Причудливо переплетаются нити судьбы. Одно тянет за собой другое, и никогда не знаешь, какая нить куда выведет…
Эта история началась для меня с того, что осенью 2021 года я прочитал статью по ссылке в интернет-блокноте одного из тайников. Сама статья была на редкость паршивенькая и лживая, но в ней присутствовала информация о лётчике Валентине Александровиче Агейчеве.
В поиске дополнительных сведений о капитане Агейчеве я попал на сайт проекта «». Ребята устанавливают памятные знаки советским лётчикам, не вернувшимся с боевых вылетов (как правило, это небольшая табличка в месте падения самолёта). Здесь я узнал, что на месте падения «Харрикейна» В. А. Агейчева – на южном побережье полуострова Рыбачий, поблизости от губы Эйна – недавно была установлена такая табличка… Однако в мои ближайшие планы не входило посещение данного района, я даже не отметил в навигаторе ориентировочную точку, хотя и подумал, что при случае нужно будет посетить место. Подумал и… забыл про это на долгие месяцы.
Чуть менее года спустя, 18 октября 2022-го, мне довелось проходить рядом с местом падения самолёта капитана Агейчева по пути на , но тогда я пробежал в вечерних сумерках мимо и не вспомнил прочитанное годом ранее… Потом, когда вспомнил, огорчился своей забывчивости, но было уже поздно. Вернее, это я так думал, что поздно, а на самом деле просто было ещё не время.
В мае-июне 2023 года мы на ГС «Горизонт» выполняли гидрографические работы в Баренцевом море, в паре-тройке сотен километров к северо-востоку от побережья Рыбачьего.
4 июня начал крепчать северный ветер, по прогнозу ожидалась высокая волна. В связи с временной невозможностью продолжения работ по метеоусловиям капитан принял решение идти в Мотовский залив и укрыться в губе Эйна. Берега хорошо мне знакомые, пройденные собственными ножками. И, конечно же, я помнил о своей «недоработке», об оставшемся тут «должке»…
5 июня мы прибыли в губу Эйна и встали на якорь. Капитан сказал, что на следующий день будет высадка на берег на плашкоуте, чтобы наполнить канистры питьевой водой (пресной воды на судне предостаточно, но считается, что она невысокого качества). Возле берега ловится мобильный интернет, так что я открыл сайт «Прерванного полёта» и на всякий случай внёс в навигатор примерные координаты памятной таблички, хотя понимал, что мои шансы сходить туда призрачны, несмотря на небольшое (порядка 4 км) расстояние.
Не сразу я обратил внимание на тот факт, что 05.06.2023, в день, когда мы пришли в губу Эйна, исполнилось ровно 80 лет со дня гибели В. А. Агейчева в воздушном бою…
* * *
Для командира третьей эскадрильи 27-го авиаполка военно-воздушных сил Северного флота капитана Валентина Александровича Агейчева война закончилась 5 июня 1943 года.
Согласно архивным документам, ранним утром 05.06.1943 группа из шести "Харрикейнов" под руководством командира эскадрильи капитана Агейчева выполняла задачу по прикрытию транспорта на переходе в Мотовский залив. Четыре катера типа «малый охотник» конвоировали буксир с баржей и сторожевой катер из Порт-Владимира до бухты Озерко. В 4 часа 35 минут, прикрываясь фоном берега, караван атаковали три группы вражеских самолётов, общим количеством около 15 машин.
В конце патрулирования в районе губа Мотка встретили группу истребителей противника ФВ-190 и Ме-109 с которыми завязали воздушный бой. В рез-те боя сбит к-н Агейчев, летчик погиб; мл.л-нт Зузин получил ранение, самолет - пушечные и пулеметные пробоины; самолет с-нта Забобурина получил пушечно-пулеметные пробоины; самолет Красильникова подбит в бою и на вынужденной посадке на п/о Рыбачий разбит – требует кап.ремонта; самолет пилота Ермилина в бою подбит, пилот выбросился с парашютом, летчик невредим; пилот Савицкий не вернулся с боевого задания – сбит в бою пр-но упал Мотовский залив; пилот Полтинин подбит в бою, произвел вынужденную посадку на воду Мотовского залива, самолет затонул, летчик спасен – имеет ранение. Во время воздушного боя к-н Красильников сбил 1 ФВ-190, ст.с-нт Ермилин сбил 1 Ме-109 и мл.л-нт Зузин пр-но сбил 1 ФВ-190.
