Тихие Герои [VI/33020]

80-летию Великой Победы посвящается

Баллада об оленьем батальоне
Александр Алшутов

 В июне 1947 года в Малоземельской тундре у озера Саля-Кутей ненцы проводили прививочную кампанию и просчёт оленей. Быстро установили кораль. Копыта тысяч оленей подняли пыль до самых небес. Гортанно кричали оленеводы, до хрипоты лаяли лайки, сгоняя оленей в круг. В разгар этого действа люди вдруг увидели на сопке семерых ездовых быков во главе с высоким, сильным вожаком по кличке Длинноногий. Ненцы были в недоумении, ведь почти шесть лет назад, в самом начале войны с фашистами, упряжка во главе с красавцем-быком ушла на фронт, под Мурманск. И вот олени вернулись! Вернулись, выжив в ужасных условиях и прошагав до родных мест больше полутора тысяч километров. Вернулись, повинуясь зову родной тундры, туда, где когда-то появились на свет. Оленеводы рассказывали, что больше всего их поразило то, что олени стояли и плакали, как солдаты-фронтовики, вернувшиеся домой…

 Заполярье – это тундра, долгая зима, полярная ночь и бескормица. В таких условиях спасти других сможет только тот, кто здесь рождён.
 В Великую Отечественную войну, впервые в истории, длительные боевые действия велись в условиях Крайнего Севера крупными соединениями войск. На линии фронта одновременно находились десятки тысяч бойцов и командиров, ежедневно нуждавшихся в продовольствии, боеприпасах, связи и эвакуации раненых. Но из-за глубокого снега и отсутствия дорог ни грузовики, ни тракторы, ни гужевые повозки не могли передвигаться. В тыл врага наши разведывательные группы, партизанские отряды и войсковые подразделения проникали на лыжах. Могли, конечно, пройти и собачьи упряжки… Но сколько человек может везти одна собака? А если зима, и снег выше пояса? Словом, для рейдов в тыл врага они не годились.
 «Собаки в упряжках шумные, они лают, пререкаются между собой, выясняют отношения, лошади тоже издают громкие звуки, для тех и других нужно везти с собой корм. Всё это – про любого животного. Но только не про оленя. Он передвигается бесшумно и быстро, не издает никаких звуков, абсолютно никаких, даже раненый. Олени, действительно, могли легко пройти под носом у врага», – объясняет саами Домна Хомюк. А ещё олени – самодостаточные животные, за ними практически не нужен уход. «Олень в снегу не увязает, может плавать. Кормить практически не надо – он сам себе добывает ягель, поить не надо – они просто едят снег. Никакие помещения для отдыха оленю тоже не нужны. Олени приспособлены так, что сами себя всем обеспечивают», – говорит жительница села Ловозеро.
 «Северный олень – уникальное животное, обитатель тундры, сильный и выносливый, ему не страшны даже самые суровые погодные условия. Он пройдет там, где не сможет никакая техника: по тундре, без дорог, по снегу, который может достигать нескольких метров в глубину. Налегке хорошая упряжка может пройти по плотной снежной целине до 250 километров за сутки, а по зимней тундре – до 80 километров», – рассказывает кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и права МАГУ Александр Чапенко.

 Командующий Карельским фронтом, генерал-лейтенант Фролов, в октябре 1941 года отдал приказ о формировании армейских оленьих транспортов. Так начался призыв на фронт оленеводов-саами. В селе Ловозеро были созданы три армейских оленьих транспорта. В каждом по штату было 154 человека (в том числе 77 оленеводов), 1015 оленей, 15 оленегонных собак, 237 грузовых и 76 легковых нарт. В ноябре два транспорта отправились под Мурманск, один – под Кандалакшу.
 Боец оленетранспортного отряда Константин Чупров вспоминал:
 «Из Варзино, Йоканьги, Лумбовки, Поноя, Сосновки и других сёл ехали оленеводы в Каневку, где группировались все призванные в армию. 21 октября поехали двумя группами в сторону Ловозера, куда добрались 5 ноября. Дальше двигаться стало гораздо легче. Буквально за одну ночь добрались по шоссейной дороге до станции Пулозеро, совершив 90-километровый бросок. Здесь каждому оленю спилили рога. До Мурманска оленей везли в вагонах». Дважды налетала вражеская авиация и бомбила поезд, но до города всё-таки доехали. Там животных загрузили в трюмы самоходных барж и ночью перевезли на мыс Мишукова. Дальше оленьи упряжки двинулись в сторону передовой своим ходом. Так началась их фронтовая жизнь.
 Константин Симонов писал:
 «И люди, никогда не нюхавшие пороха, как настоящие солдаты, по первому зову пошли на Отечественную войну. Шли люди призывного возраста, шли старые погонщики, не один десяток лет кочевавшие с оленями по тундре, шли 16-летние юноши, у которых были горячие молодые сердца и хорошие руки, умеющие виртуозно управлять оленьей упряжкой».

