Часть VII: Северная Осетия - Алания

Следующий день, как бы извиняясь за предыдущий, был прохладным и пасмурным. Он был посвящён Северной Осетии. «День, посвящённый Северной Осетии»… Сейчас, когда пишутся эти строки, понимаешь всю незначительность такого знакомства. Это всё равно, что прийти в огромную изысканную библиотеку и «познакомиться» с нею, полистав одну книгу, лишь облизнувшись на остальные корешки. И всё же мы попытались.

Так как на всё был всего лишь один день, для знакомства мы выбрали один, самый, на наш взгляд, интересный объект из легкодоступных в Алании. Но и по дороге к нему не заскучаешь – везде есть места, достойные рассмотрения.

Памятник семи братьям Газдановым
Наверное, многие слышали о семи братьях Газдановых, погибших в разных частях Союза в годы Великой Отечественной. В СССР не осталось семьи, которой не коснулась бы та война, но по роду Газдановых, так же, как и по Степановым, и по Володичкиным, она прошлась катком. Родители не смогли пережить потерю сыновей – мать умерла уже после третьей похоронки, отец получил их все... Всем семерым не суждено было вернуться с фронтов в родное село. Это оно, осетинское Дзуарикау, на русский переводится как «селение святых». У моста через Фиагдон памятник, олицетворяющий их мать, Тассо, в окружении семи журавлей, будто бы слетевших со стихотворенья аварского поэта Расула Гамзатова.



За памятником мраморная доска с другими стихами, осетина Феликса Цаликова. Сентиментальным да впечатлительным их лучше не читать. И вообще о чувствах родителей семьи Газдановых лучше не задумываться… Тяжело.

Куртатинское ущелье
От Дзуарикау дорога легла в ущелье Фиагдона, на юг. И здесь с нами произошла прелюбопытнейшая история. Довольно хорошая дорога, ровный асфальт, ходовые повороты, дорога идёт под уклон вниз. Но машина, что называется, «не едет». Педаль в полу, а скорости нет. Переходим с газа на бензин – чуть бодрей, но всё равно не то. Что за чёрт! Плохое топливо, одно и другое одновременно? Так не бывает. Начинаем перебирать возможные варианты, один апокалиптичнее другого. А дорога меж тем спускает нас всё ниже и ниже, и мы с тревогой начинаем думать, что же будет на обратном пути, на подъёме.
И вот, проезжая очередную базу отдыха на берегу Фиагдона, Кристина такая:
- А так бывает, чтобы речка наверх текла?
- В смысле?
- Ну, если мы едем вниз, почему река течёт во встречном направлении?
Это был Вопрос… Потом, встряхнув голову со встроенным в неё навигатором, мы сообразили, что ехать-то, по идее, мы должны бы на подъём, на юг, в сторону Главного Кавказского хребта! И планшет это подтверждал, как ни в чём не бывало. Но почему тогда мы едем вниз?..
Иллюзия спуска столь же потрясающая, сколь и необъяснимая! «Обратный» наклон деревьев относительно плоскости дороги, обзор во внутрисалонное зеркало, в котором отображается только асфальт, всё говорит о том, что мы едем вниз. А перегрузка винтов, знание географии и, в конце концов, река, текущая в обратном направлении, говорят об обратном! Законы физики нашли подтверждение уже на обратном пути, когда мы катились по тому же серпантину, почти не касаясь педали газа. Легко-легко! И тоже вниз…

Тропа чудес



Быстрая горная река Фиагдон за тысячелетия прогрызла себе в твёрдой горной породе глубокое ущелье. Но, вопреки принятому принципу, оно больше известно под названием не Фиагдонского, а Куртатинского, по имени отца-основателя многих осетинских фамилий. Не так давно по меркам истории Куртатинское ущелье было сплошь покрыто густыми лесами, а Фиагдон – мхом. Чтобы добраться до воды, местные жители расчищали реку специальными деревянными лопатами (фиййаг), доном же люди называли любую реку или водоём. Так Фиагдон получил своё современное название.



В узкую горную щель, шириной в 2-3 метра, мощная горная река врезается с такой силой, что в глубоком 60-метровом ущелье стоит гул! Вода яростно разбивается в брызги об отвесные стены, чтобы вновь ринуться на поиски выхода из куртатинских тисков. Фиагдон ревёт, грохочет и пенится, а вокруг стоят величественные горы, спокойные, как сама древность.



Легенда гласит, что здесь в давние времена над пропастью, на узкой тропе охотник повстречал оступившегося путника, который зацепился за край обрыва и был готов вот-вот упасть. Охотник узнал в нём своего кровника, от меча которого мог погибнуть. Но горец не стал его убивать, а помог выбраться из трудного положения. За это путник простил своего спасителя. В знак примирения они воткнули меч в камень и стали братьями.



