Общепринято считать, что Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года в 4 часа утра массовым наступлением войск вермахта по всем фронтам на границе СССР, но это не так!
Не все знают, что 22 июня 1941 года первый выстрел, первые взрывы, первые жертвы Великой Отечественной войны были - в Севастополе.
18 убитых и 136 раненых мирных жителей, до рокового 4 часа утра 22 июня 1941 года.
Адмирал Иван Дмитриевич Елисеев принял решение и взял на себя ответственность открыть огонь по неизвестным самолётам с чёрными крестами. Лейтенант Иван Григорьевич Козовник первым в стране скомандовал «Огонь!».
1 апреля 1941 года Директива ГМШ "…не открывать огня по неизвестным самолётам. При появлении подобных самолётов и наличии в данном районе своей ИА, высылать их с задачей заставить обнаруженный самолет сесть" Народный Комиссар ВМФ СССР Кузнецов.
14 июня 1941 года ТАСС уполномочен заявить:
Слухи, что Германия на нас нападёт, сильно преувеличены, скопление её войск у наших границ по каким-то другим причинам,
СССР не планирует нападать на Германию, учения и сборы, что проходят сейчас - обычные плановые.
Севастополь между тем готовился усиленно.
19 июня 1941 года ВМФ СССР был переведен на оперативную готовность №2. Корабли рассредоточены, боевые дежурства, большая часть матросов и командиров кораблей не сходит на берег.
20 июня 1941 года Черноморский флот вернулся с учений в Севастополь и получил приказ остаться в готовности №2.
21 июня 1941 года с 17 до 23 часов Совещания у наркома обороны маршала Советского Союза Семёна Константиновича Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Георгия Константиновича Жукова. Нарком ВМФ СССР адмирал Кузнецов Николай Герасимович приводит ВМФ СССР в Оперативную готовность №1.
21 июня 1941 года 18:00 Зенитная батарея № 74 лейтенанта Ивана Григорьевича Козовника заступила на боевое дежурство с трёхминутной боевой готовностью в районе нынешнего парка Победы и аквапарка (одна из двух батарей, ещё в соответствии с Оперативной готовностью №2).
23:50 00:10 00:20 01:12 22 июня 1941 года Приказ Наркома ВМФ СССР адмирала Кузнецова Николая Герасимовича по телефону, в штабы флотов, и шифрограммой: "Немедленно перейти на оперативную готовность №1. Кузнецов".
Дополнительно Директивы военсоветам (аналогичная рассылалась по всем военсоветам РККА и ВМФ, за подписью Тимошенко, Жукова): «Экстренно. Военным советам КБФ, СФ, ЧФ, командующему Пинской флотилией, командующему Дунайской флотилией. В течение 22.6 - 23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение может начаться с провокационных действий. Наша задача - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников. Приказываю перевести на оперативную готовность №1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».
01:03 в штаб ЧФ поступил "бумажный" приказ о переводе флота на оперативную готовность №1 - срок готовности кораблей к выходу в море сокращается до 1 часа, мобилизация судов.
01:15 Оперативная готовность № 1 объявлена по ЧФ.
01:30 с командного пункта дивизиона была передана боевая тревога батареям дивизиона и объявлена готовность №1, всему личному составу находиться у орудий и приборов, быть готовым к немедленному открытию огня. Прозвучали первые выстрелы в городе - сигнальные, сигнал к сбору. Светомаскировка города. Не удалось выключить только маяк - нарушена телефонная связь, выслан наряд.
02:35 операторы радиолокационной станции (радиоулавливатель самолетов РУС-1) поста воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) в деревне Тарпанчи на мысе Тарханкут обнаружили в створе мыс Херсонес — мыс Тарханкут неизвестную воздушную цель, идущую с запада.
02:56 донесение об этом легло на стол командующего флотом.
03:06 приказ начальника штаба ЧФ контр-адмирала Ивана Дмитриевича Елисеева открывать огонь на поражение.
03:10 разведчик батареи № 74 Василий Дмитриев доложил, что в морском секторе слышен шум авиационных моторов. Командир приборного отделения сержант Виталий Ячменев.
