Если спросить пожилых жителей села Юрьевское, что для них значат слова «Юрьевская спасительница», мнения, скорее всего, разделятся. При этом одни назовут женское имя, а другие – икону.
Но начнем по порядку.
История первая, давнишняя
В давнишние времена жил в Юрьевском помещик Семён Ильич Загряжский. Сосватал он себе в жены девицу Прасковью – единственную дочь стольника и полковника московских стрельцов Бориса Мироновича Батурина, крестника Петра I, жившего тогда в своем имении в Боровском уезде. Благословил их Батурин своей реликвией – Боголюбской иконой Божией Матери (списком с Владимирской), которой когда-то и его самого благословил и одарил Петр. Так святыня перешла из придворного храма в дом Загряжского в Юрьевском, а по наследству – к детям и внукам Прасковьи Борисовны. С одним из них, гвардии прапорщиком Николаем Васильевичем Загряжским, в 1760-е годы произошёл знаменательный случай: ополчились на барина крестьяне и, задумав смертоубийство, пришли в барский дом. Спрятавшийся было в образной комнате за большой иконой Боголюбской Божией Матери хозяин, отчаявшись, вышел из-за образа, но крестьяне его не заметили. Потрясенный Загряжский дал обет: построить в селе, где уже существовала Благовещенская церковь, еще одну и поместить в ней чудесную икону.
8 июня 1771 года была подписана храмозданная грамота на постройку в селе Юрьевском теплой деревянной церкви «во имя Пресвятой Богородицы явления Ея Боголюбския». В том же году разразилась эпидемия чумы. Жители Юрьевского и окрестных деревень попросили у Загряжского Боголюбскую икону и совершили с ней крестные ходы вокруг своих селений. «Черная смерть» остановилась. Жители Малоярославца последовали примеру, и в их городе также прекратилось распространение чумы. Исполняя обет, Н. В. Загряжский поместил икону в иконостасе нового храма по левую сторону от Царских врат. Множество богомольцев потянулись в Юрьевское. Из пожертвований на икону были сделаны богатая сребропозлощенная риза, венец и жемчужный убрус.
«В праздничные дни икону из храма приносили в дом помещика для служения молебна и всенощной и оставляли до утра. Так случилось и в 1803 г. под Успение. А ночью месть крестьян всё же настигла Н. В. Загряжского, и он был убит. Власти опечатали дом, в котором оставалась икона, до приезда наследников. Ими оказались племянники убитого Иван и Сергей Бахтины, помещики Брянского уезда. Подольстившись к священнику о. Емелиану, чтобы не поднимал шума, братья тайком увезли чудотворную икону в драгоценной ризе в свое село Сташевичи. А в Юрьевском храме поставили список того же размера в медном окладе», – пишет в своей сотрудник Обнинского краеведческого музея Л.Б.Сорокина.
Через 30 лет майор Семён Петрович Загряжский вознамерился на месте деревянной Боголюбской церкви построить каменную, в связи с чем возбудил дело о возвращении принадлежащей церкви святыни. В результате долгих разбирательств 20 марта 1839 г. по распоряжению Министра внутренних дел драгоценную святыню вернули в уже отстроенный храм (в 1836) в Юрьевское. Бахтины обратились было за пересмотром дела к самому Николаю I, но Его Императорское Величество в марте 1841 г. издал указ, по которому чудотворная Боголюбская икона Божией Матери должна была оставаться в храме с. Юрьевского вечно.
И вновь потянулись в Юрьевское паломники, икону стали брать окрестные деревни, сёла и города, был даже установлен график, согласно которому по 5-9 дней она гостевала в разных окрестных церквах. И вновь Боголюбская икона проявила свои чудотворные свойства: согласно преданиям в 1848 году заступлением Божией Матери юрьевские прихожане были спасены от холеры, в 1848 и 1853 годах Малоярославце и в 1853-м – в Боровске. В 1879 г. икона спасла жителей посёлка Мятлево Медынского уезда от опустошительного пожара.
