Сей минерал, если не нам, то нашим потомкам зело полезен будет
По общепринятой легенде, впервые о хитром минерале, дающем при горении сильный жар, было доложено Петру I в 1696 году, когда юный царь вторично ломился в запертое турецким азовским замком донское окно в Европу. Будущий Император взвесил в лапище черную внушительную каменюку и изрек слова о пользе минерала, вошедшие едва ли не во все сборники по краеведению. Однако изрек и тут же позабыл – европейское «окно» и кровавые стрелецкие бунты занимали все мысли монарха. В 1697 году Петр I предпринял в составе великого русского посольства первое путешествие за границу, а зиму 1698 года провел в Англии. Англия в этот период уже добывала около 3 млн тонн каменного угля ежегодно, и русский царь безусловно имел определенное представление о ценности ископаемого угля и прочих рудокопных заводов, от которых земля богатеет и процветает. Уже в 1700 году горное дело получает мощный импульс. Учреждением «Приказа рудокопных дел» (позднее Берг-коллегия) открывается эпоха официального зарождения горного дела в России как базового сектора будущей промышленности. Однако крепостнической экономике России природный уголь в то время был не нужен ввиду слабости отечественной промышленности, а тогдашней металлургии, сосредоточенной в основном на Урале, достаточно было и древесного угля... Но время шло, бурно растущей промышленности требовалось всё больше топлива и была необходима скорейшая замена древесного угля. В 1703 году для защиты соляных промыслов был построен Бахмутский острог. Документы свидетельствуют, что в 1704 году здесь активно выпаривали соль «Изюмского полка казаков из разных городов 140 сковород солеварных да 30 сковород людей других городов». Через год, недовольный царским решением о распределении солепромысла, Бахмутский атаман Булавин разрушил промысел. Восстановить и сделать его эффективным не помогла и передача солепромысла в казну. Потому было решено отдать дело на откуп частным лицам. Откупщики нашлись на месте. Ими стали капитан Семен Чирков, командовавший сторожевым отрядом в Бахмутской крепости, и ландрат Никита Вепрейский – представитель местной власти. Частные хозяева солепромысла с энтузиазмом взялись за решение проблем. Самая главная проблема – топливная. Для выпаривания соли нужно было топливо: дрова и древесный уголь. За короткое время вокруг Бахмута в радиусе 30-40 верст вырубили все, что можно было рубить. Вскоре царь Петр I запретил использовать лес на подобные нужды, ибо новые металлургические заводы успели уничтожить огромные массивы, а лес нужен был еще и для флота, и для защиты от нападений с юга. Но царь был не дурак и приказал искать альтернативу. В 1719 году он издал указ, получивший название Берг-привилегия. Первый пункт указа объявлял: «Соизволяется всем, и каждому дается воля, какого бы чина и достоинства не был, во всех местах как на собственных, так и на чужих землях искать, плавить, варить и чистить всякие металлы ... и всяких красок земли и каменья ... ». Тем, кому выпадет счастье найти руду или минералы, обещали щедрое вознаграждение. При желании можно было получить грамоту на право разработки найденного. Такой указ не мог не побудить предприимчивых солеваров к поискам угля. Поэтому в одно прекрасное сентябрьское утро 1721 года Вепрейский и Чирков в сопровождении десятка конных казаков и трех пароконных повозок с рабочими и инструментом двинулись на юго-восток от Бахмута. Проехав за 3 часа 25 верст, уже к полудню, отряд достиг балки Скелеватой, которая находилась в верховье реки Лугани. Здесь были найдены залежи каменного угля. Взяв пробу выходящего на поверхность в балке «горюч-камня», подкрепились и покатили дальше, к Городним буеракам, где в низине среди многочисленных балок на берегу речки Беленькой спряталась раскольничья слобода Беленькая. Сегодня это поселок Городище на речке Белой (правый приток Лугани). Здесь еще с конца XVII века был старообрядческий скит, обитатели которого уже использовали горюч-камень и даже снабжали им бахмутские солеварни, обменивая его на соль. Так что о местах нахождения угля в Бахмутской провинции Н. Вепрейский и С. Чирков знали и ехали за пробами целенаправленно. Бахмутские откупщики солепромысла набрали пробы в бочонки и отправили их по своему ведомству в Камер-коллегию. Оттуда уже в январе 1722 года пробы попали в Берг-коллегию на исследование. Примерно в то же время руководитель команды рудознатцев Василий Лодыгин, который имел собственный металлургический заводик между Доном и Хопром, послал одного из своих помощников подьячего Григория Капустина на Дон за полезными ископаемыми. На тот момент Капустин был внештатным рудоискателем и жалованья от Берг-коллегии не получал. Но Лодыгин нанимал его для выполнения своих поручений. По-видимому, и в тот раз он послал Капустина искать руды для своих заводов. Судя по сообщению Лодыгина в Берг-коллегию от 13 ноября 1722 г., Капустин побывал «в Воронежской губернии в Острогожском уезде близ города Середы (Павловск) за черкашным городком Белогородьем по реке Дону». Вот оттуда и привез Капустин пробы серебряной и золотой руд, а на словах сообщил, что там есть и уголь. Но угля он не привез. Потому что его там не