Академик Академии Наук СССР, обладатель и лауреат всего вышеперечисленного похоронен не под кремлёвской стеной и не на Новодевичьем. Он похоронен здесь, на маленьком и скромном Козинском кладбище в Подмосковье (вход – точка из заголовка). Почему? – просто дача была не очень далеко отсюда (Сталин подарил в 1949 году), да и места вокруг замечательные…
Николай Антонович Доллежаль – 27 октября 1899 - 20 ноября 2000. Жизнь длиною в 101 год.
(Вот, тайник заложен как раз 27 октября, в его день рождения – и это совершенная случайность! Бывает же! Только сейчас понял, когда начал сочинять описание).
Откуда я знаю про это кладбище и могилу Доллежаля? Рассказал мне о ней старый сотрудник НИКИЭТа, и я вдруг понял – а ведь помню этот малозаметный съезд с дороги, возле поворота шоссе на прямой угол, когда, двигаясь от Москвы, уже проехал Аксиньино, за которым есть место, где извилистая Москва-река подходит совсем близко, и можно окунуться в её быстрое течение под песчаным обрывом, но ещё не доехал до пресловутой Грязи, где возвышается замок нашей свободолюбивой примадонны Аллы и весёлого паренька Максима. Осталось только приехать и найти могилу Доллежаля… И я её нашёл.
Но сначала отступление на пару фраз. Я не любитель хвалебных изложений о замечательных советских инженерии и конструировании, выдающихся свершениях плановой социалистической экономики, в общем, всей этой идеологически фильтрованной советской мифологии, т.к. (при фактическом наличии и некоторых достижений, и свершений) в нынешние времена всё это зачастую выливается в формы как из ужасного яндексовского Дзена типа «Америка трепещет. Русские показали…» или в ресентиментные стенания «какую страну развалили, а то бы мы…» и «как многообещающе летал Буран», и т.д. и т.п. … Но в данном конкретном случае (этот тайник) мною движут специфические личные причины.
У тайника два героя. Это сам Доллежаль, выдающийся советский конструктор …, создатель … и организатор …, (эти многоточия попытаюсь кратко раскрыть ниже), а также НИКИЭТ (Научно-исследовательский и конструкторский институт энерготехники, если кто не знает аббревиатуры) – собственно, его создателем в 1952 году и директором на протяжении нескольких десятилетий был Доллежаль, а в нынешнем 2022 году институт отмечает очередной юбилей – 70 лет с года создания.
Доллежаль – одно из самых ярких имён в истории советской конструкторской мысли и промышленности, и этим именем названы и площадь в Москве, и улица в Подольске, и сам НИКИЭТ носит его имя, и ещё, и ещё. Огромное наследие Доллежаля и его потрясающая, насыщенная биография описаны в различных источниках, так что за фактами и деталями, конечно, лучше обратиться к ним. Тем более, эпопея этой долгой жизни настолько продолжительна, что в описании тайника даже нет смысла пытаться её как-то подробно рассказать. Тем не менее, краткий, так сказать, синопсис — вот он.
В конце своей жизни сам Доллежаль, естественным образом, разделял её примерно на два полувековых периода – до атомной темы и после. (Ну да, если читатель описания тайника до сих пор «не в теме», то основная тема тут такова – Доллежаль – главный конструктор советских ядерных реакторов, вынес на себе руководство и организацию этого сложнейшего направления на стыке науки, технологии и производства именно в части конструирования. Собственно, этим он прославился и заработал все свои регалии и звания). Атомная тема стала главным делом его жизни, к которому он приступил в уже весьма зрелом возрасте, но то, что было «до», сформировало его как конструктора, учёного, организатора коллективов и т.д., т.е. подготовило к той роли, которую ему предназначила судьба в дальнейшем. Именно так Доллежаль оценивал всё предшествующее «атому» и подчёркивал важность всей этой «предыстории».
Ну а внешне лестница жизни такова: родился на территории современной Украины (Запорожская область), а в те времена – в Российской империи, реальное училище закончил в Подольске ещё при царе-батюшке, учился в Москве в МВТУ и закончил учёбу при Ленине, атомной тематикой занялся при Сталине и Берии, закончил свою атомную службу при Горбачёве, ну а завершил свой жизненный путь при, не побоюсь этого слова, Путине. Вот он, долгий 20-й век!