 Деятельность генерала Фролова значительно опередила официальный «призыв» оленей на военную службу. В последующее время в Ловозерском районе было создано ещё четыре транспорта. Всего за годы войны саами передали армии 5900 транспортных оленей, 1600 комплектов упряжи к ним и 1119 нарт. 
 Зое Носовой шёл пятый год, когда началась Великая Отечественная война. Она хорошо помнит день, когда с матерью провожала брата Карпа в Кольский военкомат:
 «Это было поздней осенью 1942 года, – вспоминает Зоя Михайловна. – Пришли мы к причалу на реке Тулома, брат надел на валенки коньки и заскользил по льду. А мы стояли и смотрели, как быстро он удаляется. Мама переживала: как-то доберётся до Колы и просила Карпа обязательно позвонить в правление колхоза, когда прибудет на место. Пришли мы к вечеру в правление, а счетовод и говорит, что Карпушка уже звонил из Колы, сказал, что благополучно добежал. Через некоторое время от Карпа пришло письмо, в котором он сообщал, что его оставили служить в Заполярье – зачислили в оленетранспортный батальон».
 Саамы-оленеводы, в силу своего опыта, знания местных условий и «всех сопок и тропок», были самым ценным призывным контингентом и составляли ядро новых транспортных подразделений. Военных поражала неприхотливость кочевников, живущих в маленьких чумах, которые обогревали печки из старых железных бочек. И в первых же боях они отличились. Пастух-оленевод Григорий Александрович Фефелов так рассказывал о своем товарище:
 «Очень любили в нашем оленьем полку Ивана Антоновича Пьянова. Здоровый мужик был, веселый. В разведку всегда ходил. Однажды он в одиночку «языка» захватил: неслышно подкрался к немцу, бросил аркан и, как оленя, связал. Так и привёл – на привязи». «Язык» оказался очень ценным.
 Фронтовик Даниил Златкин вспоминал об одной из разведывательных операций:
 «Ночью несколько человек из племени саамы на двух нартах вывезли меня за линию фронта. Причём вывезли идеально, так вывезти могли только они. Между немецкими опорными пунктами, которые располагались в 20-30 км друг от друга, проходила лыжня. В том случае, если патрули обнаруживали пересечение лыжни с нашей стороны, они посылали вдогонку отряды. Так вот, дважды мы приходили на то же самое место, откуда трогались, пересекая эту лыжню, петляли; более того, они прекращали поездку, брали в руки нарты, переносили их метров на 50, потом руками на снегу маскировали эти следы».

 Однако возможности мурманских оленеводов в поставке ездовых оленей на фронт были ограниченными, требовался дополнительный контингент. 20 ноября 1941 года было принято секретное постановление Госкомитета обороны СССР о мобилизации оленей, оленьих упряжек и каюров для нужд Карельского фронта из Архангельской области и Коми АССР. Оттуда к месту призыва в скором времени отправились полторы тысячи каюров и около семи тысяч оленей.
 Но путь оказался сложнее, чем предполагалось. Первым, канино-тиманским, эшелонам повезло – они шли по свежим пастбищам и по относительно неглубокому снегу. Следующие эшелоны шли по уже выбитым пастбищам в условиях сильных даже для Заполярья морозов и в пик полярной ночи. Скорости это не добавляло, к тому же каюрам приходилось постоянно отклоняться от намеченного маршрута: люди искали места, где был корм для животных.