К моменту гибели капитан В. А. Агейчев был опытным пилотом, награждённым орденом Боевого Красного Знамени за 4 сбитых самолёта противника.
Известно, что в г. Баку у него остался отец, а в г. Горький – жена Зинаида, и вскоре родилась дочь, которую назвали Сашей (сам он ожидал сына и хотел дать ему это имя). Сохранились также письма из переписки лётчика с родными (в интернете опубликованы их фрагменты).
После боя самолёт В. А. Агейчева не был найден, из чего следовало предположение, что упал он в Мотовский залив.
Командир полка писал Зинаиде Агейчевой: «Валентин погиб смертью храбрых в воздушном бою над Рыбачьим. Я сам долго не мог поверить этому. Потому что высоко ценил его качества летчика-истребителя. Дрались шестеркой с пятнадцатью истребителями противника. На 3-й - 5-й минутах боя самолет Валентина отвесным пикированием пошел к земле. Наиболее верное предположение, что он был убит, так как попытки вывести самолет из пикирования не было. Точно место падения не установлено. Предположительно упал в воду. Все упавшие на суше найдены. Его нет».
Только через 69 лет, 16 августа 2012 года, «Харрикейн» Агейчева был почти случайно найден в сотне метров от дороги в ходе обычной поездки за грибами-ягодами. Самолёт при падении целиком погрузился в болотце, и только большое количество авиационных обломков в окрестностях навели поисковика на мысль прощупать болотный мох… Через неделю поисковики приехали на место всем отрядом. Вместе с лётчиком было обнаружено много личных вещей, среди которых – хорошо сохранившиеся документы и фотографии.
* * *
Днём 6 июня 2023 мы спустили на воду плашкоут, и на нём 7 человек, включая меня, направились к берегу губы Эйна. Была малая вода, но пока ещё шёл отлив. Поискав немного место для высадки, чтобы возле берега была более-менее приличная глубина, мы подошли к каким-то деревянным столбикам, обросшим водорослями, неподалёку от торчащих длинных свай старого разрушенного причала. Что это за столбики, никто даже не задумывался, но глубина тут была подходящая, а «столбики» оказались удобны для швартовки плашкоута.
Итак, плашкоут был подвязан канатом к одному из «столбиков», два человека остались за ним присматривать, а пятеро, включая капитана корабля и автора этих строк, отправились с канистрами за водой в сторону речки Большая Эйна. Набрав воды, мы шли обратно, когда навстречу прибежал один из остававшихся и сообщил, что вода ушла и плашкоут сел днищем на гальку. Конечно, мы поспешили к плашкоуту, но к этому моменту сдвинуть четырёхтонную махину нашими скромными силами было совершенно невозможно. Отлив всё ещё продолжался, уже и столбики оказались на суше и... и у нас внезапно образовалось много свободного времени на берегу в ожидании прилива! :) На корабль теперь можно было не торопиться. О, это мы удачно «застряли»! Как хорошо, что плашкоут такой тяжёлый.
Теперь можно было спокойно сходить до памятного знака лётчику, никого не задерживая. Вообще, я предполагал, что пойду один, но ещё один член экипажа выразил желание пойти вместе со мной. Как же приятно прогуляться по суше после долгого бултыхания в море…
Мы дошли до места и нашли табличку на камне. Такая простая, скромная и неброская, такая настоящая… Дорога проходит рядом, но случайно обнаружить табличку вряд ли получится. А ещё эта «магия чисел». Случайно ли мы оказались тут спустя ровно 80 лет после тех трагических событий?.. До этого момента у меня не было мысли публиковать тайник на геосайте, но именно здесь я понял, что должен это сделать.
