Примерно посередине пути из Самары в Саратов на высоком правом берегу Волги лежит, окруженный лесистыми взгорьями с белыми меловыми выходами, утопающий в яблоневых садах городок Хвалынск. Во второй половине прошлого века он был одним из центров хлебной торговли Поволжья. Здесь 24 октября (5 ноября н. ст.) 1878 года в семье сапожника Сергея Федоровича Водкина и его жены Анны Пантелеевны родился мальчик, нареченный Кузьмой. Родители, бабушки, ближайшие соседи окружали ребенка лаской. Воспоминания о доброте и сердечности домашних отношений художник пронес сквозь всю жизнь; сам же он особую привязанность всегда испытывал к матери. Когда мальчику шел третий год, отца забрали в солдаты и послали служить в Петербург, на Охту. Вскоре туда же, к мужу, перебралась, вместе с Кузьмой, Анна Пантелеевна. В мезонине покосившегося деревянного дома на Пустой улице, неподалеку от казарм Новочеркасского полка, прожили они два с половиной года. По возвращении в Хвалынск мать поступила в услужение в дом местных богачей Михайловых. Кузьма был при ней, во флигеле. Детство, сквозь которое прошли на Руси миллионы... Но было в этом мальчике нечто, что выделяло его из среды сверстников, - особая внимательность к окружающей жизни, особая восприимчивость к природе, людям, мелким и крупным событиям, цепкая зрительная память. Широкая, сверкающая в лучах солнца Волга под бледно-голубым, словно выцветшим от обилия света небом, привольно раскинувшийся на спускающихся к реке холмах городок, зелень цветущих садов - все это заложило основы художественного мировосприятия Петрова-Водкина еще в детские годы и в большой мере определило важнейшие особенности цветового и пространственного построения его живописи зрелой эпохи. В "Хлыновске" Петров-Водкин называет среди самых ранних чисто художественных впечатлений встречу с иконами новгородского письма в старообрядческом доме своего приятеля и, главное, яркие цветные рисунки песенно-сказочного содержания, которые не раз при нем создавал старик караульщик Андрей Кондратьич, сосед и друг их семьи. Школьником Петров-Водкин познакомился с двумя хвалынскими иконописцами - старовером Филиппом Парфенычем, у которого мог наблюдать за всеми этапами создания иконы, и жившим в скиту монахом Варсонофием. Тогда же он столкнулся и с живописцем-вывесочником, появившимся в Хвалынске. Эти встречи раскрыли перед мальчиком различные ипостаси искусства изображения, показали различные устремления его мастеров, несхожее отношение их к краскам и вообще к своему ремеслу. Под впечатлением увиденного сделал Кузьма в ту пору первые самостоятельные пробы - иконы и пейзажи масляными красками. Волшебный мир искусства приоткрылся ему завораживающей своей стороной: он понял, что чудо рукотворно и что он может попытаться приобщиться к нему. В 1893 году Петров-Водкин окончил четырехклассное городское училище. Он чувствовал тягу к искусству, но тягу еще смутную, неясную. Достаточно сказать, что, поработав летом в судоремонтных мастерских невдалеке от Хвалынска, он к осени отправился в Самару поступать в железнодорожное училище. И лишь после провала на экзамене мысли Петрова-Водкина снова и уже окончательно обратились к искусству. Всю зиму в Самаре он занимался случайной поденной работой у вывесочников и наконец, решился переступить порог местных Классов живописи и рисования Ф. Е. Бурова. В самарских Классах юноша пробыл около года. Буров был тяжело болен и слабел день ото дня. После смерти учителя (апрель 1895 года) Петров-Водкин попытался работать самостоятельно - сначала как вывесочник, затем у иконописцев, - наконец, вместе с несколькими приятелями организовал артель живописцев-вывесочников. Но все эти затеи успеха не имели. К чести будущего художника, неудачи нимало не поколебали его уверенности в правильности избранного пути, скорее наоборот - закалили его характер. Пока же, на лето, он вернулся в родной Хвалынск. Мать Петрова-Водкина по-прежнему работала горничной. Сестра ее хозяйки, состоятельная петербургская дама И.Казарина, решила в ту пору выстроить себе под Хвалынском дачу и с этой целью пригласила преуспевающего придворного архитектора Р.Ф.