 Мурманск ждал пополнения. Архангельск его готовил. Необученные призывники со  своими оленями попадали именно туда, чтобы пройти подготовку и получить инструктаж. В конце 1941 – начале 1942 года на сборные пункты в Архангельске прибыло около 4700 ездовых оленей. Сопровождали эшелоны 802 каюра и 84 лайки. В течение 15 дней в районе Рикасиха – Исакогорка – Молотовск (Северодвинск) олени отъедались на лишайниковых болотах и готовились к дальнейшей службе, отрабатывая боевые действия. Пастух Егор Ледков рассказывал:
 «Присоединили нас к батальону и мы стали проходить тактическую подготовку. Несётся оленья упряжка, вдруг пулемёты застрочат. Тут олени сразу в сторону бросаются или вовсе станут, как к земле приросшие. Мины через нас летали, залпы пушек послушали. Выкапывали в снегу траншеи, целиком с упряжкой в траншею входили. Смотрят вокруг – ни оленей, ни людей нет, а мы в маскировочных халатах в траншеях. Внезапно в эшелон нас погрузили. Впервые в жизни олени в вагоны пошли. Везли в Мурманск. Все олени уже обученные были. Не боялись выстрелов».

 В последних числах февраля 1942 года началась организованная отправка оленных батальонов на Карельский фронт. Дорога была перегружена. От Архангельска до Мурманска ехали больше недели. Опыта в перевозке оленей ж/д транспортом не было. Им, как лошадям, согласно инструкции, надели на морды торбы с сеном… Это привело к печальным последствиям: «Олени-то у нас ослабли, совсем шатаются. Они сено-то не едят», – вспоминал ненец Алексей Ледков. Разгрузка оленей на станции тоже стала проблемой. Лязг колёс, густо дымящие паровозы, запах сгоревшего угля заставляли метаться и сводили с ума животных...
 Несмотря на все препятствия, в марте 1942 года 14-я армия Карельского фронта получила дюжину оленетранспортных батальонов. «Это не бойцы, а дистрофики», – объявил генерал-майор Панов и приказал 18 дней кормить бойцов пловом с бараниной до отвала. С оленями было сложнее. Рядовой оленного транспорта Николай Талеев вспоминал: «Запрягайтесь, олени, давай-давай! А олени головы не поднимают, есть хотят… Утром встали, а олени лежат некоторые. Подойдёшь, а он уже мёртвый». Для того чтобы прокормить ослабленных оленей, солдат в свободное время стали направлять на сбор ягеля в тундру. А ещё и весна. Для оленей это самое трудное время – они должны отдыхать.
 Но пришлось сразу воевать. В самом пекле. И оленетранспортные подразделения оправдали надежды! После буранов и снежных заносов фронтовые коммуникации оказывались непроходимыми даже для гусеничного транспорта. Но не для оленей! Они отлично проявили себя даже в морских операциях.

 Ровно в полночь 28 апреля 1942 года началась наступательная операция. 12-ая бригада морской пехоты в течение восьми часов высаживалась и выгружала тяжёлое вооружение на мыс Пикшуев. По колено в снегу по пояс мокрые бойцы взбирались по обледенелым скалам и в 18:00 внезапным броском овладели господствующей высотой 262,2. Тем временем с двух рыболовных траулеров десантировался приданный бригаде оленетранспортный взвод. Впервые в истории войн олени высаживались морским десантом! Ветеран Александр Иванович Денисов вспоминал: «Сначала были попытки сгружать животных, обвязанных веревками, в шлюпки, но это было весьма трудоёмкое и длительное занятие. Потом просто начали выталкивать их за борт, но олени барахтались на одном месте и стремились держаться ближе к кораблям, не понимая, чего от них хотят».
 Боец-ненец Николай Хатанзей предложил другой вариант: связать сани цепочкой и тянуть на берег, а олени сами поплывут за привычным снаряжением. Семён Шерстобитов рассказывал: «Через несколько минут связанные цепочкой сани были спущены на воду. С берега их тянули верёвкой и выбирали на сушу. Олени ринулись за санями. Люди на шлюпках едва поспевали за ними. Когда к месту десанта прибыла вражеская авиация, берег был пуст, а оленьи упряжки уже увезли по горным тропам орудия и боеприпасы. Фашистские лётчики не заметили их среди серых скал и проталин».
 Вечером 3 мая температура резко упала до минус восьми градусов, начался норд-остовый шторм с обильным снегом. Почти четыре дня бушевала страшная пурга. Морская пехота оказалась в бедственном положении среди обледенелых скал без дров, палаток и печей, со скудным запасом продовольствия. В попытках согреться жгли лыжи, которых, впрочем, хватило ненадолго. Голодные бойцы умирали от ран, обморожений и переохлаждения. Спасли лишь беззаветные олени. В эти дни оленеводы водили упряжки по открытой местности, под прицельным огнём врага. Если каюр погибал в пути, олени не прекращали бега – умные, они отлично запоминали дорогу. А под обстрелом закрывали собой человека. Семён Шерстобитов пишет:
 «В ледяной панцирь превратилась одежда промокших и измученных людей. В столь тяжёлых условиях олений транспорт круглосуточно подвозил боеприпасы и продовольствие. Каждый оленевод вёл не одну упряжку, у него на привязи было три грузовых. На обратном пути он доставлял в медсанбат 10-12 раненных, обмороженных воинов».