03:12 оперативным дежурным по штабу ЧФ флагманским химиком капитаном 2 ранга Николаем Титовичем Рыбалко передан приказ открывать огонь на поражение начальнику ПВО ЧФ полковнику (впоследствии генерал-майору артиллерии) Ивану Сергеевичу Жилину.
03:13 прожекторами-искателями ПВО главной базы был обнаружен неопознанный двухмоторный самолет, идущий на высоте около 500 м вдоль линии Инкерманских створных маяков.
03:13 Начальник ПВО ЧФ полковник Иван Сергеевич Жилин доводит приказ "огонь на поражение" до батарей. Лейтенант Козовник получил приказ.
03:13 прожекторы-искатели погасли и в 03:15 включились снова.
03:15 самолет (Юнкерс-88) сбросил на фарватер два предмета на парашютах (первоначально их приняли за парашютистов и даже послали за ними катера), развернулся над боновыми воротами Севастопольской бухты и скрылся в северо-западном направлении.
03:22 второй самолёт, Юнкерс-88. Дальномерщики Никулин и Гавриленко определили дальность около 6 км и высоту 1200 м, сообщили, что самолет — с чёрными крестами. Данные поступили на прибор управления зенитным огнём, заместитель командира огневого взвода Ходорко. Командир 74 зенитно-артиллерийской батареи 61 зенитно-артиллерийского полка Черноморского флота лейтенант Иван Григорьевич Козовник отдал приказ "Огонь!", по данным его доклада первая команда "Огонь!" прозвучала в 3:15 22 июня 1941 года!
03:45 со стороны мыса Фиолент появился третий самолет, Хенкель-111, шедший в направлении Братского клад6ища на Северной стороне Севастополя. Попав под огонь зенитных 6атарей 3-го дивизиона 61-го ЗАП и зенитной артиллерии стоявших в бухтах кораблей, он сбросил две мины, развернулся и со снижением стал уходить на юго-запад.
03:48 Первая из сброшенных третьим самолетом мин упала на улице Подгорная (сейчас Нефёдова) и взорвалась!
03:52 в районе Памятника затопленным кораблям на мелководье у набережной Приморского бульвара взорвалась вторая мина третьего самолёта.
04:10 над главной 6азой появился четвертый самолет, Хенкель-111. Он был обстрелян 55, 357 и 359-й зенитными батареями и, по данным исторического журнала штаба ЧФ, был сбит в 04 часа 12 мин. над огневой позицией 359-й батареи (лейтенант Иван Егорович Котов) и упал в море в районе Северной косы. С6рошенные самолетом две мины упали: первая — на пустыре за Мехстройзаводом № 54, вторая — на мелководье в районе береговой 6атареи № 13, с которой доложили, что сброшен парашютист и он плывет к 6ерегу (эта мина через некоторое время взорвалась). Вся зенитная артиллерия главной базы ЧФ всего в ту ночь произвела 2150 выстрелов.
Взрыв на Подгорной полностью разрушил три двухэтажных дома. Люди из соседних домов, которым повезло больше, выбегали на улицу, пытаясь понять, что происходит. На месте разрушенных зданий зияла воронка, засыпанная обломками. Согласно первому рапорту, жертвами первого авиаудара по Севастополю взрыв мины на улице Подгорной привел к гибели 21 человека и 136 (по другим данным около 200) горожан получили ранения.
Отрывок из книги «Мемуары старого мальчика (Севастополь 1941 – 1945)» Автор: Георгий Задорожников.
