История Строилось это все в конце XVIII - начале XIX века. В прошлом веке кое-что достроили - но в основном по хозяйству. Сначала была небольшая деревянная усадебка. Вообще-то и до появления в этих краях светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова тут кое-что было - Толдожский погост Ямского уезда Водской пятины, так и называлась - Котлы. А во время Северной войны и несколько лет после Котельская мыза входила в состав Копорской вотчины, пожалованной первым российским императором Петром Первым своему сподвижнику...
После смерти Петра Меньшиков попал в опалу. У Анны Иоанновны были свои любимчики - и мыза в 1730 году была пожалована в потомственное владение майору Преображенского полка Ивану Ивановичу Альбрехту. В ведомости о пожалованных землях в 1738 г. имеется запись: "дано и отказано из меньшиковых дан в Копорском уезде Котельская мыза 3 деревнями, пашни и угодий 6354 десятин, крестьянских и бобыльских дворов 103 и в иных людей 345».
Однако царская милость - штука ненадежная. В конце концов попал в опалу и Альбрехт. Правда, мызу у него не отобрали - как раз наоборот, в Котлы и сослали. Однако ж мыза оказалась несколько меньше, чем сообщалось в указе...Часть котельских земель передали рейс-графу А.Г.Разумовскогму...
Мыза и "при ней деревня Котел» располагалась на горе при ключе». Господский дом и хозяйственные постройки в это время были еще деревянными. Занимаемая площадь составила около 2000 кв.м. В 80-ти и 170-ти метрах южнее построек находились деревянная приходская Никольская церковь и кирха. В состав владения входили также деревни Малая Рудица, Пумолица и Ранола. В Раноле на ручье Толдоге стояла мельница.
Следующим владельцем поместья стал сын опального полковника Лев Иванович Альбрехт. И вот при нем-то началось здесь строительство каменного дома. Тут же образовались две деревни - Большой Конец и Малый Конец. Народу жило здесь немного - всего-то пятнадцать дворовых. Хозяйством заправляли приказчик Карл Ланг и дворецкий Фома Антонов. Церковь в это время была еще деревянной, но вскоре Альбрехт построил вместо нее каменную часовню. Потом она стала своеобразной частью усадебной ограды.
Лев Альбрехт не успел закончить всего, что задумал. Строительство продолжил его сын, полковник Иван Львович Альбрехт. Он и землю прикупил - Ретельскую мызу с шестью деревнями, Ундово, Вердево, Матигодока, Русская россия и Шведская Россия. И два заводика - винокуренный и горшечный.
Иван Альбрехт человеком был не бедным. Соответственно, каменное строительство развернулось на всю катушку. Проект реконструкции усадьбы полностью соответствовал эстетическим воззрениям того времени В Котлах заложили пейзажный парк и фруктовый сад, началась перестройка усадебного дома, появилась лестница к пруду парка, и сам парк соединили с кладбищем подземным лабиринтом с выходом у новой церкви. Выход из подземного хода был оформлен в виде каменной пирамиды- мавзолея - это даже на фотографии 1925 года сохранилось!
В 1836 г. Иван Альбрехт достраивает каменный усадебный дон и отделяет его парадный двор от дороги оградой. Но, как и его предшественники, не успел довершить всего, что задумал. Следующим владельцем стал его сын Карл Иванович - до того момента жил он в селе Ратчино и деревне Систа - там было его имение «Утешение». Соединив свое владение, купленное когда-то у матери, с тем, что досталось по наследству от отца, Карл Иванович сделался одним из богатейших землевладельцев в губернии. Земли у него было 12 тысяч десятин, а крепостных - две с лишним тысячи душ, что по тем временам было вовсе не мало! Правда, имение в конце концов пришлось поделить - сыновей у него было двое, старшему, Михаилу, он продал «Утешение», а остальное превратил в майорат для младшего, Петра. При Карле Ивановиче в Котлах было построено пять каменных зданий (амбар, сарай, контора, ледник, дом с молочной) и деревянный одноэтажный дом. Из них сейчас остались только амбар и сарай. Естественно, такое переустройство требовало серьезных средств, которых у хозяина не хватало - и в конце концов Карл Альбрехт заложил майорат в Санкт- Петербургской охранной казне под заем 28910 руб.. В 1859 г. смерть прерывает его хозяйственную деятельность.
Новый владелец мызы в это время обучался в Пажеском корпусе. Поэтому над поместьем была установлена опека. Попечителями стали мать Петра А.А. Альбрехт (урожденная Углицкая) и его дядя барон Н.О. Велио. При них в 1860 г. закончилась достройка каменной конюшни. Тем самым был окончательно реализован архитектурно- композиционный проект конца XVIII в.,
В начале 70-х годов Петр Карлович Альбрехт выходит в отставку и посвящает себя хозяйственным делам. В 1873 г., основываясь на положении 1861 г. о выкупе временно обязанных крестьян, он получил из выкупного учреждения 75 тыс. руб.. Это позволило ему выплатить долг за имение и продолжать строительство.
И это был последний представитель рода Альбрехтов, владевший Котельской мызой. Следующими владельцами стала сначала Нина Александровна Сапожникова, а потом - две ее дочери, Ольга Мейснер и Мария Бенуа.
