«Старая "Первовская" усадьба находилась на Михайловской стороне. Большой серый деревянный дом с белыми колоннами и зеленой крышей состоял из двух домов: двухэтажного главного здания и другого поменьше, соединенных длинной залой. Постройка была XVIII столетия, какого-то довольно сложного, полумавританского стиля, с куполами, полукруглыми окнами. Но старина ли сгладила углы, или постиг архитектор какой-то секрет, несмотря на причудливый стиль, это было очень гармоничное и очень русское целое, типичный до мельчайших подробностей старый барский дом. Комнаты были низкие, не очень светлые и носили еще названия ушедшей эпохи: девичья, сени, диванная. В столовой висели почерневшие фамильные портреты, писанные крепостными. Двери красного дерева с накладными бронзовыми гениями и венками вели в залу. В этой единственной светлой комнате в четырнадцать окон, с гравюрами в тоненьких рамах и большими бюстами Щепкина и Садовского, со странным диванчиком в виде латинской буквы S для двух собеседников, сидевших вполоборота друг к другу, носившим какое-то сентиментальное французское наименование позапрошлого века, со старинным роялем и диваном и креслами по углам, сосредоточивалась общественная жизнь дома. В биллиардной, куда уединялась мужская молодежь, биллиарду было, верно, за сто лет, и сработан он был крепостным столяром. Мне думается, что обстановка дома сохранилась в главных чертах с первовских времен. Перед главным подъездом дома огромный четырехугольный двор, окаймленный приусадебными службами, домами главноуправляющего, управляющего господской конторой, конюшнями, людскими. Посреди был разбит классический палисадник. От двора шла аллея, кончавшаяся двумя белыми кирпичными столбами - башенками. За ними находились хозяйственные строения, скотный и птичий дворы, амбары, гумна. Потом опять два больших белых столба сторожили въезд в усадьбу, а там, дальше, расстилалась необозримая гладь с куполами далеких церквей на горизонте. По другую сторону дома высокий балкон-терраса вел в сад. Обширный и тенистый, с огромными вековыми деревьями, белыми статуями греческих богов и богинь, каменными беседками и памятником Пушкину, он спускался к нашей веселой, извивающейся среди плакучих ив речке Пальне; слева, постепенно переходя в парк, выходил на нагорную лужайку Симакино с чудесным видом на Алексеевскую сторону, а справа замыкался плодовым садом с оранжереями и фунтовыми сараями. С той стороны реки, за небольшой лужайкой, симметрично подымался склон нашего старого сада, с такими же вековыми пихтами, дубами и липами, и оба дома, старый дедушкин и наш, молодой, переглядывались через речку и море зелени. И это не просто банальное выражение. Когда, стоя на балконе своей комнаты, я глядел на "ту сторону", эта кудрявая, живая и веселая, с бесконечным разнообразием оттенков зеленая ширь всегда напоминала мне волнующееся море. А слева на третьем холме, "на том боку", по паленскому жаргону, у опушки дубового бора Выруба высился еще один дом с красно-синим флагом на четырехугольной башне, то дяди Саши, второго брата моего отца. Эти три усадьбы, три ипостаси Пальны, и составляли наше родное гнездо. В 1907 году по невыясненной причине прелестный старый дедушкин дом сгорел дотла. На его месте выстроили новый, каменный, причем из пиетета постарались придать ему вид прежнего. Но это уже было не то. Наш дом был выстроен на том самом месте, где некогда Василий Осипович Перваго начал возводить какие-то палаты к приезду императрицы Екатерины. Императрица, однако, изменила свой маршрут, и здание никогда не было завершено. Все планы нового дома были набросаны матерью; вся его внутренняя отделка, вплоть до мельчайших подробностей обстановки, была делом ее труда, забот и вкуса. Он был кирпичный, сливочного цвета, в чисто английском стиле, с выступами, треугольными фронтонами, пучками высоких труб. Комнаты были большие, очень высокие, выкрашенные светлой масляной краской; сквозь многостворчатые окна лился свет; лестницы были белые, коридоры широкие; обилие света и воздуха должно было благотворно действовать на душу и здоровье детей. В убранстве его не было ничего случайного; все было продумано тщательно и с любовью; во всем прогляlывал культурный и точный вкус моей матери. На своих путешествиях, в музеях, из альбомов и специальных журналов она зарисовала все, что поражало ее и могло пригодиться для ее нового дома. И у нас можно было найти и большие, до потолка, голландские печи из бело-синих расписных изразцов, и резные двери светлого дуба, точное воспроизведение какого-то флорентийского церковного портала, и глубокий камин в столовой, заимствованный из нюрнбергского дома Альбрехта Дюрера. Эта столовая со своими выдававшимися полукругом высокими окнами, прикрытыми toiles de Genes, с темными балками потолка и аркой мореного дуба, с тяжелыми петровскими стульями, со старыми дельфтами и блестящей медной английской посудой на дубовых поставцах была по своим размерам и сочетанию красок одной из самых красивых комнат, которые мне приходилось видеть. Очень привлекательна была и моя комната, огромная и светлая, с голубыми стенами и белыми колоннами. Это был красивый, бодрый, радостный дом; ему недоставало только прелести старины». М.А. Стахович (1889-1967), «Ушедшее». Известно, что усадьбу Стаховичей в свое время посещали и были друзьями семьи И.Е. Репин, Л.Н. Толстой, К.С. Станиславский, М.М. Пришвин. До сих пор живут легенды о посещении Пальны Пушкиным. Есть легенда, что первые строки "У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том" он придумал в Пальне! В действительности огромный дуб, скованный цепями (разламывался), в Пальна-Михайловке существовал! В дореволюционное время в парке усадьбы стоял бюст великого поэта. По словам старожилов, он был поставлен на том самом месте, где любил отдыхать А.С. Пушкин. К сожалению, во время революционных событий бюст Пушкина был уничтожен. Но в наше время он был восстановлен и стоит теперь на территории школы Пальны-Михайловки. Ныне сохранился и активно восстанавливается усадебный дом, возведенный по проекту известного архитектора АЛ. Витберга (1787-1855). "Витберговский дом", как его до сих пор называют Стаховичи, оказался уникальным и стал жемчужиной русского деревянного классицизма. Дом был расписан известным итальянским художником Скотти. Эти росписи не сохранились, так как дом дважды горел. Сохранилась и была отреставрирована потомком Стаховичей Михаилом Михайловичем Стаховичем домовая церковь Михаила Архангела в форме ротонды с портиком и куполом на барабане, построенная по плану московского зодчего Д. И. Жилярди (1788-1845). Вот ссылка на статью о М.М. Стаховиче Сохранился и дом «в типично английском стиле». К сожалению, он постепенно разрушается, сейчас в нем живут переселенцы-беженцы. Сохранился и охотничий домик, и парк, в котором есть каменный мостик. Сохранилась труба (Башня), вероятно, от существовавшего когда-то спиртзавода. Честно говоря, о Стаховичах можно говорить очень много и долго! Мало какой род столько сделал для России, для своего родного края, своего народа! Если кому-то станет интересно, могу прислать много информации о Стаховичах!