Мельцера. Естественно, что приезжей знаменитости были продемонстрированы работы юноши, выросшего на глазах хозяев дома. Эффект превзошел все ожидания. Мельцер был поражен его способностями и вызвался помочь поступить учиться в Петербурге. Казарина, со своей стороны, обещала материальную поддержку. В июле 1895 года Петров-Водкин приехал в Петербург, а в конце августа выдержал экзамен в Центральное училище технического рисования барона Штиглица "в числе первых учеников". Хвалынские купцы, в том числе и Казарина, присылали ежемесячно 25 рублей в помощь Кузьме, но тот считал это «подачкой, за которую потом нужно будет благодарить». Свою карьеру Петров-Водкин начал с создания образа Богоматери с Младенцем на стене церковной апсиды Ортопедического института доктора Вредена в Александровском парке на Петроградской стороне. Для того, чтобы перевести эскиз своей иконы в майолику, Кузьма Сергеевич направился в Лондон, где картину обработали на керамической фабрикеДультон. В 1897 году Петров-Водкин переехал в Москву, где поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ), где учился у Валентина Александровича Серова. В 1900 году работал на керамическом заводе в селе Всехсвятском под Москвой. Окончил МУЖВЗ в 1905 году. С 1905 по 1908 год занимался также в частных академиях Парижа. В этот период посетил Италию (1905) и Северную Африку (1907). В 1911 году Петров-Водкин стал членом объединения «Мир искусства». В 1924 году стал участником объединения «Четыре искусства».В советское время Петров-Водкин много работал как график и театральный художник. Деятельность в театре начал в 1913 году в театре Незлобина. Оформил спектакли «Орлеанская дева» Шиллера (1913), «Дневник Сатаны» по Андрееву (1923, Ленинградский театр драмы им. Пушкина), «Женитьба Фигаро» Бомарше (1935, Ленинградский театр драмы им. Пушкина). Занимался также литературным трудом, сочиняя рассказы, повести, пьесы и очерки. Писал теоретические статьи, занимался преподаванием. Петров-Водкин был одним из реорганизаторов системы художественного образования. С 1918 по 1933 г. он преподавал последовательно в Петроградских Государственных свободных художественных учебных мастерских (ПГСХУМ), ВХУТЕМАС, ВХУТЕИН, Институте пролетарского изобразительного искусства (ИНПИИ), ИЖСА. В августе 1932 года К. С. Петров-Водкин избирается первым председателем Ленинградского отделения Союза советских художников (ЛОССХ). Художник скончался 15 февраля1939 года в Ленинграде. Похоронен на ЛитераторскихмосткахВолкова кладбища.
ХВАЛЫНСК
Самый старый город Саратовской области, старше губернского центра; был основан в 1556 году как сторожевой пост на острове Сосновый близ правого берега Волги. В 1606 поселение было перенесено на место современного Хвалынска и стало селом Сосновый Остров. В 1780 году получил статус города и название — Хвалынск — от Екатерины II. Облик города не менялся на протяжении всей его истории. Он застраивался каменными и деревянными домами не выше двух этажей. Единственное трехэтажное здание, которое вопреки неписаному правилу возвел один местный купец, очень быстро и таинственным образом сгорело. Деревянный одноэтажный дом на окраине Хвалынска с окнами в стиле модерн и деревянной резьбой, какой ее делали с древнейших времен. С толстыми дощатыми стенами, собранными из уникальной меловой сосны, которой, кроме как в Хвалынске, нет больше нигде в мире. Только в таком доме и мог жить Петров-Водкин. Недалеко берег Волги и грузовой причал (другого здесь, в Хвалынске, нет). Вокруг дома — густые ивы с толстыми стволами. Он был построен в 1885 году, а в 1905-м его купил Петров-Водкин для своей матери. Сам художник там практически не жил. Но с 1988 года, когда в доме был открыт музей, внутри все устроили таким образом, как будто именно там прошла часть жизни Кузьмы Сергеевича. Теперь у дома как будто две истории: одна — короткая и неинтересная — о том, как взрослый художник купил дом для своей матери и больше в нем не появлялся. Другая — длинная и увлекательная, созданная экспозицией музея: о том, как будто он прожил здесь всю свою жизнь и будто здесь жили все, кого он любил. Комната матери. В юности Анна Пантелеевна, мать Петрова-Водкина, была женой сапожника и работала горничной в дворянском доме. Но