти купцов Ереминых Василий Мараев выкупает фабрику. И с крестьянским упорством и трудолюбием развивает свое дело. К 1847 году на фабрике было более 300 станков и 400 с лишнем рабочих. Годовой доход составлял более 60 тыс. рублей серебром. С каждым годом мануфактурное производство росло, соответственно доходы увеличивались. И в 1869 году, в год женитьбы сына Мефодия на дочери компаньона купца Василия Волкова, Василий Мараев покупает в Москве несколько домов: на Старой Басманной и во втором квартале Лефортовской части. Анна Мараева (Волкова)Анна родилась в деревне Топорино Медынского уезда Калужской губернии в крестьянской семье. Получила приличное образование и работала в деревенской школе. В 1869 году выходит замуж за Мефодия Мараева. Анна Васильевна стала для него очень хорошей женой: приняла старообрядческую веру, родила мужу восемь детей. Да и в делах фабрики не раз давала ему полезные советы. В семьях староверов бытовали очень строгие нравы. Мужчинам не разрешалось стричь бороды; женщина обязательно должна была носить платок и надевать его так, чтобы он закрывал волосы. Детей подстригали под кружок. Мужчины носили куртки с бортами, а женщины — длинные женские платья. Но при этом все дети получали светское образование, много занимались музыкой, верховой ездой и очень любили устраивать домашние спектакли. Судя по всему, это была счастливая семья. Мефодий Васильевич являлся почетным попечителем общины старопоморского согласия федосеевского толка. Он принимал активное участие в жизни федосеевской общины, занимался благотворительностью. И казалось, что именно Мефодий будет прекрасной сменой своему отцу. Но судьба распорядилась иначе: в 1881-м скончался Василий Афанасьевич, а уже через год скоропостижно умирает Мефодий Васильевич. 37-летняя Анна Васильевна, на руках которой осталось восемь детей, должна была перенимать мануфактурное дело и молочную ферму, продолжить управление домами и земельными участками, а тут еще и судебное разбирательство при вступлении в права наследства, которое растянется на многие годы. Двоюродный брат Мефодия Васильевича купец Филипп Фролович Мараев, оспаривая законность брака не венчанных в официальной церкви старообрядцев Анны Васильевны и Мефодия Васильевича, пытается получить наследство своего умершего родственника. Судебные тяжбы будут продолжаться около десяти лет, которые в итоге закончатся отклонением притязаний Ф. Ф. Мараева. Официально наследниками будут признаны дети Мефодия Васильевича, а Анна Васильевна их официальным опекуном. Именно в эти тяжелые годы Анна Васильевна проявит себя как грамотный хозяйственник, да и просто как человек с сильным и волевым характером. Мараевские ситцы пользуются большим успехом по всей России, мануфактуры в Заборье и Данках выходят на небывалый в то время технологический уровень, и как итог — в 1884 году Анна Васильевна Мараева становится купчихой 1-й гильдии. Но она не желает останавливаться на достигнутом и замышляет строительство в Серпухове особняка. Место для будущего дома выбирает рядом со своими фабриками в Заборье. И по проекту известного архитектора Р. И. Клейна начинает стройку, а точнее перестройку усадебного дома. Окончательно дом был закончен в 1896 году. До наших дней он дошел без изменений. Именно в нем сейчас и находится музей. Церковь Покрова Пресвятой БогородицыК 1897 году на ткацкой фабрике Мараевой трудятся более 800 рабочих, успешно ведется оптовая торговля на Нижегородской и Урюпинской ярмарках… Но снова на ее семью выпадает большое горе — в 1906 году при падении с лошади погибает ее дочь — Анфиса. Анна Васильевна распоряжается все приготовленное приданое отдать на строительство старообрядческой церкви Покрова, которая будет построена неподалеку от особняка Мараевой. С двусветным четвериком, перекрытый сомкнутым сводом, увенчанный одной главой храм будет без алтарной части — беспоповцы не совершают литургии, потому Покровская церковь, по сути, являлась часовней. Впрочем, сама А. В. Мараева в прошении на строительство называла ее «молельней с колокольней».