История образа была записана в 1836 г. о слов заштатного священника Матвея Ермилова, 1770 г. рождения, жившего в с. Сущеве. Это всего в 6 верстах от с. Юрьевского, и о. Матвей «с самого малолетства своего подлинно знал все происшествия о чудотворной иконе».
Итория вторая, новая
Занимательной получилась чудесная история первой Спасительницы. История второй осталась бы вообще забытой, если бы не старания неравнодушных людей, благодаря которым страна узнала о подвиге русских женщин села Юрьевское, сумевших в период немецкой оккупации, осенью 1941-го, выходить два десятка раненных бойцов 312-й дивизии, в голоде и в холоде, где из доступных чудес были только бинты, мыло да доброе слово. И поведала об этом сама главная героиня этого подвига – Пелагея Ивановна Брагина, до войны работавшая секретарем сельского Совета села Юрьевское, сама родом из соседнего села Игнатьевское – в своей книге «Повесть о семнадцати спасенных», изданной в 1965 году.
Когда осенью 1941 года немецкие войска подошли к Юрьевскому, большая часть жителей покинули село. В это время немцы согнали раненых красноармейцев в упомянутую в первой части рассказа Юрьевскую церковь.
«Холодно было в церкви, холодней, чем на улице. Стекла выбиты, сквозняк. Пол каменный. Заперли немцы нас и не выпускали даже в уборную <…> Тут еще нагнали военнопленных. Набили как в бочку огурцов. Крик, стон… Умерло там нашего брата за три дня немало», – процитирует потом в своей книге словоохотливого подопечного Пелагея Брагина, благодаря усилиям которой он и смог поведать о событиях тех страшных дней. – «Потом здоровых оттуда угнали, а мы остались. Ваши люди перенесли нас в этот дом. Здесь теплее…»
22 октября, узнав от односельчанина, что немцы покинули Юрьевское, но в одном из пустующих домов остались человек 20 наших раненых бойцов, 36-летняя секретарь юрьевского Сельсовета Пелагея Ивановна Брагина, инвалид с пораженными туберкулезом ногами, вернулась в село. Раненых она обнаружила в брошенном нетопленном доме с выбитыми стеклами, на полу, в грязи и нечистотах. Еще четверо, легкораненых, приютились в здании школы.
Солдат подкармливали местные жители – женщины, старики и подростки (в книге Брагиной упоминаются Груша Мельникова, Маруся Жарова, Ульяна Фадеева, дед Степан, Саша Скворцова и ее 15-летний сын Валька и многие другие, но фамилии некоторых были изменены издателем, поэтому мы не претендуем на достоверность этих данных). Их стараниями брошенный дом превратился в «госпиталь»: для утепления была сооружена завалинка, вставлены стекла, собраны по селу койки и кровати, солома на подстилки, совместно с трудоспособными бойцами сложена печурка. Женщины, вопреки установленному с 17 часов комендантскому часу и угрозе расправы за укрывательство красноармейцев (хотя немцы знали о наличии раненых в этом доме и не раз там бывали), творили свое благородное дело: стирали и гладили бинты и белье бойцов, готовили и носили раненым еду, доставляли воду и дрова, как могли, помогали всем инициативам Пелагеи Брагиной, которой приходилось побираться по соседним деревням в поисках провианта.
Перевязки и уход за ранеными Брагина сразу взяла на себя. За день она успевала перевязать бойцов и устроить "баню" кому-то одному, на большее сил ей не хватало. Медикаментов не было. Только марганцовка и перестирываемые раз за разом в хлорной извести бинты. Потом мальчишки отыскали пузырек спирта, жители поделились ватой, фельдшерица из Кудиново – бинтами, а позже, в декабре, о «госпитале» узнали партизаны и доставили несколько полевых аптечек. Местные жители делились с Брагиной кто чем мог: кто-то приносил тряпье для постелей, кто-то кусочек мыла, несколько раз Брагина обходила дома и сама, в поисках «деликатесов» – соли, чая и квашеной капусты. В рационе солдат была картошка, хлебные лепешки да конина, когда удавалось ее добыть, – от убитых в боях лошадей. Что не забрали немцы, жители закопали в лесах и огородах, оставив только барахло и самое необходимое. Но отдавали последнее. Общее дело не только объединило жителей, но и раскололо на два лагеря: на сочувствующих, участвующих в судьбе раненых красноармейцев, и протестующих, вставших об одну руку со старостой, который раз за разом приводил немцев в «госпиталь», демонстрируя, что лично он укрывательством не занимается.