К месту падения самолёта капитана Агейчева мы шли напрямки по тундре и по склонам, а обратно возвращались уже по автодороге. И вот, выйдя на мыс, где дорога поворачивает и откуда открывается вид на место нашей высадки, в этот же момент я вижу вдалеке картину, как наш плашкоут сам по себе медленно отплывает от берега… Вслед за ним сверху с береговой террасы бросаются два человека, забегают в воду по грудь, вроде как даже хватаются за борт, но массы слишком неравны: плашкоут продолжает уверенное движение на глубину, а двое вынуждены отпустить плавсредство и ни с чем вернуться на берег.
Ну вот, снова «проспали». :) Сначала в отлив упустили момент, когда плашкоут сел на грунт, а потом в прилив упустили момент, когда прибывающая вода подняла его и скинула со «столбика» наброшенную сверху петлю швартового каната...
* * *
Впрочем, теперь, пока наш плашкоут, оставив нас куковать на берегу, «сорвался с привязи» и плавает самостоятельно по губе Эйна, пришло время раскрыть тайну этих «столбиков», которая самому мне открылась уже после возвращения на пароход. «Столбики» – это шпангоуты погибшего корабля. Но не простого корабля! Нас угораздило пришвартоваться к одному из шпангоутов легендарного судна «Персей» – первенца советского научно-исследовательского флота, чей вымпел впоследствии перекочевал на эмблему ВНИРО. Понял я это, перечитывая в море в отсутствие интернета главу «Мотка» из сохранённой на смартфоне книги М. Орешета «Осиротевшие берега». В книге «Персей» упоминается совсем кратко, но зато на приведённой там фотографии 1978 года с генерал-лейтенантом Я. Д. Скробовым, стоящим у останков исторического судна, место нашей высадки в губе Эйна узнаётся однозначно.
Приведу здесь краткую справку об этом судне по материалам сайта ПИНРО.
«Персей» – первое советское научно-исследовательское экспедиционное судно и первое судно Полярного института. Известно, что в 1921 г. был образован Плавучий морской научный институт (Плавморнин). В условиях разрухи, голода и хаоса, наступивших в стране после политических катаклизмов (Первая мировая война, Октябрьская революция, гражданская война), институт не мог построить или купить судно, которое было крайне необходимо ему для морских исследований. Задачу эту удалось решить путем передачи институту корпуса недостроенного зверобойного судна с названием «Персей», находящегося в Лайском доке г. Архангельска, где базировался Плавморнин. Корпус шхуны принадлежал Северной научно-промысловой экспедиции.
Персей – в греческой мифологии сын Зевса и Данаи, бесстрашно отрубивший голову злобной Горгоне Медузе.
Это название судну дал в 1918 г. рыбопромышленник по фамилии Могучий, которому принадлежал корпус корабля. Начал он строить «Персей» в Онеге, затем отбуксировал в Архангельск и намеревался окончательно дооборудовать его в Норвегии. Но в результате изменения политической ситуации в стране судно осталось недостроенным и в 1921 г. было отдано Плавморнину. Институт не изменил названия судна, так как оно служило как бы символом победы добра и света над злом и тьмой. Был еще и более глубокий подтекст: как легендарный Персей победил морское чудовище, так и корабль «Персей» должен был преодолевать все трудности на пути изучения морей.
Кроме того, созвездие Персея послужило для сотрудника Плавморнина В. М. Голицына основой для создания в конце 1922 г. вымпела института: семь белых звезд на синем прямоугольном полотнище. Позднее вымпел несколько изменил свои очертания и стал официальным фирменным знаком ПИНРО, преемника Плавморнина.
Достройка «Персея», его переоборудование проводились силами сотрудников института под руководством корабельного мастера В. Ф. Гостева, по норвежским чертежам. Проекты и чертежи «Персея» как экспедиционного судна разработали архангельские инженеры В. П. Цапенко и А. С. Воронич.
