Казалось бы, что-что, а уж события 1917 года в Смоленске должны бы в советское время быть досконально изученными. И, действительно, в то время регулярно (особенно в оканчивавшиеся на семерку года) выходили книги, посвященные свержению старой власти и установлению власти новой. Но парадокс – чем дальше уходило время, тем больше находилось подробностей тех дней, хотя ни новых документов, ни новых воспоминаний участников не появлялось. Со временем все четче вырисовывался бесстрашный героизм большевиков и коварство контрреволюционеров. Дошло даже до того, что в Смоленске появилась своя «Аврора», роль которой (по аналогии с началом штурма Смольного в Петербурге) выполнил установленный на Блонье миномет. Мифологизация истории особенно хорошо заметна при сопоставлении изданий разных лет. Но только так можно нарисовать более-менее правдивую картину тех событий.
Октябрь 1917-го в Смоленске, как и во всей стране, начался даже не в марте, а еще в 1914-м году. Правда, тогда еще вряд ли кто-то мог догадываться, чем закончится для страны участие в первой мировой войне. Всего лишь за три года до революции смоляне тепло и душевно принимали императора Николая II. Он прибыл в Смоленск во второй (и последний) раз 20 ноября 1914 года – город стал его первой остановкой по пути из ставки на Кавказ. Как писал современник, по пути следования «державного вождя» стояли толпы народа, учащихся и длинная линия войск, и все приветствовали царя восторженным «Ура»…
Однако шла уже не «маленькая победоносная война» где-то на Дальнем Востоке. Всего через несколько месяцев смоляне ощутили последствия военного времени на себе. В губернию хлынул поток беженцев, эвакуировавшихся из прифронтовой зоны. В экономике появились глубокие кризисные явления. Ухудшалось санитарное состояние городов, каждый день росли цены на продукты.
Кризис в промышленности не был заметен столь ярко, как в аграрной сфере. В 1916 году помещичьи и крестьянские хозяйства не только не выполнили своих обязательств по поставке сельхозпродукции для военных нужд, но и впервые не смогли обеспечить в полном объёме продовольствием население губернии. Над смолянами нависла реальная угроза голода. О жизни Смоленска в это время позволяет судить дневниковая запись современника: «В городе нет сахара; в булочных белый хлеб берут нарасхват; к девяти часам булочные уже закрыты; цены растут не по дням, а по часам; тысячная толпа с раннего утра осаждает магазины… давка невозможная, улицы запружены народом; бедная часть населения стоном стонет от грабительской дороговизны, обратившей рубль в ничтожную мелкую монету, чтобы купить несколько фунтов мяса, надо простоять около лавки несколько часов и возвратиться ни с чем; что творится в тылу военных действий, совестно даже вносить сие в дневник…».
Вскоре Смоленская губерния сама оказалась прифронтовой зоной. К началу 1917 года она была наводнена войсками и тыловыми службами. В одном только Смоленске было расквартировано около 100 тысяч военных чинов. Именно их антивоенные и антиправительственные настроения, умело использованные немногочисленными большевиками, во многом предопределили падение старого режима в губернии. К слову, даже осенью 1917 года смоленская организация РСДРП (б) насчитывала не более двухсот человек.
Известие об отречении Николая II Смоленск встретил бурно. Земские деятели и городская управа тут же выразили свою лояльность Временному правительству. По городу прошла толпа манифестантов, разоружившая городовых и освободившая из тюрьмы политических заключенных. Обманным путем солдату-большевику из тыловых автомастерских Вадиму Смольянинову удалось завладеть частью отобранного у городовых оружия. Один из грузовиков, перевозивших его по указанию городских властей, якобы поломался, а на самом деле отвозил оружие в казармы автомастерской.
С марта по октябрь 1917 года в Смоленской губернии, как и по всей стране, царило двоевластие. Действовали органы, учрежденные Временным правительством, и, одновременно – стихийно возникавшие Советы солдатских и рабочих депутатов. Первым секретарем смоленского Совета и стал Вадим Смольянинов. По его воспоминаниям, работа этой структуры «носила характер крайней беспорядочности, хаоса и бесцельности». Ведь сначала большинство мест в смоленском Совете принадлежало не большевикам, а социалистам-революционерам («эсерам») и меньшевикам. Этот орган был своего рода дискуссионным клубом, где велись жаркие споры, на реальные же дела ни у кого не оставалось ни сил, ни времени.