На самой заре своей конструкторской эпохи Доллежаль работал на Подольском паровозоремонтном заводе, в дальнейшем занимался теплотехникой, конструированием топок для сжигания подмосковного угля в организации Москвауголь (шёл процесс перехода предприятий с дров на уголь, но качественный уголь Донбасса был в дефиците, а подмосковный требовал конструкционных изменений), проектированием более производительных котлов. Во времена НЭПа работал в акционерном обществе «Тепло и сила», объёмы работ росли, выполнялся план ГОЭЛРО.
Важным этапом становления Доллежаля как инженера – конструктора стала стажировка в Европе (в Германии, Чехословакии, Австрии), в процессе которой он не только познакомился с передовыми технологиями (он всегда честно признавал потом преимущества западных технологий и аппаратов, в случаях, когда это преимущество имело место. В 1929-м году это преимущество было практически полным), но и с совершенно иными моделями организации производства, конструирования, ведения дел.
Надо заметить, что параллельно с такой профессиональной деятельностью, Доллежаль ещё с тех времён вёл профильное преподавание в МВТУ и, кроме того, занимался переводами с немецкого (хорошо выучил ещё в реальном училище!) технической литературы (чем внёс дополнительный вклад в прогресс отечественной теплотехники на раннем этапе).
Вскоре после возвращения из Европы Доллежаль был арестован органами ОГПУ. Могло ли быть иначе? Полтора года (!) он провёл в тюрьме под следствием в связи с подозрением в связях с «вредителями» в рамках процесса Промпартии. В 1932 году был освобождён без предъявления обвинения, однако после этого проработал ещё полтора года в одной из первых шарашек в особом конструкторском бюро № 8 технического отдела ОГПУ заместителем главного инженера.
Что интересно, в своих мемуарах, где можно встретить такие частности как варианты решения задачи оптимального изгиба металлической трубы или количество насосов второго контура реактора, Доллежаль ни словом не упоминает этот эпизод своей карьеры. Что тут скажешь!? Лишь вот так он пишет (а вдумчивый читатель догадается):
«… Тем не менее не по своей, правда, воле оказался в конструкторском коллективе, перед которым ставилась задача создать химический завод.
Так получилось: я не выбрал дорогу, а дорога выбрала меня».
Как результат, для Доллежаля начался новый большой этап профессиональной деятельности, связанный с химическим машиностроением; этот этап означал дальнейшее усложнение конструкторских задач, т.к. химическая промышленность, в принципе, требует большего (чем в ранней области занятий Доллежаля) разнообразия технических решений, большего диапазона параметров установок, других свойств материалов и т.д. И да, выполнялась программа всеобъемлющей «химизации Народного хозяйства».
Разумеется, с возрастом, расширением опыта, развивался не только сугубо профессиональный уровень конструкторского мастерства и мысли Доллежаля, но имел место и естественный должностной подъём на всё более высокие руководящие позиции, что требовало организационных навыков и усилий, умений руководить коллективами, подбирать людей, администрировать и т.д.
Пожалуй, тут следует поделиться одним наблюдением. Рассматривая все эти стадии столь большой жизни, не перестаёт удивлять, насколько жёстко и бесцеремонно командно-административная, плановая государственная система передвигала, переставляла, перемещала людей, даже такого талантливого и неординарного, как Доллежаль, в условиях «предложений», от которых нельзя отказаться – по принципу «государство сказало – надо, человек ответил – есть»…
В 1932 г. Доллежаль получает назначение в Ленинград на Гипроазотмаш в качестве технического директора – главного конструктора. После этого – главным инженером и заместителем директора киевского завода «Большевик». Затем – заместителем главного инженера по научно-исследовательским и конструкторским работам в Главхиммаше в Москве. Оттуда – во Всесоюзный институт гидромашиностроения, где он и встретил войну в 1941-м году. Вскоре был направлен под Свердловск, куда эвакуировался из Киева завод «Большевик», с планом объединения с заводом «Уралхиммаш». Это были трудные времена. В 1942-м году образовался Свердловский научно-исследовательский институт химического машиностроения, с филиалом в Москве, а затем роли филиала и основного института поменялись – НИИхиммаш обосновался в Москве. Продолжая работать главным инженером НИИхиммаша, в 1944-м году Доллежаль защитил докторскую диссертацию, в это время его основными темами были компрессоры высокого и сверхвысокого давления.