Крепкий детский ночной сон прервал взрыв. Стекла веранды брызнули на наши постели. Я еще не проснулся, но почувствовал себя на руках отца, закутанным в одеяло, на улице, на лестничной площадке перед верандой. Первое, что я увидел, – оседающее серо-черное облако в полнеба, местами сохранившее еще энергию летящих кверху камней. Книзу к земле облако сужалось конусом и в его центре, гас ало-красный свет. Остальная половина неба была исполосована мечущимися лучами прожекторов и сетью летящих со всех сторон светящихся огоньков трассирующих снарядов. Негодующий крик мамы: «Зачем только заставляли обклеивать окна, вот все разбилось!». В уши ворвалась артиллерийская канонада. Казалось, стреляет все и отовсюду. Испуганные жильцы дома и ближайших дворов высыпали на улицу – впервые вопросы: «У вас все живы?». Мама побежала к стене над улицей Подгорной, откуда сверху был виден дом и двор моей бабушки. И те же кричащие вопросы. Отвечали: «У нас все живы. Снесло печную трубу и часть черепицы. Идите к нам». Пробежал матрос с повязкой на рукаве, созывая всех военных. Стали доходить слухи о том, что был второй взрыв на Приморском бульваре, что самолет подбит и ушел в сторону моря, что двухэтажный дом на Подгорной разрушен и есть убитые и раненые. Отец громко сказал матери: «Клава, это война. Собирай Жорку (меня), идем к своим на Подгорную».
Стало светать. Стрельба постепенно стихла. Над местом взрыва повисло серое пылевое облако, стали слышны далекие крики и стоны, призывы о помощи. На улицу Подгорную к родне мы спустились по крутой скальной тропинке со стороны противоположной взрыву, вдоль старой крепостной стены. Все уже были на ногах, прибежали родственники с улицы Щербака, там с высоты они все видели. Все говорили много, быстро, нервно. Сходились на том, что с этой улицы всем надо уходить к ним в дом на Щербака. Почему принималось такое решение, толком никто не мог объяснить. Вероятно, паника, ожидание повторных бомбежек стали проявлять стадный инстинкт (это хорошо, это надежно, вместе не так страшно). Ничего не ясно, ничего неизвестно, надо что-то делать. А что? Во всяком случае, подальше, подальше от этого страшного места, от этого злосчастного дома. Похватав, что попало под руку, мы двинулись в наш скорбный путь по Подгорной улице, мимо развалин «Дома Дико». Солнце еще не взошло. Воздух, земля, домики, все было серо от пыли. Поваленные столбы со спутанными электропроводами. Громадные камни через всю дорогу. Но часть фасада дома вместе с буквами «ДОМ ДИКО» стояла. Был виден срез полуразвалившихся квартир верхних этажей: кровать с пружинной сеткой висела на одной ножке, поломанный стол, абажур на уцелевшем потолке. Белые отштукатуренные стены комнат, с картинами, фотографиями, часами-ходиками, как декорации в театре им. Луначарского, в котором я не раз уж побывал. В стороне стояли пожарная машина, скорая помощь, носилки. На развалинах трудились люди. Были слышны крики, стоны, надрывный плач…
Первыми жертвами гитлеровцев стали не военные, а обыкновенные мирные жители, которые в свои последние секунды жизни даже не успели понять, что произошло. Первые погибшие жители Севастополя были похоронены на старом городском кладбище Севастополя, там стоит памятник, на котором написано: «Мать Александра Белова. Дочь Варвара Соколова. Внучка Леночка. Погибшие от вражеской бомбы 22 июня 1941 года».
22 июня 1996 года на улице Подгорной (ныне улица Нефедова), на месте жилого дома, разрушенного миной, установили скромный памятник на котором указали погибших от авиаудара, чьи имена были известны: Бабаева А. В. Бабаев А. И. Бабаев В. А. Белова А. П. Годуадзе А. Ф. Годуадзе В. Б. Годуадзе Б. Д. Демин Ф. Е. Каретникова Е. С. Корвиго П. А Макух М. Н. Мангупли С. А. Мангупли И. И. Панелоти С. Г. Помазан М. П. Соколова В. Г. Уханова-Попова Н. А.
На памятном знаке, выбиты следующие слова: "Памяти севастопольцев, первых жертв Великой Отечественной войны среди мирного населения, погибших и раненых здесь, на ул. Подгорной, 22 июня 1945 года в 3 часа 48 минут при взрыве магнитной мины, сброшенной с германского самолёта, минировавшего бухту" …
Этим жителям Севастополя суждено было открыть скорбный список потерь, в котором окажутся миллионы фамилий…
До начала Великой Отечественной войны оставалось каких-то несколько минут...
