Автор: Семья Тумановых
Создан: 02.01.2010
Опубликован: 20.01.2010
(отредактирован: 20.01.2010)
Описание окружающей местности
За полем поле, як за словам слова
Успеве аб свяшчэнным дарагiм
Есць Барадзiнскае, ёсць Кулiкова
Iгэтае, вядомае не ўсiм
О поле бою, Буйнiцкае поле
Вясною, летам, восенню сырой
Выносшiшь ты ў разгорнутым прыполе
Мiнулае – з каменнем i жаррствой
«Баллада пра Буйницкае поле»
Аляксей Пысiн – паэт-франтавiк
Место, о котором мы хотим рассказать, не один раз в истории становилось местом битвы. И нередко битвы эти были кровопролитны.
Восстание крестьян
В 1595 году на Буйничском поле под Могилевом восставшие крестьяне и казаки во главе с Наливайко сражались с 18-тысячным конным войском магнатов Великого княжества Литовского за независимость Белоруссии. Северин Наливайко, выходец из городских низов, возглавил восстание брацлавских мещан в конце 1594 года. Осенью 1595 г. Северин Наливайко во главе спаянного, готового к активным боевым действиям отряда нереестровых казаков захватывает Луцк, а затем громит в Подолье поместья коронного гетмана Яна Замойского и пана Калиновского. В конце октября — начале ноября 1595 г., объединив в своем отряде нереестровых казаков, беглых крестьян, мещан и мелкую шляхту, Наливайко двигается в пределы Белоруссии и занимает Слуцк, затем Бобруйск и Могилев.
Успехи восставших, захвативших в Слуцке и Могилеве крепостную артиллерию и значительное количество оружия, чрезвычайно встревожили литовских феодалов, до сих пор не видевших в действиях отряда серьезной угрозы своему господству, и в ноябре того же года они собираются в Луцке на съезд под руководством Великого гетмана литовского Христофора Радзивилла для обсуждения плана действий по разгрому повстанцев. Но благодаря образцовой дисциплине, установленной в отряде Наливайко, и принятому им порядку расположения войск, повстанцам удалось с небольшими потерями уйти от преследования литовских войск и продолжить повстанческую деятельность.
Война с Наполеоном
Во время войны 1812 года быстрое наступление французов на Вильно разобщило 1-ю и 2-ю русские армии. 1-я армия военного министра России Барклая де Толли отошла к Смоленску, а 2-я, генерала Багратиона, под напором превосходящих сил противника отходила сначала на Минск, затем на Несвиж—Бобруйск и на Могилев. Маленькая армия П.И. Багратиона (45—48 тыс. чел.) при отходе оказалась в кольце, которое быстро сжималось. Наполеон доверил своему лучшему полководцу маршалу Луи Даву самостоятельно распоряжаться 100-тысячным войском для окружения и уничтожения 2-й армии. В качестве места решающей битвы Даву выбрал Могилев. Он поспешил занять город, перебросил в него лучшие дивизии и укрепил позиции. Багратион, первоначально планировавший занять город и удерживать французскую армию на подступах к нему максимально долго, был вынужден изменить свои планы после того, как атаман Матвей Иванович Платов добыл сведения о скрытых в городе дивизиях французов и подходе оставшихся частей стотысячной армии Даву.
Положение создавалось опасное: идти на Могилев никак нельзя, можно потерять армию. Лучше было бы переправиться через Днепр южнее Могилева и выйти по Мстиславской дороге к Смоленску, но для этого надо было убедить Даву, что 2-я армия не имеет никаких иных намерений, как овладеть Могилевом. Только в этом случае Даву придержит основные силы в городе и будет заниматься укреплением избранных им самим позиций, а русская армия сможет переправиться через Днепр. Атаку на французские укрепления в районе деревни Салтановка возглавлял 7-ой пехотный корпус генерала Раевского (15 тыс. чел.), который ценой громадных потерь смог убедить Даву в твердом намерении Багратиона атаковать город.
«Единая храбрость и усердие российских войск, — писал Раевский донесение Багратиону, — могли избавить меня от истребления толико превосходным неприятелем и в толико невыгодным для меня месте. Я сам свидетель, как многие штаб-, обер- и унтер-офицеры, получа по две раны, перевязав оные, возвращались в сражение, как на пир; не могу довольно похвалить храбрость и искусство артиллеристов. В сей день все были герои!»
Когда в ходе боя выяснилось, что перед русским войском находятся главные силы корпуса Даву, видя невозможность прорыва, Петр Иванович Багратион с присоединившимся к нему корпусом Раевского отошел на Смоленск через Мстиславль и соединился с 1-й армией Барклая де Толли.
О героизме русских воинов, которые сражались в этой битве 1812-го, напоминает сейчас только мемориальная часовня на 12-м км шоссе Могилев—Бобруйск, поставленная в 1912 г.
Великая Отечественная Война
Но наиболее кровопролитные бои развернулись здесь в июле 1941-го, когда советские воины 388-й стрелковой дивизии, работники милиции, курсанты школы НКВД и 12 тысяч ополченцев Могилева 23 дня держали героическую оборону города.