Сразу после окончания войны Доллежаль был направлен в Германию, в её оккупированную советскими войсками часть для поиска и сбора технических архивов немецких предприятий химической промышленности для вывоза в СССР. Так снова и напрямую пригодилось знание немецкого языка.
В августе 1945-го для Доллежаля (как и для абсолютного большинства людей на планете) впервые и незнакомо прозвучала в виде новости «атомная тема» - ядерные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки. В момент объявления по радио Доллежаль был в парикмахерской… А ядерная гонка уже началась.
1946-й год Доллежаль спокойно встретил в подмосковном санатории «Узкое». А в начале января ему позвонил Первухин, нарком химической промышленности, который, справившись о том, когда Доллежаль выйдет на работу после отдыха и лечения, закончил разговор фразой: «Вас ждут большие дела». С этим звонком для него началась долгая дорога, которой он шёл до конца жизни.
В Наркомтяжпроме на вопрос «что вы знаете об атомной бомбе?» он ответил «ничего, кроме того, что услышал по радио…». Ему дали книгу американского профессора Смита, в которой излагались основы физики деления урана, общего устройства ядерного реактора и возможных условиях для развития ядерного взрыва – с просьбой ознакомиться как можно скорее. Через несколько дней он ехал на встречу в Лабораторию №2, где его ждал Курчатов.
В будущем, Лаборатория №2 станет Институтом атомной энергии имени И.В.Курчатова, Доллежаль станет признанным корифеем реакторостроения, создателем и директором НИКИЭТа, головного института в этой области, а в тот момент Доллежаль был выбран с учётом его большого опыта теплотехники, энергетических установок, сложного химического машиностроения, а также организационными способностями в отношении конструкторских коллективов, что в совокупности наилучшим образом подходило к решению новых проблем.
Самой атомной бомбой, её конструированием Доллежаль не занимался. Тем более связанными вопросами ядерной физики. И не вопросами обогащения урана. Следует также сразу отметить, что комплексом вопросов по термоядерной бомбе Доллежаль также не занимался. Перед Доллежалем была поставлена срочная задача конструирования «промышленного» ядерного реактора или, как тогда называли, уранового «котла» промышленного назначения. Промышленное назначение на тот момент заключалось лишь в одном – наработке оружейного ядерного материала для «начинки» ядерной бомбы. С этой цели и началось реакторостроение в СССР, как и в США. И надо понимать, что Доллежаль обеспечил решение одной из ключевых задач, без которой военная ядерная программа СССР не состоялась бы.
В СССР началась грандиозная эпопея конструирования и создания ядерных реакторов под руководством Доллежаля. Точности ради следует отметить, что конструкторский коллектив Доллежаля, a priori, не был чистым монополистом в этой отрасли. Во многих случаях государство в лице своих профильных организаций проводило подобие тендера, когда задача проектирования реактора ставилась двум-трём разным коллективам, а выбирался лучший для конкретного случая вариант. Тем не менее, и по факту прошедших десятилетий, «фирма» Доллежаля оказалась основной.
С тех ранних пор разнообразие целей и конструкций ядерных реакторов возросло многократно.
По целям:
«Промышленные» - как описано выше,
Исследовательские – для изучения свойств материалов, узлов, решения чисто научных задач,
Экспериментальные – для проверки принципиально новых подходов в реакторостроении,
«Транспортные» - энергетика подводных лодок и т.п.,
Энергетические – основная задача которых производство тепловой энергии для выработки электроэнергии на АЭС.
Ну а по конструкциям и другим особенностям – огромное разнообразие: по спектру нейтронов, по типу размещению топлива, по виду топлива, по химическому составу топлива, по виду теплоносителя, по типу замедлителя, по способу генерации пара, наконец, по общей конструкции (корпусные и канальные).
Упомянув вопрос об общей конструкции реактора, можно, наконец, объясниться и насчёт названия тайника. Первым вариантом конструкции, обсуждавшимся на начальном этапе и увиденным в американских источниках (надо понимать, насколько авторитетными, по факту, были эти источники, в условиях отсутствия собственных разработок и критических требований по срокам работ…) была структура с горизонтальным расположением урановых и графитовых (замедлитель) блоков, предусматривающая их горизонтальное перемещение, извлечение. К такой структуре было много вопросов, с учётом физических условий. Ниже – как излагал сам Доллежаль в своих мемуарах (опуская подробности).
