Настоящий тайник посвящён дивному месту со скромным названием из очерка-эссе «Ильинский омут» – яркого образца пейзажной и лирической прозы. Мне захотелось выписать сюда особенно трогательные слова Константина Георгиевича из этого выразительного произведения: «Такие места действуют на сердце с неотразимой силой …и наполняют нас душевной лёгкостью и благоговением перед красотой своей земли, перед русской красотой. К Ильинскому омуту надо спускаться по отлогому увалу. И как бы вы ни торопились поскорей дойти до воды, всё равно на спуске вы несколько раз остановитесь, чтобы взглянуть на дали по ту сторону реки. Поверьте мне, – я много видел просторов под любыми широтами, но такой богатой дали, как на Ильинском омуте, больше не видел и никогда, должно быть, не увижу. …Кажется, что цветы и травы – цикорий, кашка, незабудки и таволга – приветливо улыбаются вам, прохожим людям, покачиваясь оттого, что на них всё время садятся тяжёлые шмели и пчёлы и озабоченно сосут жидкий пахучий мёд. Но не в этих травах и цветах, не в кряжистых вязах и шелестящих ракитах была заключена главная прелесть этих мест. Она была в открытом для взора размахе величественных далей. Они подымались ступенями и порогами одна за другой. И каждая даль …была выдержана, как говорят художники, в своём цвете, в своём освещении и воздухе. Как будто какой-то чудодей собрал здесь красо́ты Средней России и развернул в широкую, зыбкую от нагретого воздуха панораму. …Трудно объяснить, откуда берутся привычки, и притом неожиданные. Каждый раз, собираясь в далёкие поездки, я обязательно приходил на Ильинский омут. …Я говорил себе: "Вот этот чертополох ты вспомнишь когда-нибудь, когда будешь пролетать над Средиземным морем. Если, конечно, туда попадёшь. А этот последний, рассеянный в небесном пространстве розовеющий луч солнца ты вспомнишь где-нибудь под Парижем. Но, конечно, если и туда ты попадёшь". И всё сбылось. …Рим сверкал вдали яростными отражениями солнца в стеклянных стенах многоэтажных новых домов. …А мне нестерпимо захотелось домой, в бревенчатый простой дом, на Оку, на Ильинский омут, где меня дожидаются ивы, туманные русские равнинные закаты и друзья. Что же касается розовеющего луча солнца, то я тоже увидел его несколько дней спустя вблизи Парижа в городке Эрменонвиле… Платаны вдруг как бы ожили и переменились в лице, – покрылись медным блеском. Я вспомнил такой же розовеющий вечер на Ильинском омуте, и знакомая тоска внезапно стиснула сердце, – тоска по нашей простой земле, своим закатам, своём подорожнике и скромном шорохе палой листвы. …Нет! Человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца». Июль 1964 года Это место называлось Ильинским омутом задолго до посещений его Паусто́вским, – ведь чуть ниже по течению речки Тару́ски, совсем рядом, расположено село Ильи́нское. Здесь действительно бывал писатель, о чём сохранились свидетельства его друзей: он любил ходить от своего бревенчатого дома вдоль берега Тару́ски на прогулки с рыбалкой. А Ильинский омут расположен на таком удалении от города, что здесь пора сделать привал и потом неспешно поворачивать домой. Именно тут, под крутым берегом у края чудной полянки с отлогим увалом, – имеется омут со спокойной зеркальной поверхностью в речном течении. Здесь начинается и один из мелких перекатов, в котором вода струится по каменистому дну живым журчащим блеском и дышит речной свежестью. Конкретно здесь проводились народные гулянья, посвящённые 100-летию писателя-романтика. Тут же публично отмечалось и несколько последующих его дней рождения. Однако почитатели творчества К.Г.Паусто́вского ставят под сомнение соответствие этого места литературному описанию. Повод для сомнений даёт им в тексте эссе сам писатель: «За Ильинским омутом была видна в отдалении зелёная стена. То был лес на правом берегу Оки. Далеко за этим лесом пряталась усадьба Боги́мово, чернел старый парк и стоял господский дом с террасой и венецианскими окнами», – автор называет берег Ока-реки, а не Таруски, упоминает усадьбу Боги́мово, которая находится на значительном расстоянии от села Ильи́нское и деревни Рома́новка… Или вот ещё цитата из описания открывающихся с увала далей: «В этой мгле поблескивали тусклой медью хлеба. Они созрели, налились, и сухой их шелест, бесконечный шорох колосьев непрерывно бежал из одной дали в соседнюю даль, как величавая музыка урожая. А там, за хлебами, лежали, прикорнув к земле, сотни деревень. Они были разбросаны до самой нашей западной границы», – К.Г. не мог видеть за Таруской бескрайних хлебов, ибо там всегда располагался круто спускающийся к речке и окружённый лесом лужок, но не огромное хлебное поле. Да и вид с увала над Ильинским омутом имеет направление на северо-восток, а вовсе не на запад. Только недавно, через много лет после смерти автора, фермер построил там единственный домик с хозпостройками, но на сотни деревень никогда не было и малейшего намёка… Вот тут для нас открывается возможность проникнуть в творческую лабораторию писателя. Ведь Константин Георгиевич по самому̀ за́мыслу эссе обязан был взять на себя роль чудоде́я, собирающего в единый ёмкий образ красо́ты всей Средней России и разворачивающего сей образ, в широкую исполненную патриотизма панораму. А в этаком ракурсе точное описание конкретного места выглядело бы и наивно и не совсем уместно… Вот откуда появляются в тексте заведомые неточности. Усадьба Богимово, к примеру, отстоит очень далеко – на расстоянии более восьми километров от левого берега Ока-реки – не правого! Она прячется не за одним – за многими полями и перелесками – и понадобилась автору, чтобы вспомнить о гениальном писателе Чехове, который был ещё и «совершенно родным человеком. И знал, где лежит дорога к человеческому благородству, достоинству и счастью, и оставил нам все приметы этой дороги». Кстати, в тарусском кабинете Паустовского из писателей висит портрет одного только Антона Павловича Чехова… Отсюда же являются умозрительные бескрайние российские хлебные поля, более характерные для степей Черноземья, нежели для лесостепного Подмосковья… Отсюда же и сотни деревень, разбросанные до самой нашей западной границы… Однако же для появления такого проникновенно рельефного описания не могло не быть и конкретного места, которым вне сомнений является реальный Ильинский омут – уж слишком много узнаваемых деталей и совпадений.