было. Там он лишь мог слышать, что в районе Кундрючьих городков на Оленьих горах есть уголь, о чем он и рассказал Лодыгину. О находках доложили царю. В результате Берг-коллегия срочно снова посылает Капустина “на те места, из которых мест Лодыгин объявил каменное уголье и руду…а именно: на Дон, в казачьи городки близ Кундручьия городка в Оленьих горах да в Воронежскую губернию близ города Середы под село Белогородье…”. Вторая поездка длилась с января по апрель. Капустин вернулся с образцами угля и руд, что было зафиксировано документально: «1723 год. А сего апреля 11 дня в обер-берг-амт при донесении оной Капустин руды объявил, которых по привозу явилось: уголья каменного – три пуда, камня синего – 35 фунтов, руды признаку серебряной – 30 фунтов, золотой руды – пуд 5 фунтов». Иностранные пробирные мастера, исследовавшие пробы, не порадовали Капустина. Мастер Вейс в отношении руд дал положительный отзыв, а Шлаттер и Тубер – отрицательный. Относительно угля вывод, сделанный кузнечным мастером Марком Рэером, был и вовсе неутешительный: «Только оной уголь в огне трещит и только покраснеет, а жару от него никакого нет. И как вынешь из огня, будет черно, как и первый. Разве в том месте буде оное уголье, а копать того места глубже». Оставался шанс, что глубже уголь окажется хорошим. Сообщения о находках месторождений угля на юге вызвали интерес у Петра І. Он дает указание 21 января 1723 г. вице-адмиралу Гордону: «Зело нам нужно, чтобы из Англии или Шкоции выписали двух человек, которые знают находить уголья каменные по приметам сверху земли, и чтобы были искусны в своем мастерстве, о чем приложи свой труд» и уже в 1724 году в Петербурге сформировали экспедицию английского угольного мастера Никсона, которая должна была посетить все места на Дону и Донце, откуда поступали сведения о месторождениях угля. Взяли и Капустина, чтобы показал места, где брал уголь. В декабре 1724 года экспедиция побывала в селе Белогорье на Дону. В указанных Капустиным местах угля не оказалось. Никсон решил, что в Кундрючьих городках будет такой же результат, и следует ехать сразу в Бахмут, проверять информацию Вепрейского и Чиркова. Поскольку Капустин в Бахмутский провинции не бывал, и ничего показать там не мог, то вернулся в Петербург - на этом его миссия закончилась. А экспедиция Никсона побывала в балке Скелеватой и на речке Беленькой в Городних буераках, где нашла подтверждение открытиям Н. Вепрейского и С. Чиркова. Как же возник миф, о первооткрывателе угля на Донбассе Григории Капустине, который вообще никогда не бывал на Донбассе в пределах современной Украины? В 1949 году вышел сборник документов под редакцией А. Зворыкина «Открытие и начало разработки угольных месторождений в России», в котором путем нехитрой подтасовки и умалчивании фактов авторы создали видимость присутствия Капустина в Бахмутской провинции. Свою лепту в мифологизацию Капустина как первооткрывателя, внес и академик Г. Бакулев в монографии «Развитие угольной промышленности Донецкого бассейна» (1955 г). Этот труд основывался на документах из сборника Зворыкина и содержал те же ошибки, если такую подтасовку можно назвать ошибками. Но академик привнес и свои ложные утверждения, в частности, о поездке Капустина в 1721 году на Дон «для более детального изучения месторождений каменного угля». А этого быть не могло, ибо Капустин тогда еще находился на севере, в Устюжне Железнопольськой. Остался вопрос – зачем мифологизировали русского рудознатца. Вероятно, ответ кроется в дате создания мифа. Это период сталинской «борьбы с космополитизмом» и с «поклонением перед Западом». Если Петр І не отказывался сам учиться у лучших зарубежных специалистов, да и других «кнутом и пряником» побуждал к тому же, то Сталин после победы во Второй мировой войне решил, что хватит склоняться перед западными авторитетами, у России есть свои светочи. Лейтмотивом книги Зворыкина, как и книги Бакулева, стала фраза «Поездка Капустина была в значительной степени опорочена иностранцами». Эти необъективные нападки на иностранцев – характерная примета сталинского периода «борьбы с космополитами». Начался поиск и назначение, – когда заслуженно, а когда и нет, – российских первооткрывателей паровозов, пароходов, самолетов, радио, «лампочек Ильича» и т.п. Все открытия должны были быть отечественными – восхвалять что-либо заграничное в это время было опасно для жизни … А Григорий Капустин не виноват в том, что его возвеличили как первооткрывателя угля в Донбассе. Он действительно был среди первых рудознатцев, которые искали полезные ископаемые, и заслуживал при жизни гораздо большего вознаграждения за свои труды. Десятки таких рудоискателей остались безымянными. Можно считать, что Капустину повезло, и его имя осталось в истории благодаря «ошибке» потомков. Памятники Капустину в Лисичанске следует воспринимать как символы памяти тем десяткам и сотням неизвестных и известных первопроходцев и рудознатцев, благодаря трудам которых часть малонаселенного Дикого поля превратилась в тот промышленный Донбасс, который мы сегодня знаем.
Источники: Каленюк С.П., Ломако М.М. Террафоксы и другие лисичане. – Лисичанск.: ПП «Принтэкспресс», 2010. – 132 с. Шахты и рудники Донбасса