«Все первые недели мне не давала покоя общая, принципиальная схема реактора. Непредсказуемо было поведение урановых блоков в каналах. Не было гарантии против их деформации. Как и деформации блоков графита. Нет, не лежала душа к такой компоновке. Что-то вызывало в ней интуитивный протест, какой-то она казалась неконструктивной.
…
В ту пору хмурым февральским днём я находился в кабинете у одного из ближайших помощников Курчатова – Владимира Владимировича Гончарова.
…
За разговором я машинально взял в руку наполовину сломанный спичечный коробок и постукивал его торцом по столу. Взгляд остановился на подпрыгивающих спичках. Где-то в глубине сознания шевельнулась неясная ещё мысль. Что-то связанное с работой, с чем-то ускользающим, мучительно-саднящим… И вдруг – вспышка, озарение! Я даже перестал слышать Гончарова. Ну конечно, наш реактор требовалось развернуть на девяносто градусов, поставить его, сделать не горизонтальным, а вертикальным!
Это сразу снимало многие вопросы. И прежде всего – о деформации конструктивных элементов при нагреве. Они по своей механической сути переставали быть нагруженными.
В тот же день (! Hank) я со своими конструкторами начал проработку вертикального варианта».
Это решение Доллежаля стало основой для целого класса реакторов и было развито на десятилетия вперёд (в том числе для общеизвестного энергетического РБМК (Реактор Большой Мощности Канальный), детища НИКИЭТа).
Пожалуй, здесь я остановлюсь в коротком рассказе про Н.А.Доллежаля и, как раньше написал, предлагаю интересующимся обратиться к источникам в интернете. Тем не менее, можно ещё отметить одно обстоятельство. Доллежаль начал свою «атомную» карьеру (если такое обыденное слово «карьера» применимо к его жизни) в 1946 г., а закончил (в формальном смысле, т.к. и после он оставался в теме, несмотря на возраст) через 40 лет, в 1986, когда ушёл с поста директора НИКИЭТа, возглавляя его 34 года – после Чернобыльской катастрофы. Эпоха Доллежаля закончилась Чернобылем, ответственность за который он признавал и осознавал, хотя фактические прямые и формальные причины лежали в области эксплуатации, но конструктивные особенности РБМК позволили этой катастрофе произойти. Пожалуй, в какой-то метафизической иронии бытия можно усмотреть связь между теми подпрыгивающими от движения руки Доллежаля спичками в коробке в феврале 1946-го и тем, что увидел 26 апреля 1986-го начальник смены реакторного цеха Перевозченко с балкона центрального зала 4-го энергоблока при взгляде на «пятачок» - плиточный настил из стокилограммовых кубиков биологической защиты, закрывающих вертикальные технологические каналы, - подпрыгивающих, словно кто-то подбрасывал их снизу…
И немного про НИКИЭТ. Институт вырос из нескольких организаций – предшественников, занимавшихся разработками в области реакторов и сопутствующих установок и технологий, а непосредственным источникам стал «Гидросектор» с главным конструктором в лице Доллежаля. В 1952 г. постановлением Совета Министров СССР на базе «Гидросектора» создаётся Научно-исследовательский и конструкторский институт энерготехники – НИИ-8 (впоследствии – НИКИЭТ), директором и научным руководителем назначается Доллежаль. Благодаря своему опыту, Доллежаль построил комплексную структуру организации, позволявшую решать задачи полностью – от рождения идеи до внедрения, для этого в НИКИЭТе поддерживалась серьёзная экспериментальная и производственная база, наряду с научными подразделениями. Таким образом, НИКИЭТ принял на себя ответственность за работы по широкому спектру вопросов и занимался всеми типами ректоров – от узко специализированных промышленных до исследовательских. Одним из продуктов их разработок стал упомянутый энергетический РБМК, установленный в своё время на нескольких АЭС, включая Чернобыльскую.
С тех пор утекло много воды, изредка радиоактивной, временами тяжёлой, немало весьма тёплой, но преимущественно очень чистой. Выросли требования к безопасности, внедрены новые системы и подходы, реализованы или ждут реализации многие новые идеи, развивалось (до недавнего времени) международное сотрудничество – в общем, институт продолжает жить и работать.
