Это четвертый по времени закладки тайник, посвященный местам, описанным И. C. Тургеневым в «Записках охотника» (см. также Записки охотника – ).
В январе 1847 г. в первом номере обновленного журнала «Современник», которым к этому моменту «рулили» Некрасов, Панаев и Белинский во второстепенном отделе «Смесь», мелким шрифтом, среди заметок на агрономические и хозяйственные темы был опубликован с подзаголовком «Из записок охотника» очерк из народной жизни «Хорь и Калиныч». По-видимому, ни автор, ни редакция не рассчитывали на шумный успех и на серию продолжений. Однако именно с этого рассказа началась блестящая писательская карьера Тургенева, позволившая ему занять достойное место в рядах русских «классиков». Встать вровень с Пушкиным, которого он боготворил и локон, которого срезанный с головы покойного, хранился у него всю жизнь в специальном медальоне. Или Гоголем, который, будучи преподавателем истории Петербургского Университета, читал студентам такие не внятные лекции, что на экзамене молодой Тургенев получил «банан» и был вынужден остаться на второй год. А написанная им статья на смерть Гоголя, вообще стала причиной месячного заключения, после чего в мае 1852 г. он был сослан в Спасское под полицейский надзор, где провел полтора года безвыездно. Истиной причиной как считается, стали «Записки охотника». Ну а советских, а затем и российских школьников мучительно разбираться в проблематике «мудрого хозяйственного Хоря и мечтательного, тонко чувствующего красоту природы Калиныча». По крайней мере, так было у меня и моих одноклассников. Во взрослом же возрасте прочитал совершенно случайно попавшуюся книгу с «Записками» не без удовольствия. И не смотря на их солидный возраст это надо сказать совершенно современное произведение. Вот, допустим, вняли бы некоторые сегодняшние женщины посылу Хоря «Баба-работница … Баба мужику слуга», глядишь, и семейная жизнь у бедолаг нормализовалась бы.
По-видимому, этот рассказ фактически документальная хроника, представленная в художественном виде. Калужский помещик Полутыкин знакомит главного героя со своими крепостными мужиками Калинычем и Хорем. В усадьбе последнего, стоящей на отшибе в лесу на расчищенной поляне, он и проводит несколько дней. Если в середине XIX в. усадьба Хоря представляла собой несколько сосновых срубов соединенных заборами, где проживало многочисленное его семейство. То в 1914 г. это уже деревня Хоревка Жиздринского уезда Калужской губернии с населением в 157 человек и церковно-приходской школой, а «хорьки» к этому моменту стали Хоревыми. На топографических картах 70-х годов XX в., деревня обозначается уже как не жилая, а современные карты сообщают нам, что там только сараи. На самом деле на сегодняшний день от деревни не осталось практически ничего. Хотя вполне еще просматривается пара деревенских улиц, остались сады, можно понять, где выращивалась картошка, в центре деревни сохранился пруд. Из сооружений нашел я только фрагмент забора, да обрушенную деревенскую ЛЭП с провисшими проводами.
Это место притягивает к себе и именитых визитеров. Хоря, навещал орловский помещик и поэт «мотыльковой школы» Фет, давний приятель Тургенева.
Фет в 1860 г. покупает на юге Мценского уезда 200 десятин черноземной пахотной земли и недостроенный хутор Степановку (сейчас это Свердловский р-н Орловской обл.). Весной 1862 г. в «Русском вестнике» он публикует «Заметки о вольнонаемном труде», небольшие очерки о первом своем земледельческом сезоне в Степановке. Среди очерков о Филиппе и Тите, Пчелах, Испольной десятине и пр. он описывает и свою поездку в Хоревку.
«В запрошлом году, в сезон тетеревиной охоты, мне привелось побывать у одного из героев тургеневского рассказа: «Хорь и Калиныч». Я ночевал у самого Хоря. Заинтересованный мастерским очерком поэта, я с большим вниманием всматривался в личность и домашний быт моего хозяина. Хорю теперь за восемьдесят лет, но его колоссальной фигуре и геркулесовскому сложению лета нипочем. Он сам был моим вожатым в лесу, и, следуя за ним, я устал до изнеможения; он ничего. Попал я в эту глушь как раз на Петров день. Хорь сам quasi-грамотный, хотя не научил ни детей, ни внучат тому же. У него какая-то старопечатная славянская книга, и подле нее медные круглые очки, которыми он ущемляет нос перед чтением. Надо было видеть, с каким таинственно-торжественным видом Хорь принялся за чтение вслух по складам. Очевидно, книга выводила его из обычной жизненной колеи. Это было уже не занятие, а колдовство. Старшие разошлись из избы по соседям. Оставались только ребятишки, возившиеся на грязном полу, да старуха сидела на сундуке и перебирала какие-то тряпки близ дверей в занятую мною душную, грязную, кишащую мухами и тараканами каморку.
Старуха, верно, для праздника поприневолилась над пирогами и потому громогласно икала, приговаривая: «Господи Исусе Христе!» И посреди этого раздавались носовые звуки: «сту-жда-ю-ще-му-ся». Часа в три после обеда втащили буро-зеленый самовар, и Хорь прошел в мою каморку к шкапу с разбитыми стеклами. Там стояли разные бутылки с маслами и прокислыми ягодами, разнокалиберные чашки, помадная банка со скипидаром, а рядом с нею из замазанной синей бумаги выглядывали крупные листья чаю. Тут же, на другой бумажке, лежал кусок сахару, до невероятности засиженный мухами.
- Не хочешь ли, старик, я тебе отсыплю свеженького чайку?
- Пожалуйте. Да ведь нам чай надолго, - прибавил Хорь. – Пьем мы его по праздникам. Попьем, попьем да опять на бумаге высушим. Вот он и надолго хватит.
Кто после этого скажет, чтобы грамотность и чай были в семье Хоря действительными потребностями?»
В наше время Песков и Старченко на месте, где стояла усадьба Хоря, поставили памятный знак.
В 1992 г. в местных лесах создан заповедник , где Всемирный фонд дикой природы, работающий под эгидой ЮНЕСКО, планомерно внедряет программу восстановления его популяции в дикой природе.
Литература: Лебедев Ю.В. Тургенев.-серия ЖЗЛ. М.: Молодая Гвардия, 1990. Афонин Л.Н., Мищенко А.И. На родине Тургенева. –Тула. Приокское книжное издательство,1983. Липеровская С.И. На родине И.С. Тургенева. М.: Детская литература, 1961.