Однако немцы вели себя в селе достаточно мирно, а когда уже им пришлось отступать, какой-то офицер, заглянувший в составе вооруженного отряда в «госпиталь», задержался между коек и стал выпытывать у Брагиной, что-то часто и непонятно говоря, из чего Пелагея Ивановна разобрала только: «Доктор? Сестра? Фронт? Москау?» Брагина на все отвечала отрицательно и наконец объяснила: «Я русская женщина. Русс фрау!».
«Немец понял, улыбнулся, стал ругать Гитлера, потом достал из кармана портсигар, высыпал все папиросы, протянул их мне, отдал честь и ушел», – пишет Брагина в своих воспоминаниях.
Освобождение пришло в Юрьевское 4 января 1942 года, а на следующий день к раненым прибыли два военврача с фельдшерами и распределили их по госпиталям. Тогда же брагинские питомцы с военфельдшером выдали ей «на всякий случай» чудный документ – справку о том, что она выходила 17 раненых красноармейцев, с указанием всех фамилий и за подписями 13 бойцов, оставшихся до той поры в Юрьевском. Брагина только махнула на них рукой и убрала бумажку в карман. Теперь и эта справка, и другие пожелтевшие листки – письма из госпиталей, фронтов, разных городов от спасенных ею бойцов, дневники и воспоминания Брагиной – переданы в Музей истории Обнинска.
Сама Брагина ко дню Победы работала санитаркой госпиталя «Воробьёво» и с группой рабочих и служащих госпиталя получила медаль «За победу над Германией». И лишь спустя двадцать лет ее скитаний и мыканий в связи с болезнью и отсутствием подходящей работы, в феврале 1964 года, после публикации А. С. Романовым в журнале «Крестьянка» очерка «Семнадцать сыновей», Пелагея Брагина получила всесоюзную известность, а 16 мая 1965 года ее наградили орденом Отечественной войны II степени. Добровольные же помощники Пелагеии Ивановны – Дарья Акимовна Харчевникова, Мария Андреевна Костюхина и Николай Васильевич Кутахов (в годы войны подросток Коля-колокольчик) – были награждены медалями «За боевые заслуги».
История новейшая
Дом, где размещался «госпиталь», теперь снесен, на его месте построено новое здание. На прежнем же доме, уже после смерти Брагиной, была установлена Мемориальная доска и открыта самим Александром Наумовым — командиром 312-й стрелковой дивизии. Однако 17 лет эта доска пропылилась в сарае, после чего, в 2015-м, была отыскана работниками редакции малоярословецкой газеты «Маяк» и передана главе администрации сельского поселения Кудиново, пообещавшему устроить открытие обновленной Мемориальной доски, которое и состоялось 8 мая 2016 года.
Закрытая в 1960 году Юрьевская церковь к 1990-м оказалась заброшена, колокольня частично обрушилась. В 1998 вновь создана община, во второй половине 2000-х церковь отреставрирована.
А Боголюбскую икону после закрытия церкви было решено перевезти в Малоярославец. Но это уже другая история… (Она пока готовится. Упомянем лишь, что сейчас Боголюбской иконы в Юрьевской церкви нет, чтобы к нам не было претензий).
Источники: Е. Поселянин. Богоматерь. Описание Ее земной жизни и чудотворных икон. М: АНО «Православный журнал «Отдых христианина», 2002 г. П. Брагина. Повесть о семнадцати спасенных. Тула: Приокское книжное издательство, 1965 г.
