"Однако, многие посетители прибегают к записям иного рода, не столь безобидным. Именно, немало пошляков, которым величие природы кажется ниже их собственного достоинства, любят прибегать к надписям на самой картине, уродуя ее и отравляя этим производимое ею впечатление. Фараоны, воздвигшие пирамиды, не посадили на них свои имена саженными буквами; не сделал этого и Наполеон, когда смотрел на сорок веков, взиравших на него с высоты этих каменных могил. На горе Синае нет автографа Моисея, и если вы в подземелье Шильонского замка читаете на столбе выцарапанное там слово "Byron", то вам понятно, что великий поэт, автор "Шильонского узника", имел право на то. Но зачем разные Нали, Борисы и Теодоры мажут свои неведомые миру имена и вензеля белыми буквами на великолепных черных утесах Кивача, этого совершенно нельзя понять. И добро бы какое-нибудь Теодор, желая увековечит свое имя или имя своей возлюбленной, пробрался на эти утесы сам с опасностью жизни. Но нет - деньги, деньги! Бородатый мужик с лохматой прической, перекинув дощечки с камня на камень, пробирается над кипящей бездной с ведерком краски в руке на указанное место и, балансируя там на скользком камне, мажет вензель за целковый или два. Надпись Elise красуется на главном утесе среди ревущей пены Кивача. Я не мог понять, каким образом пробрался туда маляр, пока сторож не разъяснил мне, что эту надпись сделал он несколько лет тому назад в сухой год, когда воды в Киваче было меньше, так что над пеной выступали камни, скрытые теперь под водой."