Котлы после революции 14 декабря 1918 г. имение, в котором жил тогда Александр Иванович Мейснер, было принято на учет Петроградским земотделом и передано совхозу "Котлы". В барском доме разместили волисполком и клуб. По инвентаризационной описи имущества совхоза за 1920 г. за ним числилось 46 построек, из них 16 каменных. В селе в это время проживало 410 человек. Следующая опись 1924 г. уже фиксирует только 34 строения: три каменных и 6 деревянных жилых здания, 10 сараев (2 каменных), навозохранилище, зернохранилище, скотный двор, амбар, конюшня, два ледника, баню, лесопильный завод, кузницу, свинарник, хлев, оранжерею и гумно. Из них до наших дней дошло лишь шесть. Существовал в те годы и фруктовый сад (к востоку от амбара). В 1937 г. усадьбу передали воинской части.
После войны в доме была воинская часть, потом - школа-интернат, которая держала дом в нищем благородстве, но по крайней мере крыша не текла. Когда школа 15 лет назад выехала в новое здание, барский дом был брошен. Бесхозным он стоит до сих пор, хотя формально у него всегда был владелец, вернее балансодержатель, - государственную собственность продать нельзя, можно только сгноить, доведя до полной утраты.
Глядя на нынешнюю территорию усадьбы, трудно даже себе представить, как красиво здесь было когда-то. Ни речки, ни озерца - только остатки старого парка сползают с замусоренного уступа за полуразрушенным барским домом в какую-то комариную плешь. В парке, если раздвинуть лопухи и крапивные кусты, можно найти лестницу, спускающуюся от самого дома, а возле нее - обломок колонны. А ведь эта лестница вела к озеру, вернее, к запруде на многочисленных некогда ручьях, и озеро сие запечатлено на полотне Кипренского, изображающего местного барина Альбрехта на фоне своих владений. Картина ныне висит в Русском музее, желающие могут сравнить изображенный на ней пейзаж с нынешней скудоумной, как выразился один эстет, местностью Котлов. Та самая комариная плешь, за которой лежит практически мертвая железнодорожная станция, и есть территория бывшего озера. На глазах валится громадный усадебный дом - дворцом его трудно назвать по причине нынешней аскетичности внешнего облика после многочисленных перестроек и упрощений. Крыша - это сплошное решето, сквозь которое беспрепятственно стекают осадки аж до просторного подвала. И трудно поверить, что запечатленный на старых фотографиях изящный бельведер принадлежал этому дому. Пока в относительной сохранности только бутовые колонны портика. Но дыры вокруг них напоминают следы артобстрела - впрочем, это местные жители, мучимые желанием украсть хоть что-нибудь, растаскивают тело дома на строительные материалы.Простреленный герб Альбрехтов на уцелевшем фронтоне - тоже вряд ли жертва военных действий. Семь пулек, как в Сараеве, выпущено по овальному медальону в центре герба уже в мирное время. Сильно пострадавший во время Второй мировой войны дом был отреставрирован в 1948 году, плюс - весь усадебный комплекс (а это еще десяток мощных хозяйственных построек крепостного вида), после чего на доме водрузили табличку «Памятник архитектуры. Охраняется государством». Нет больше ни той таблички, ни того государства.
Котельские легенды Как и всякий порядочный барский дом, особняк в Котлах окружен легендами. Говорят, что в те времена, когда яблоневый сад между дорогой и домом был еще парадным двором и посреди него стоял памятник Анне Иоанновне, а на месте нынешней полностью замурованной сторожки у дороги еще высилась старая церковь, на кладбище был построен склеп-мавзолей, из которого причудливым рисунком расходились подземные ходы. Один вел в церковь, другой - в дом, третий - в садовый павильон, четвертый выходил в грот на склоне, может быть, были и пятый, и шестой - молва склонна преувеличивать количество подземных сооружений. Новая церковь была построена по проекту архитектора Никонова в 80-х годах XIX века возле старого склепа, но вышла она абсолютно не соответствующей усадебному ансамблю - торжественно-приплюснутая красно-кирпичная псевдовизантийская храмина. Была еще и кирха - за склепом. Местные могут припомнить, как после революции оттуда тырили скульптуры - Альбрехты на кирху не скупились. Ходы эти абсолютно не исследованы, планов их не сохранилось, считается, что они частично обрушены, но все про них говорят. Говорят обычно вполголоса: более поздние легендарные истории, связанные с ходами, куда мрачнее романтических баек позапрошлого века. Дело в том, что на территории усадьбы во время войны был концлагерь для советских пленных. В самом доме устроили немецкий госпиталь, а пленных держали по барским амбарам. И говорят, что ходы до сих пор не исследованы по простой причине - в них навалены человеческие останки. Так это или не так - достоверных сведений нет, а проверить охотников почему-то не находится. Часть материала взята отсюда: http://www.terastudio.com/index.php?page=ar&n=352
P.S. В июле этого года рухнула задняя стена барского дома. Репортаж первого канала здесь: http://www.1tv.ru/newsvideo/147315