Анна Васильевна будет поддерживать общину старообрядцев-федосеевцев в Серпухове, направляя значительную часть доходов от фабричного дела и торговли тканями. Сюда же, в серпуховскую молельню, передаст собранную ею коллекцию рукописных и старопечатных книг XVI–XIX веков, в частности «Пустозерский сборник» с автографами житий протопопа Аввакума и инока Епифания. Мараева также пожертвует и древние иконы, среди которых и уникальные образа «дониконовского письма» XV–XVII веков, новгородской школы XVI века. Спустя годы, все эти артефакты станут основой собраний древнерусского искусства Серпуховского историко-художественного музея. К слову, сама же Анна Васильевна, сохраняя семейную традицию, останется прихожанкой московской Преображенской общины. С началом Первой мировой войны поступают казенные заказы. Соответственно, хлопот, на фабрике явно прибавилось. Но Анна Васильевна желает служить Отечеству, помогая и лептой, и делом. В 1915 году Мараева открывает в Серпухове госпиталь на 100 мест. Ее дочери Ольга и Анна, внучки Вера и Екатерина Уфимцевы становятся сестрами милосердия и регулярно выезжают на фронт с военно-санитарным поездом Коллекция музеяМараева была старообрядкой, а потому в церкви православной не венчанной. А значит, и по законам российским, с мужем она жила в незаконном браке. Гостей в доме своем не привечала, потому как не может старообрядец в дом свой пускать православного, а если православный, не дай Бог, из чашки чаю выпьет – чашку выкидывать, потому как осквернил ее православный. Искусств никаких старообрядцы не признавали, потому как вся эта светская живопись – это от беса, и даже смотреть на этих амуров голых срамно, а не то что в доме своем такой грех развешивать. Так откуда же в доме Мараевой появилась целая коллекция европейской живописи 18 века? Почему сегодняшние сотрудники музея называют Мараеву не больше-не меньше, а собирательницей картин? Как такое возможно? Более того, называют старообрядку, глубоко верующую Мараеву, «собирательницей русской живописи» – практически, коллекционершей старинных икон и книг? Неужели Мараева отступила от веры? Мало того, Анну Васильевну называют основательницей музея и устраивают «чаепития с Мараевой», где переодетая в Мараеву женщина хлебосольно принимает и поит гостей чаем.Давайте разберемся,что же на самом деле произошло. Мараева приобрела у барона Мерлина коллекцию европейской живописи за 25 тысяч золотом – это факт. И этот факт для одних стал безумием, а для других – искушением. Именно этот факт многих и уверил, что Мараева – собирательница светской живописи.А что же на самом деле? Мараева была глубоко верующей, многие даже считают ее исповедницей. Скупая по всей России иконы, она их помещала или в свою церковь, или в свою часовню, и молилась ликам, изображенным на иконах. Мараева не гордилась и не кичилась своей «коллекцией», потому как не для того она их покупала. То же и с книгами. Потому называть Мараеву «собирательницей русской живописи» никак нельзя. И не случись революции – никакому бы музею она не передала бы свою «коллекцию». И никто вообще бы не узнал, что у Мараевой есть древние иконы византийского письма. Не для народа и не для музея «собирала она свою коллекцию». Глубоко безразлично ей, старообрядке, были все эти музеи со своими коллекциями. Так зачем она за такие деньжищи купила столько картин европейских художников? Это же считалось бы для нее отступничеством в глазах единоверцев. Зачем? А вот и ответ. Мараевой 37 лет. В 1882 году умирает ее муж, у нее остаются дети и фабрики мужа. Нужно вступать в наследство и управлять делами. Но как женщина, проживающая вне брака, вступит в наследство своего «гражданского» мужа, если по закону они друг другу никто? Большинство домов и фабрик покойного Мараева стояли в Москве. И родственник, двоюродный брат покойного мужа Анны Васильевны, купец Филипп Мараев, вполне законно, как человек православного вероисповедания, претендовал на наследство (не только фабрики, но и большие земельные наделы, два дома в Москве на Старо-Басманной улице). Он и затеял суд о незаконности брака без венчания, и на том основании получить наследство своего умершего родственника. 10 лет Анна Васильевна мыкалась по судам, доказывая, что она не просто так с улицы пришла, а законная жена. И вот в Москве ей порекомендовали некоего барона Мерлина. Человека мало того, что предприимчивого, но и крайне влиятельного – барон был приближенным лицом самого императора, камер-юнкер императорского двора. Барон оказался доброй души человеком, и по-человечески ему стало жаль многодетную вдову. Он взялся помочь. 