Во многих поздних изданиях, посвященных революции в Смоленске, говорится, что лишь к осени 1917 года большевикам удалось получить большинство мест в Совете. Однако выборы его исполнительного комитета, состоявшиеся 23 сентября, показывают иную картину: в состав исполкома вошло 12 эсеров, 10 меньшевиков и всего пять большевиков. И даже на следующий день после октябрьского переворота в Петрограде работа смоленского Совета началась с попытки принятия резолюции, осуждающей действия большевиков в столице. Да и все последующее «силовое решение» вопроса о власти в Смоленске было не столько противостоянием двух властей, сколько борьбой между выделившимся из Советов «контрреволюционным» «Комитетом спасения революции» и большевистским «Военно-революционным комитетом».
Но еще до перестрелок должны были появиться герои – без них ведь невозможно сделать революцию. Одним из таких героев суждено было стать почтовому чиновнику Ивану Сидорову. В конце августа он принял сообщение по телеграфу о продвижении казачьих полков под командованием генерала Корнилова на Петроград. Сделав с нее на свой страх и риск копию, Сидоров отнес ее Смольянинову. Пока в Совете велись споры о том, что делать, Корниловский мятеж подавили, но дело было сделано – герой «родился».
В сентябре – октябре в Смоленске ухудшилось и без того критическое положение дел с продовольствием. Если в июне город получил около 600 вагонов муки, то в августе – менее ста, а затем и того меньше. Продовольственный паек, который получали расквартированные в Смоленске военные, сократился более чем на половину. У большевиков, обещавших быстро преодолеть этот кризис и закончить войну, появляется множество сторонников и «сочувствующих».
Однако понадобилось целых пять дней, чтобы революционная волна из Петрограда и Москвы докатилась до Смоленска. Стрелять здесь начали только в ночь с 30 на 31 октября, правда, этому предшествовало вооружение обеих сторон. После ультиматума вчерашних соратников (см. революционную хронику), теперь оказавшихся по другую сторону баррикад, в здании Совета осталось лишь 27 человек, которые наделили большевика Симеона Иоффе «диктаторскими полномочиями». В половине девятого вечера между засевшими в здании Совета и окружившими его казаками началась перестрелка. Она вяло тянулась до трех ночи, пока случайно (и без приказа Иоффе) по городской думе, где засел «Комитет спасения революции», не выстрелил миномет. Тут же прозвучали два залпа из пушек, находившихся в деревне Боровой. Снаряды якобы тоже попали в здание городской думы. Несмотря на то, что артиллеристы имели хороший ориентир (на думе была пожарная каланча), такая точность выстрелов с многокилометрового расстояния, честно говоря, удивляет. Но интересно даже не это, а то, что заставило артиллеристов выстрелить.
В 1960-е годы появилась такая версия: мол, в самый напряженный момент засевшим в здании Совета позвонил артиллерист Ефремов – узнать, как обстановка, а «диктатор» Иоффе приказал тому открыть огонь по думе. Непонятно, как Иоффе мог приказывать расквартированной в Боровой артиллерии, и почему в таком случае та бездействовала до трех часов ночи.
Более правдоподобной выглядит версия, изложенная в воспоминаниях участников тех событий, изданных в 1927 году. По словам руководителя «Комитета спасения революции» меньшевика Гальперина, прибывшего в Боровую вскоре после выстрелов, артиллеристы выдвигали всего одно требование – привезти к ним их депутата, то ли арестованного накануне, то ли находившегося в здании Совета. Так или иначе, но артобстрел сыграл решающую роль в том ночном противостоянии. Один из снарядов (выпущенных, скорее всего, из миномета), попал по крыше городской думы, осколками ранило несколько казаков. Это деморализовало «Комитет спасения революции», и тот сдался. Утром 31 октября его представители, правда, попытались «переманить» артиллерию на свою сторону, но безуспешно. Революция свершилась.
Предлагаем посетить, пожалуй, единственное место в Смоленске, напоминающее нам о тех печальных и неоднозначных событиях. При въезде на Мало-Краснофлотскую улицу расположен памятный знак, посвященный погибшим участникам Великой Октябрьской социалистической революции в Смоленске (координаты в заголовке).
Место достаточно безлюдное и унылое… Но это – наша история, и мы обязаны ее знать…
Для взятия тайника необходимо расшифровать текст, приведенный ниже. В качестве ключа используйте текст памятного знака (строки/буквы). Контейнер маленький (3,5см/3,5см/7см), но миниатюрные «штучки» положить можно.
