Летом 1836 года император Николай Павлович отправился в Харьков, чтобы провести инспекцию в военных поселениях. Путь его лежал через города Москву, Владимир, Нижний Новгород, Казань, Симбирск, Пензу, через Чембар до Тамбова и так далее. Предполагалось, что в Чембаре государь будет иметь обеденный стол и ночлег, для чего в городе было приготовлено лучшее для него помещение в доме уездного училища.
По стечению обстоятельств, прибыв в Пензенскую губернию, император Николай I задержался в ней надолго. Ни один руководитель российского государства за всю отечественную историю не проводил на пензенской земле так много времени.
Но обо всём по порядку…
24-го августа 1836 года, в 5 часов пополудни, император Николай Павлович благополучно прибыл в Пензу и остановился в доме губернатора. Губернатора Панчулидзев о визите такого высокопоставленного гостя был оповещён заранее, поэтому к встрече подготовился. С улиц убрали весь мусор, городовые разогнали по окраинам нищих, дороги и дома покрасили и привели в порядок. В Пензе государь провёл смотр гарнизонного батальона, посетил тюрьму, заведения приказа общественного призрения, гимназию и Училище садоводства.
25-го августа, в 5 часов пополудни, государь отправился из Пензы на Тамбов, через Чембар. От Пензы до Чембара 125 вёрст. До последней станции государь проследовал благополучно и выехал из села Мочалейки в 12 часов ночи; на 17 версте от станции, в с. Кевдовершине была смена лошадей. До Чембара оставалось 14 вёрст. Дорога до Кевдогершины ровная, хорошая, и только в двух местах перерезывается оврагами, из которых последний на 7-й версте от города образует довольно длинную гору, но совершенно почти отлогую. Начала всходить луна. Ночь была ясная, безоблачная. В коляске были зажжены фонари. На козлах экипажа сидели ямщик и камердинер. В карете также находился шеф жандармов А.Х. Бенкендорф. Государь дремал.
Подъезжая к последней горе, что против Шалалейки, ямщик не сдержал лошадей и не затормозил экипажа, и на половине горы дышловые лошади, не будучи особенно сдерживаемы, понесли раскатившийся экипаж, напиравший на них сзади своею тяжестью; форейтор, к несчастью, свалился, и выносные лошади, никем не управляемые, свернули в сторону и наскочили на край дороги. Экипаж опрокинулся на бок, государь упал, сильно ушибся и при падении сломал себе левую ключицу и на время потерял сознание, Бенкендорф же отделался лёгким ушибом и всё время находился рядом с царём, придерживая его голову. К счастью ещё, лошади в эту минуту сами остановились. Больше всех пострадал несчастный камердинер, сидевший на козлах, который был ужасно разбит.
Когда Николай Павлович пришёл в себя и узнал, что камердинер и ямщик сильно пострадали от ушиба, то, забыв собственные свои страдания, отослал от себя графа Бенкендорфа помогать пострадавшим.
В это время пробирался тропинкой солдат с котомкой за плечами, отпущенный домой "в чистую". Привлеченный светом и суетой, он подошел к месту катастрофы как раз в ту минуту, когда государь очнулся, отпуская от себя графа Бенкендорфа, и увидав солдата, сказал ему: "Мне вот служба поможет!" Солдат Байгузов рассказывал, как он, стоя на коленях, поддерживал государя императора в сидячем положении на земле и давал ему по временам пить воду из своей манерки.
Форейтор, как менее пострадавший, был послан верхом в Чембар с известием о случившемся несчастии, откуда незамедлила прибыть помощь. Из города прискакали начальники, доктор, собрался народ. Уездный врач, оказал первую медицинскую помощь, сделал перевязку, и государь почувствовал себя лучше.
Император сел сначала в экипаж и велел ехать шагом, но усилившаяся боль заставила его выйти из экипажа, и он вёрст шесть (по другим источникам - семь) прошёл пешком, поддерживаемый под руку. Народ, сопровождавший его, освещал путь фонарями. Государь шёл молча, нахмурив брони, и по временам останавливался. Видно было, он страдал. В Чембаре государь занял приготовленное для него помещение в уездном училище.
По случаю болезни государя свита была возвращена из Тамбова назад, и в Чембаре закипела жизнь до того времени небывалая. Государь вставал рано, в 6 часов, утром до завтрака занимался делами, а потом читал или писал. Во время болезни в городе была такая тишина, как будто жители прислушивались, что делалось в училище. Когда болезнь приняла благоприятный оборот, государь выходил на балкон, задернутый парусиной.
И хотя Николай I и был привычен к спартанским условиям, жизнь в глуши ему не пришлась по душе. Съестные припасы для императора и его сопровождающих лиц доставляли из Пензы, а вино — из Москвы (пензенское вино оказались непригодным для употребления). Однажды он прямо заявил местным чиновникам, что чембарские продукты на редкость отвратительные.
Вот сохранившееся предписание насчет покупок: «Рыбы живой: судаков, лещей, окуней — по шесть штук... разной дичи: рябчиков, дупелей, тетеревей — сколько можно... филеек — четыре штуки вырезных... чаю черного — пять фунтов... свечей восковых — один пуд...» Еще повелевалось доставить «икры лутучей свежей шесть фунтов».
8 сентября, уезжая из Чембара, император раздал подарки и деньги тем, кто обеспечивал его покой и лечение. Предводитель дворянства и городничий получили по 1000 руб., врач Цвернер получил подарок и 5000 руб. на строительство городской больницы. На строящуюся Покровскую церковь император пожертвовал 1000 руб. Получили деньги и подарки и другие лица. Всего императором было роздано около 20000 руб.
Тогда же, Николай I издал указ о вступлении местных купцов и лавочников в столичную гильдию промышленников, без каких-либо дополнительных квот. Чембарские товары напрямую пошли в столицу и крупные города. Из-за такого быстрого продвижения торговли многие купцы, промышленники и даже простые лавочники стали очень быстро наживаться и поднимать благосостояние. И в конце 19 - начале 20-го века стало много зажиточных граждан, торговавших своей продукцией.
Остаётся добавить, что после происшествия в Пензе Николай I всё равно продолжал лихачить на дорогах. В 1837 году близ Тифлиса его карета снова перевернулась. Правда, в этот раз, наученный горьким опытом, государь сумел вовремя выпрыгнуть из экипажа. Всё-таки случай в Пензе научил его быть более осторожным при падениях. Как говорил Николай Васильевич Гоголь - какой русский не любит быстрой езды.