25 тысяч золотыми рублями и вопрос будет решен. Но-но, Анна Васильевна, какие деньги? В российском правительстве нет места взяточничеству! Мы проведем это, как обычную торговую сделку. Вот, кстати, у меня есть картины европейских художников! Прекрасный товар! А в 1896 году Анна Васильевна докупила остаток мерлиновской коллекции. Все картины были свернуты в один рулон, и по приезду в Серпухов были отправлены в подвал, где и пролежали до самого 1918 года 1917 годКапиталы, фабрика, ферма, дома, имущество Мараевой были реквизированы в 1918–1920 годах. Судьба произведений искусства, находившихся в Данках, оказалась во власти профкома ситценабивной мануфактуры, который предполагал использовать их как премиальный фонд для передовиков. Однако в 1918 году в Серпухове появляется молодой художник Александр Бузовкин, выпускник московского Училища живописи, ваяния и зодчества. А в сентябре заведующая отделом по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наталья Троцкая отправила несколько телеграмм жилищному и учебному советам Серпухова, где потребовала задержать реквизицию дома Мараевых «ввиду огромной художественной ценности хранящейся в нем коллекции». Во второй половине 1918 г. в Серпухове, при местном отделе народного образования, с целью охраны памятников старины и искусства была создана музейно-экскурсионная секция, которой и стал заведовать Александр Андреевич Бузовкин (1886 — 1966). С начала лета 1919 г. музейная секция стала обследовать усадьбы уезда в связи с формированием коллекции местного музея. В июле ею было принято на хранение собрание Мараевых в Данках и перевезено в Серпухов, в дом в Заборье. В конце 1920 г. серпуховский музей старины и искусства впервые открыл свои двери для посетителей. К этому времени Анна Васильевна жила уже в небольшой комнатушке в «музейно-экскурсионной секции» – так стали называть ее дом. Со всеми этими «нехристями», шатавшимися по ее дому, ставшим музеем, Анна Васильевна не разговаривала. А вот с молодым художником нашла общий язык. Именно тогда рулон с европейской живописью и был впервые развернут, именно тогда картины и были подсчитаны и оценены. Для этого Александр Бузовкин специально пригласил Николая Дмитриевича Россета. Именно этот момент и можно считать началом формирования Серпуховского художественного музея. Именно Александра Бузовкина можно называть собирателем живописи, а впоследствии и его старшую дочь Надежду Бузовкину, 40 лет проработавшую сотрудником музея. Именно семье Бузовкиных Серпухов обязан своей художественной жемчужиной – историко-художественным музеем. Александр Андреевич, как никто другой, понимал ценность найденных в подвале мараевского дома картин. Будучи человеком в Москве не последним, Бузовкин попросил Николая Россета, известного в то время специалиста по живописи, приехать в Серпухов и помочь разобрать холсты, подтвердить авторство и прочее, что делают специалисты с произведениями искусства, долгое время пролежавшими в подвале. Николай Дмитриевич охотно согласился, и с этого момента бывший купеческий дом стал превращаться в музей. Разобравшись с картинами, Бузовкин и Россет пошли дальше – в музей стали поступать картины передвижников (этим занимался Бузовкин) и картины русского авангарда (этим занимался Россет). А как же Анна Васильевна? Анна Васильевна – гордость текстильного Серпухова. Анна Васильевна – пример женщины, которая в трудную минуту готова собрать свою волю и ради своих детей жить дальше. Анна Васильевна – пример для людей верующих, не отступившая от веры своих отцов и до последнего дня оставшаяся верной Богу. Словом, Анна Васильевна – образец настоящей русской женщины, но никак не собирательница искусств и не основательница музея. Анна Васильевна вплоть до 1920 года жила в комнатушке особняка и была свидетелем превращения своего дома в то, что сегодня может увидеть каждый – в Серпуховский историко-художественный музей. В 20-м Анну Васильевну по решению комиссии выселяют. И она переехала, по рассказам старожилов, в дом Шибаева, где 23 августа 1928 года и скончалась. Впрочем, доказать это нет возможности – по другим рассказам других старожилов, Анна Васильевна скончалась в Москве. Одно точно известно: похоронена в Москве на Преображенском кладбище в фамильном некрополе.