 Но олени были голодны, обессилены, теряли работоспособность – ягельные пастбища насквозь простреливались немцами из пулемётов, а из-за мороза образовался непробиваемый копытом лёд-наст. И люди спасали животных! Оленеводы крошили лёд топорами и сапёрными лопатками, чтобы напоить их, а во главе с Иваном Даниловым полезли на отвесные скалы собирать ягель. Но этого ягеля, конечно, не хватило на сотни оленей… Зато катер-«охотник» доставил рыбную муку. Тем же катером под видом раненого был отправлен нарочный к начальнику тыла 14-й армии: «Просим немедленно доставить 500–600 килограммов овсянки! Ягель закован морозом, олени голодны!». Через семь часов из Полярного катер привез тонну овсянки. Олени жадно ели крупу, повеселели, появилась жвачка и острая необходимость в поиске корма на время отпала.
 11 мая 1942 года было принято решение о ликвидации плацдарма, захваченного 12-ой бригадой морской пехоты…

 Так воевали оленные батальоны затяжными заполярными зимами, вплоть до ноября 1944 года. В короткие летние периоды бойцы оленьих транспортов без дела не сидели. Они проводили заготовку продовольствия: рыбы, лосиного мяса, ягод, грибов, ягеля; изготавливали и ремонтировали нарты, сани, упряжь…

 По завершении Петсамо-Киркенесской операции и после ликвидации Карельского фронта, 15 ноября 1944 года, оленная армия разделилась. Уцелевших в боях ездовых оленей направили в стада Ловозерского района Мурманской области. Солдаты прощались со своими верными друзьями и боевыми товарищами со слезами на глазах. Сами же бойцы-оленеводы остались на фронте. Их ожидала дальняя дорога – Финляндия, Норвегия, Польша, Чехословакия, Дальний Восток, Чукотка. Они возвратились домой только в августе 1946 года. Крайним солдатом, вернувшимся с войны, стал кавалер Ордена Красной Звезды и медали «За отвагу» Иван Матвеевич Шайтанов. Его мобилизовали с Чукотки в июле 1947 года. А, если вы помните, незадолго до этого в Малоземельскую тундру вернулись олени во главе с Длинноногим. «Круг замкнулся».

 Во многих источниках вы прочтёте: «из десятитысячного стада оленей выжило чуть более тысячи». На самом деле, за всё время войны на фронт было отправлено, примерно, 18 тысяч тихих Героев…

 Советуем почитать и посмотреть
 1. Огромная заслуга в увековечивании памяти бойцов этих особенных воинских подразделений принадлежит историку-краеведу Юрию Каневу, собравшему военные воспоминания ветеранов в книге «Оленная Армия».
 2. Победителем Всероссийского конкурса молодёжных проектов, Полиной Харыбиной, создан «Виртуальный музей оленетранспортных батальонов». С ним не всё гладко, конечно, но «посетить» его стоит.

 Детям
 1. Шубина Л.В. «Сегодня я слепил из пластилина...» – стихотворение, посвящённое подвигу оленных батальонов.
 2. «Подвиг оленевода», «Олень по кличке Яшка» – мультфильмы студии «Грядка».