вот ее сын разбогател, и служанка стала госпожой в собственном доме — одном из лучших в городе. Прожив в нем еще много лет, она умерла. Теперь ее памяти посвящена одна комната — вполне подходящее место для того, чтобы там время от времени появлялся ее маленький, но очень хозяйственный призрак. Анна Пантелеевна была обычной женщиной, и ее волновало то же, что беспокоит всякую стареющую тетушку. Сын привез из Франции жену — белоручку, светскую даму — и мать втайне гордилась тем, какая у его Кузьмы партия, но одновременно ревновала, подозревала в невестке плохую хозяйку и упрекала за то, что долго не дает ей внуков. Кузьма Сергеевич мало виделся с матерью, редко приезжал к ней, ведь жил он то за границей, то в Петрограде. Любопытно, как она его называла? Кузей? Да, купил хороший дом. Только какой-то пустой. Обстановка в комнате Анны Пантелеевны воссоздана или даже скорее нафантазирована, потому что сразу бросается в глаза репродукция картины ее сына вместо иконы, в красном углу. В остальном — маленькая спальня, жесткая на вид кровать, кружевные салфетки-рушники: комната человека, который хочет, чтобы к нему было приятно зайти, но о собственном удобстве беспокоится меньше всего. Такой она и была, хозяйка дома. Зал жены. Мара, полусербка-полуфранцуженка, жена Кузьмы Сергеевича, редко бывала в этом доме. Разве что сразу после приезда в Россию, когда художник повез ее знакомиться с матерью. Но в доме ей посвящен самый большой и светлый зал. Она заставлена цветами — обычными тропическими, которых сейчас пруд пруди на любом подоконнике; но в первой половине XX века все они считались редкостью, и Мара была одной из первых женщин в России, а затем в СССР, обладавшей ими. О ней сложно сказать что-то еще. Коридор отца. Отец Петрова-Водкина — фигура любопытная. Он человек-невидимка, человек-профессия. Известно, что Сергей Петров-Водкин был сапожником, и ему в доме-музее, под полатями, поставили «рабочее место» — характерный «сапожнический» табурет, оплетенный полосками кожи, верстак с колодками, «корпоративную» фотографию сапожников Хвалынска и прочее. Отец Кузьмы Сергеевича никогда не бывал в этом доме, равно как и сапожники Хвалынска, будучи конкурентами, никогда не сидели за общим верстаком — разве что изображали дружбу для фотографии. Исторические свидетельства всегда несколько отличаются от самой истории. Об отце Петрова-Водкина в музее всегда рассказывают только один анекдот — как он, профессиональный сапожник, свободно узнавал сделанную им пару обуви в полной темноте на ночной улице по скрипу. Скрип считался достоинством обуви, а в музыкальный инструмент сапоги превращала береста, подложенная под каблук. Каждый сапожник должен был скрипеть в своей фирменной тональности. Иного внимания Сергей Петров-Водкин не удостоился. Кабинет красного коня. Длинное узкое помещение, где нет никаких предметов быта, хочется назвать кабинетом. На стенах висят репродукции, в том числе знаменитое «Купание красного коня». Петрову-Водкину было тридцать четыре года. Он дружил с Павлом Кузнецовым и немного с Борисовым-Мусатовым, но в большой тусовке художников его за человека не считали. «Провинциальный художник, косит под символиста. Таких и в Петербурге на рубль ведро. Пошел бы лучше ботинки какие-нибудь стачал». Доверяй после этого людям детали своей биографии… Ему было тридцать четыре года, он решил написать картину, с помощью которой сразу всем покажет, где раки зимуют. На картине был мальчик в странной тунике, моющий на мелководье гнедого коня саратовской породы. Кузьма закончил картину, показал ее нескольким друзьям, потом зверски порезал ножом и перерисовал заново: в трех цветах, чтобы конь был красный и злой. Наконец-то пошло: внимание, деньги — все как полагается. Позднее, в революцию, Кузьма, имея в виду происходящее в стране, сказал: «Так вот о чем был красный конь…» Многие именитые символисты были вынуждены уйти из Академии художеств, потому что ее возглавил Петров-Водкин, принуждавший всех рисовать так, как нарисован «Красный конь» — тремя цветами. В кабинете красного коня классово родственные и идеологически верные дощатые стены, отсутствие мебели. Памятник жесткого и жестокого советского искусства.
