Ради строительства крупнейшего магнитогорского гидротехнического сооружения пришлось пожертвовать двумя деревнями и казахским кладбищем. Но на фоне столь грандиозной стройки, которая продолжалась без малого семь лет, эти потери даже в то время казались вполне оправданными. Деревни Ивановку и Алексеевку, а также часть ЖОСа расселили и перенесли на несколько километров в сторону. Так же поступили и с кладбищем: старые казахские могилки пришлось потревожить, чтобы перезахоронить с соблюдением всех необходимых формальностей и ритуалов.
Требование времени было очень жестким и недвусмысленным. Магнитогорский металлургический комбинат увеличивал производство продукции, вводились в эксплуатацию две большегрузные доменные печи № 9 и 10, пятый листопрокатный цех и другие сопутствующие мощности. По одному только чугуну металлурги приблизились к цифре в 16 миллионов тонн в год. Благодаря серьезному прорыву в производстве, потребление воды увеличилось значительно: с трех до пяти кубометров в секунду.
Заводской пруд-охладитель оказался не готов к таким нагрузкам. К тому же из-за перепадов температуры, солей и других вредных веществ, возвращавшихся с комбината в тот же пруд, этот водоем уже не был способен поставлять в цехи чистую техническую воду.
Куйбышевский филиал Ленинградского института «ГидроПроект» специально для ММК разработал несколько вариантов гидротехнических объектов. Верхнеуральский проект оказался наиболее оптимальным: отсюда воду не надо было качать, достаточно указать воде русло, и она сама потечет сверху вниз, куда надо. И на 13-м километре от города в сторону Верхнеуральска в 1960-м году развернулось грандиозное строительство, в котором было задействовано более тысячи рабочих. Это пятьсот сотрудников СМУ «УралГироСтрой» (генерального подрядчика) плюс триста заключенных магнитогорской колонии строгого режима, плюс работники УралСибМеханизации и других подрядных организаций, водители треста «Магнитострой», специалисты пусконаладочного управления комбината.
Не сразу плотина строилась. В первую очередь прокладывали дорогу – надо же как-то добираться к стройке. Затем построили столовую – без обеда много не наработаешь. Возвели контору – должны же где-то руководящие товарищи базироваться. Потом уже параллельно создали и гараж почти на триста машин, и растворный узел, и опалубочный цех, и электроподстанцию, и ремонтно-механическую мастерскую, и кузницу, и питьевую насосную станцию, и питомник для сторожевых собак, и материальные склады, и линию электропередач, и автозаправку, и склад ГСМ… А когда надоело под конвоем возить заключенных из колонии, устроили лагерь прямо на объекте. Чуть позже, когда сроки стали поджимать, пришлось и себе строить целый рабочий поселок, которому дали красивое и многообещающее название Приморский.
Одновременно стали готовить ложе будущего водохранилища: вырубали деревья и кустарники, демонтировали бывшие скотные дворы, затем зачищали грунт до материковых пород. Снимали все – землю, растительность, ручьи… Не раз приходилось сталкиваться и с разного рода форс-мажорами. Например, выяснилось, что в районе стройки в 1927 году на глубине 15 метров захоронили корову, у которой выявили признаки сибирской язвы. Конечно, почти за сорок лет не осталось следов не только от язвы, но и от самой коровы. Но водохранилище было спроектировано как сооружение первого класса, а значит, оно не могло позволить при таких затратах хоть малейшей опасности для будущих потребителей. И пришлось рабочим с места захоронения подозреваемой в сибирской язве скотины вывозить порядка пяти тысяч кубометров земли.
Зимой и летом никуда не деться от сезонных проблем. Летом из-под сотен колес грузового транспорта на стройке в воздухе стояла такая пыль, что водители не видели, куда едут. Приходилось поливать дорогу перед каждой машиной. Зимой другая проблема: стынут и раствор, и земля. Но и здесь нашли выход: бетон при заливке подогревали при помощи электродов, а пласты земли накрывали камышовыми матрасами.
Ни при каких условиях плотина не имеет права остаться без электричества. Поэтому помимо основных рабочих сооружений пришлось монтировать и турбины, которые в критический момент готовы вырабатывать электроэнергию. Ну, а поскольку таких критических ситуаций не случалось, а электричество, причем очень дешевое, все равно вырабатывалось, его позже решено было пускать на обеспечение теплиц. Так что, благодаря плотине, не только комбинат вот уже сорок лет имеет воду, но и горожане – дешевые огурцы.
Впервые Урал перекрыли в 1964 году. Тогда госкомиссия подписала акт об окончании строительства первой очереди плотины. Но до настоящего финиша было очень далеко. Еще более двух лет пришлось положить на доработку всех остальных циклов работы плотины.
Государственный акт о приеме в эксплуатацию промышленного гидротехнического объекта «Плотина № 3» комиссия подписала 31 декабря 1966 года. До последнего дня в поте лица штурмовали строители ее возведение: план сорвать было непозволительно. Чудо технической мысли – практически безупречное сооружение первого класса с гарантийным сроком эксплуатации 50 лет – пустили в срок. Водохранилище вместимостью 600 миллионов кубометров, площадью 75 квадратных километров и плотина длиной почти в полтора километра, высотой 24 метра и 12 метров «по гребню» ни разу за сорок лет не подвели. И, как гарантировали разработчики проекта, не подведут еще десять лет. А дальше необходима полная диагностика всех узлов и соединений, после чего плотина еще прослужит не одному поколению.