Огромное значение для передачи недостроенной шхуны институту и превращения ее в полноценное научно-исследовательское судно сыграла воля и энтузиазм директора Плавморнина профессора И. И. Месяцева.
У «Персея» был усиленный ледовый пояс из дубовых досок вдоль всей ватерлинии. Корпус имел яйцеобразные обводы, способствующие выжиманию судна при сжатии во льдах (по типу «Фрама»). Все механизмы и необходимое оборудование снимали с разных судов, так как что-либо приобрести в то время было практически невозможно.
Для работы учёных оборудовали семь лабораторий – две на корме и пять в носовой части корабля, большую часть научных приборов изготовили архангельские мастера по чертежам, взятым из книг. Экипаж состоял из 24 человек, научная группа – из 16. Длина "Персея" составляла 41,5 м, водоизмещение – 551 т, мощность паровой машины – 360 л.с..
Государственный флаг на судне подняли 7 ноября 1922 г., а 1 февраля 1923 г. был поднят синий вымпел с созвездием Персея.
В 1923-1941 гг. «Персей» совершил 90 рейсов в Баренцево, Белое, Карское и Гренландское моря; за этот период выполнено 5525 океанографических станций. В 1932-1933 гг. он участвовал в исследованиях по программе Второго международного полярного года (2 МПГ).
Начав свою работу в Плавморнине (1923 г.), в результате реорганизаций «Персей» становится в 1929 г. судном ГОИНа, а в 1934 г. – ПИНРО.
«Персей» был школой для многих учёных, которые впоследствии возглавили крупные научные учреждения, стали основоположниками целых направлений в мировой науке. На его борту работали И. И. Месяцев, Н. Н. Зубов, Л. А. Зенкевич, С. А. Зернов, А. И. Россолимо, М. В. Кленова, А. А. Шорыгин, В. В. Шулейкин, Н. А. Маслов, Ю. Ю. Марти, И. Г. Юданов, О. Н. Киселев и другие ученые. Неоценима работа судна по изучению морских течений, биологической продуктивности, рельефа и грунтов северных морей, условий тралового промысла.
В 1938 г. сотрудниками ПИНРО на «Персее» предприняты первые в Советском Союзе успешные попытки использования эхолотов для обнаружения косяков рыбы. На судне установили эхолот MS-XII и «провели испытание для поиска сельди и нерестовых концентраций трески».
Первый рейс «Персея» возглавил И. И. Месяцев, всего под его руководством проведено 30 морских экспедиций. Неоднократно начальниками рейсов становились Л. А. Зенкевич, Б. К. Флёров и другие видные ученые. В течение нескольких лет экспедициями руководил автор книги «» В. А. Васнецов. Долгие годы судном командовал капитан П. И. Бурков.
Последний научный рейс в июне 1941 г. проходил под руководством сотрудника ПИНРО, специалиста в области подводной техники О. Н. Киселева.
С началом Великой Отечественной войны «Персей» перешёл в военное ведомство. 10 июля 1941 г. при перевозке боеприпасов и снабжения в зону боевых действий на полуостров Рыбачий он был потоплен немецкой авиацией у берега в губе Эйна Мотовского залива. Корпус «Персея» раскололся пополам, при этом меньшая, носовая часть, оказалась на осушке и в дальнейшем использовалась моряками Северного флота в качестве основания для причала, на который доставлялись грузы из Мурманска, а тяжёлая кормовая часть вместе с паровой машиной затонула в губе Эйна на некоторой (небольшой) глубине.
В 1969 г. аквалангисты ПИНРО достали несколько фрагментов обшивки «Персея», которые вместе с моделью судна хранятся в музее института. В семидесятых годах на затонувшее судно организовывались экспедиции , в ходе которых также удалось достать некоторые детали корабля для музейных фондов.
В 1974 году был снят отличный получасовой документальный фильм «».