10 июля фашисты вплотную приблизились в основной линии обороны города со стороны Бобруйского шоссе у Буйнич. Организацией обороны здесь руководил командир 388-го стрелкового полка полковник С.Ф. Кутепов. Талантливый командир, по определению К. Симонова, «…был способен на очень многое, останься он жить под Могилевом». Под его руководством здесь, на рубеже р. Днепр — Бобруйское шоссе — железная дорога на Гомель — Тишовка, была создана глубоко эшелонированная оборона. В течение 12 дней личный состав полка подготовил две линии окопов полного профиля, соединенных траншеями. Перед передним краем создали сплошные противотанковые минные поля и проволочные заграждения в два ряда.
С 10 июля противник систематически подвергал позиции 388-го полка массированной бомбардировке и артиллерийскому обстрелу.
12 июля, упредив атаку противника, советская артиллерия огнём по скоплению немецких танков нанесла врагу значительные потери. Перейдя в наступление, противник направил на советские позиции через Буйничское поле 70 танков. Бой продолжался 14 часов, советские воины подбили и сожгли (используя также бутылки с горючей смесью) 39 танков, отбили несколько атак противника.
После этого боя на Буйничском поле побывали военные корреспонденты К. Симонов и П. Трошкин, которому удалось сфотографировать еще дымившееся кладбище боевых машин вермахта. Снимки Трошкина и очерк К. Симонова «Горячий день» об удивительном мужестве защитников «города Д» (так он назвал Могилев) опубликовала газета «Известия» 20 июля 1941 года. Для Симонова это была его первая командировка на фронт, которая, по воспоминаниям сына, Алексея, была самой драматической, самой тяжелой. «Июнь-июль 41-го. То, что он вернулся тогда, не погиб, не попал в окружение, в плен, - чудо, счастливый билет в лотерее.»
13 июля враг ворвался на позиции 3-го батальона; воины полка контратаковали противника и отстояли рубеж обороны. Бои носили ожесточённый характер и в последующие дни, свои позиции советские воины удерживали до 22 июля.
24 июля полк выдержал последний ожесточенный бой с пехотой противника. В этом ближнем бою наши бойцы дрались до конца, ценой своих жизней им все-таки удалось остановить немцев. Однако силы постепенно иссякли, и к 25 июля, израненных и ослабевших, их оставалось не более батальона.
Пал Смоленск, но Могилёв ещё оборонялся, не имея ни танкового, ни авиационного прикрытия….
Оборона Могилева имела огромное значение для последующего хода войны.. Здесь был получен бесценный опыт, использованный позже при обороне Сталинграда, нередко Могилев называли «Отцом Сталинграда».
По воспоминаниям командовавшего Западным фронтом маршала А. И. Ерёменко, значение обороны Могилёва состоит также и в том, что она оказалась таким препятствием на пути потока гитлеровских полчищ, которое разорвало и нарушило их оперативное построение, затормозило движение правого крыла группы армий "Центр", нацеленной в самом начале войны на Москву. Удерживая Могилёв, защитники нарушили систему снабжения гитлеровских войск - Могилёв был необходим врагу как перевалочный пункт для следовавших с Запада людских ресурсов и воинских грузов.
Опасаясь гнева Гитлера, фашистское командование ещё в начале июля доложило в Ставку о захвате Могилёва. Сражающийся Могилёв был засекречен, и с этим событием связан ряд комических эпизодов. Со стороны Орши прямо в расположение защитников Могилёва въехал немецкий майор, который, оказывается, решил навестить Могилёв и оценить здешние рестораны. Как он негодовал: "По немецким сведениям, Могилёв давно взят". Аналогичная картина приключилась с тремя немецкими штабными машинами. Пленённый офицер показал, что он вёз награды тем, кто с победным маршем пройдёт по Москве.
С Берлином надо было объясняться по поводу исчезнувших машин, и немцы прислали парламентёров, которые потребовали возвращения машин и прекращения сопротивления. До настоящего времени в Могилёвском областном музее хранится большое количество фашистских орденов и медалей, захваченных в тех штабных машинах.
Мемориальный комплекс
9 мая 1995 года на Буйничском поле был открыт Мемориальный комплекс, который хранит память о героях Второй мировой. Авторы мемориала – архитекторы Владимир Васильевич Чаленко и Олег Петрович Барановский.
В центре мемориала возвышается 27-метровая каплица - символ величия воинского духа славян, а окружает ее замершая в безмолвии военная техника времён Великой Отечественной войны. Стены часовни расписаны фресками, в нишах размещены мраморные доски с именами защитников Могилева, а в центре установлен маятник Фуко, символ вечной жизни, движения и память обо всех, кто погиб на этом поле в 1941-м. Каплица увенчана крестом старогреческого образца.
Недалеко находится небольшой искусственный водоём "Озеро Слёз", символ слёз матерей, потерявших своих сыновей в годы войны. От часовни расходятся четыре аллеи. Одна из них носит имя известного писателя Константина Симонова, воспевшего героизм защитников Могилева в своих книгах "Живые и мертвые" (прообразом главного героя романа Серпилина является полковник Кутепов) и "Разные дни войны". Аллея Симонова пересекается заметной линией противотанкового рва и заканчивается камнем-знаком с факсимиле "Константин Симонов". С тыльной стороны камня - мемориальная доска с надписью "...Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах".
Но если быть совсем точным, вспоминает Алексей Симонов, лежит камень не там, где развеян прах: «Кто бывал в этих местах, тот представит: рядом с полем - перекресток, от шоссе направо уходит дорога на нефтебазу. Перекресток был для нас ориентиром, возле него я, перейдя дорогу, прошел по полю дальше - здесь урну и открыли. Камень же - у шоссе, метрах в трехстах от этой точки в сторону города.»
