В ноябре немцы прорвались в район Льялово — Холмы — Клушино. Близился кульминационный момент их наступления. Основной удар фашистов был направлен против войск 16-й армии. В последние дни ноября враг наступал вдоль шоссе Каменка — Озерецкое, а также по Ленинградскому и Истринскому шоссе.
Из штаба фронта Рокоссовский получил грозный приказ Жукова: «Крюково — последний пункт отхода, и дальше отступать нельзя. Отступать больше некуда. Любыми, самыми крайними мерами немедленно добиться перелома, прекратить отход. Каждый дальнейший ваш шаг назад — это срыв обороны Москвы. Всему командному составу снизу доверху быть в подразделениях, на поле боя…»
Крюково, однако, удержать не удалось — но это был последний успех врага. Немцы окончательно выдохлись, потеряв не менее половины личного состава и много техники. Рокоссовскому пришлось срочно эвакуировать свой штаб из Крюкова сначала в Льялово, затем в Сходню. Войска 16-й армии отошли, закрепились на рубеже: верховье реки Клязьмы — деревня Матушкино — восточная окраина Крюково — Дедовск.
Разведка доносила: немцы роют окопы, возводят заграждения, прячут танки в землю.
30 ноября Сталин утвердил план контрнаступления под Москвой: главный удар должна нанести левофланговая группировка войск Западного фронта, куда входила и 16-я армия Рокоссовского. Тем временем на помощь советским войскам пришёл «генерал мороз».
Немецкий военный историк Вернер Хаупт писал: «Ещё 30 ноября погода была благоприятной. 1 декабря началась метель. В следующие ночи столбик термометра упал до -34 градусов, днём температура была ниже 20 градусов мороза. Этим наступление было окончательно похоронено. С этого момента холод стал врагом страшнее русских…»
Заметим, что снабжение наших войск боеприпасами, продовольствием и тёплой одеждой, благодаря развитой железнодорожной сети, совершалось гораздо лучше, чем у немцев — тем приходилось везти грузы через Польшу и Белоруссию, где на железных дорогах партизаны пускали поезда под откос.
2 декабря Жуков докладывал Сталину: «Сегодня на всех участках фронта Рокоссовского противник вёл упорные атаки пехоты. Атаки поддерживались танками. Частями Рокоссовского все атаки отбиты. Завтра с утра начинаем контратаку дедовской группировки противника».
Утром 3 декабря части 16-й армии перешли в наступление, которое продолжалось и 4 декабря, при этом правый фланг оборонялся, а центр и левый фланг наступали на Крюково, нанося удар в стык группировок противника.
С 1 по 5 декабря на 16-ю армию обрушивались непрерывные ожесточённые атаки четырёх танковых дивизий противника — не менее 300 танков на фронте в 30-40 км. И хотя у Рокоссовского по данным на 20 ноября было всего 86 танков, немцам не удалось прорвать наши позиции.
Бои за Крюково продолжались до 7 декабря. Одновременно войска 16-й армии отвоёвывали Льялово, Никольское, Матушкино, Рождествено.
В том, что немецкое наступление на Москву окончательно остановилось, была немалая заслуга 16-й армии. В труде советского Генштаба «Битва за Москву», изданном в 1943 году, есть лестный для Рокоссовского вывод: «16-я армия, сдерживавшая основной удар северной группировки немцев, несмотря на широкий вначале фронт и разобщенность своих частей, в результате твёрдого руководства командования и храбрости личного состава показала образцы упорства, искусства и мужества в боях».
«Воюя под Москвой, надо думать о Берлине»
В ночь на 8 декабря враг стал отступать. Рокоссовский вспоминал: «К 8 декабря в результате почти трёхдневного боя, доходившего часто до рукопашных схваток, сопротивление противника было сломлено. Оставив Крюково и ряд других окрестных селений, немцы бежали на запад, бросая оружие и технику. В бою за Крюково наши части захватили около 60 танков, 120 автомобилей, много оружия, боеприпасов и другого военного имущества. В селе Каменка враг бросил два 300-миллиметровых орудия, предназначавшихся для обстрела Москвы. Перешли в наступление и главные силы армии на истринском направлении».
12 декабря 1941 года Совинформбюро передало сообщение «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы». Там, в частности, говорилось: «Войска генерала Рокоссовского, преследуя 5-ю, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию „СС“ и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли город Истру».