Чтобы увидеть беснующийся Фиагдон, прямо над ним по стенке ущелья проложен настил, который называется тропой чудес. С неё можно увидеть не только бурлящие воды, бушующие в теснине, но и грандиозные скалы, и символический «меч кровников», воткнутый в камень, и даже диких зверей – медведей и символ Алании, барса по имени Крым.



Осетинский пирог
Куртатинское ущелье, по которому мы взбирались всё выше в горы, сопроводило нас до Верхнего Фиагдона. Здесь мы повернули на восток, на 14-ти километровый горный серпантин, ведущий к Даргавсу. Но прежде чем встать на грунтовку, надо было исполнить одну маленькую прихоть. Осетинский пирог! Вот именно здесь, в самом сердце Осетии, не в придорожном магазине, а в настоящем горном селе, в лачуге местных жителей продаются те самые настоящие, непуганные осетинские пироги! Это не пафос и не снобизм, уверяю вас, пироги здесь не похожи на те, что можно купить в других местах.
С утра мы ничего не ели, поэтому дымок из трубы небольшого домика, на котором корявыми буквами было выведено «Осетинские пироги», разыграл в нас волчий аппетит. Лукавлю, во мне одном. Кристина всё ещё отходила от позавчерашнего отравления и, подкатив глаза, попивала только нежирный кефир. На лавке у крылечка сидели две немолодые дамы в платочках.
- Здравствуйте! Пироги-то есть?
- Сделаем! С мясом, с сыром, с листьями?
- А готовых нет?
Женщины переглянулись.
- Осетинский пирог едят свежим и горячим. Холодные кому нужны?
Мы выбрали вариант со свекольными листьями (сахараджин), как самый экзотический. Минут через 15 пирог был готов.
- Сколько с нас?
Судя по диаметру изделия и по вкусу, который мы узнали, к сожалению, только в Даргавсе, я бы не удивился, запроси они рублей 600…
- 200.
Двести, Карл!!! Мы погрузили коробочку не заднее сиденье и, чтобы успеть до темноты, поспешили в осетинский Город Мёртвых. А по пути на развилке дорог, на выезде из Верхнего Фиагдона повстречали коня, грустящего по убитому на войне хозяину.





Даргавс
Путешествия – как наркотики. Стоит только подсесть. Куда только не заносили нас поиски всё новой и новой дозы этого субстрата. Ища его всюду, мы копались в чёрных вулканических песках открытого побережья Тихого океана. Выковыривали его со дна таёжных горячих источников. Ветер трепал наши знамёна на песчаных косах Балтики, среди развалин орденских замков… Ещё! И вот сейчас наш запылённый, видавший виды джаггернаут стоял под сумеречным небом где-то среди скалистых хребтов Тагаурии.



Где это вообще? Отсюда что-то около 11 км до грузинской границы. Селение живых Даргавс и город мёртвых на склоне горы с непроизносимым названием Читджитыхох.



На что похож Город Мёртвых? Ни на что. Он даже не походит на тот «нежилой массив», что мы видели за несколько дней до этого в Кабардино-Балкарии.





Склепов здесь под сотню (!), все они в очень хорошем состоянии, несмотря на свой многовековой возраст. Кладка безупречна, будто бы это не могильники, а дворцы.



Но никак не покидает ощущение, что ты попал в какую-то орочью столицу. Так и ждёшь, что сейчас из-за очередного «домика мёртвых» по узенькой тропинке выскочит какой-нибудь урук-хай и провоет что-то на чёрном наречии.



А названия? Строения этого «Барад-Дура», издали напоминающие грибы семейства сморчковых, грудятся друг к другу на фоне горы Тбаухох, а внизу протекает отчаянно чёрная речка Мидаграбиндон...

Аш назг тракатулюк
Аш бурзум-иши кримпатул…

Но самое любопытное кроется внутри самих склепов. Кости! Их так много... Через окошки каменных усыпальниц видны человеческие скелеты, иногда лежащие по раздельности, а иногда просто грудой костей в длинной деревянной колоде, похожей на лодку.



На многих сохранилась одежда или материя, в которую были завёрнуты усопшие, а некоторые трупы мумифицировались, и на них можно разглядеть остатки кожи, ногти… Жутко? Интересно! Жутко другое. Встречаются кешене без форточек. Это уже не родовые склепы. Во время чумы заражённые сознательно уходили в город мёртвых и заживо замуровывали себя в склепах, чтобы не распространить заразу...



А ещё жутко, когда видишь выставленный на подоконник череп или цветочек, вставленный в костлявую руку – для эффектного кадра. Вот когда начинаешь реально бояться. Живых, не мёртвых.



И вместо постскриптума всей Северной Осетии - Алании. Даже не знаю, что в этом действии было круче, вкус осетинского пирога с горячим чаем или эстетическая составляющая момента. Осетия, пирог, термос, горы, нестройные пироженки города мёртвых… Сложившийся пазл!



Продолжение следует...
_________________
Steppenkatze Reisender