Слава командарма сумевшего отогнать фашистов от Москвы, катилась впереди него. В будущем у Рокоссовского было ещё много блестящих побед, но начало им положено в Крюкове. Недаром в беседе с журналистом «Красной Звезды» в тяжелейшем октябре 1941-го Константин Константинович говорил: «Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Советские войска обязательно будут в Берлине».
Фронтовая любовь
В Крюкове Рокоссовского ждала не только победа, но и большая фронтовая любовь. Семья Константина Константиновича в начале войны эвакуировалась из прифронтовой полосы и жила в Новосибирске у брата жены, об этом он узнал ещё до начала немецкого наступления на Москву. Но писем не получал и сильно тосковал по родным. В отчаянный час судьба послала ему встречу с женщиной очень похожей на ту, по которой он скучал. Звали фронтовую возлюбленную Галина Таланова. Она была военврачом 2-го ранга (что соответствует званию майор). В самом начале войны окончила медвуз и была направлена служить в 85-й походно-полевой госпиталь в армии Рокоссовского.
Позже Галина Васильевна вспоминала, как произошло их знакомство с будущим маршалом. Однажды в Крюково, где недолго размещался штаб Рокоссовского, привезли раненых. Таланова спешила к машинам. Навстречу ей шёл высокий красавец военный с генеральскими петлицами, но занятая мыслями о пациентах, она не обратила на встречного внимания. А он обратил — уж очень доктор была похожа на его жену Юлию — и внешностью — маленькая хрупкая, как «воробушек» в военной форме, и лёгкой, стремительной походкой. Константин Константинович окликнул её, спросил с улыбкой: «Что же это вы, товарищ офицер, не отдаёте честь?»
Их роман продлился до конца 1944 года, когда из-за перевода на 2-й Белорусский фронт Рокоссовский вынужден был расстаться с возлюбленной. Он называл любимую в письмах «незабвенной соловушкой» и сочинял для неё стихи. Это было глубокое, серьёзное чувство, но разрушать свою семью Константин Константинович не собирался, и Галина Васильевна это знала.
В январе 1945 года в городке Мензижец под Варшавой у Галины родилась дочь Надежда, Константин Константинович дал ей свою фамилию. Вместе с маленькой дочкой Таланова дошла до Берлина. С Рокоссовским они остались друзьями. Когда после войны в Галину Васильевну влюбился лётчик-испытатель Юлий Кудрявцев, Рокоссовский, который очень переживал, что Галина одинока, благословил их брак. В 1959 году он согласился на то, чтобы отчим удочерил Надежду. К сожалению, муж Галины прожил недолго, и больше она замуж не выходила. Константин Константинович иногда виделся с Надеждой, помогал ей и Галине, чем мог. Когда в 1968 году хоронили Рокоссовского, у гроба стояла его жена Юлия Петровна. А в группе фронтовых друзей – Галина Таланова.
Первый памятник Рокоссовскому в Москве
Идея создания в Зеленограде памятника Константину Рокоссовскому, чья 16-я армия, защищая Москву, сражалась на крюковском рубеже, принадлежала зеленоградским ветеранам. Они предложили установить бюст маршала в Парке 40-летия Победы. В декабре 2001 года, когда отмечалась 60-я годовщина битвы под Москвой, на месте будущего бюста установили памятный камень.
Над созданием памятника командарму трудился зеленоградский скульптор Евгений Морозов, архитектором проекта стал Вячеслав Кувырдин. Памятник выполнен частично за счёт пожертвований, сделанных жителями Зеленограда, и частично на средства из бюджета Москвы.
Бронзовый бюст командарма на высоком гранитном постаменте установили на перекрестье аллей в Парке 40-летия Победы. Открытие памятника состоялось 7 мая 2003 года. На церемонии присутствовали мэр Москвы Юрий Лужков и префект Зеленограда Анатолий Смирнов.
Бюст, установленный в Зеленограде, стал первым памятником маршалу Рокоссовскому, который открылся в Москве — но этот факт не был широко неизвестен. Когда 6 мая 2015 года на столичном бульваре Маршала Рокоссовского установили конную статую легендарного полководца, в прессе писали, что это первый московский памятник Рокоссовскому, что было, конечно, ошибкой.
В сегодняшней Польше маршала двух стран почти забыли — приглашенная на церемонию открытия памятника посол Польши Катажина Пелчиньская-Наленч не явилась. А вот россияне помнят и до сих пор питают чувство благодарности к одному из спасителей Москвы в 1941-м и победителей нацистской Германии в 1945-м.
