В 1719 году монастырь Аграфенина Пустынь под Рязанью владел селом Белынь Нижнеломовского уезда Пензенской губернии, которое в 1724 г. стало вотчиной одного из рязанских монастырей. Жители этого села, переселившись в Нижнеломовский уезд (нынешняя Пензенская область), образовали одноимённое село. В Белыни служил священником некий отец Никифор сын Трифонов, в семье которого в 1784 году родился Григорий Никифорович, отец Виссариона Белинского.
Семья была религиозной: священник Никифор Трифонов (1738—1825) имел репутацию праведника и аскета. Сын Никифора, Григорий, в 1797 г. поступил в Тамбовскую духовную семинарию, где, вероятно, и была дана ему фамилия Белынского, по обычаю, издавна существовавшему в семинариях, различать своих воспитанников по городам и селам, в которых они родились. Позже Григорий Никифорович, не окончив семинарию, оставил духовную карьеру и в 1804 г. был принят на казенный кошт в Санкт-Петербургскую медико-хирургическую академию, откуда был выпущен кандидатом хирургии в морской госпиталь в Кронштадте в 1809 г. Лекарем стал в 1810 г., служил в крепости Свеаборг. 21 октября того же года по болезни был уволен со службы и, по желанию вернуться в родные края, назначен уездным врачом в Чембаре.
Виссарион родился 30 мая (11 июня) 1811 года в крепости Суоменлинна, тогда принадлежавшей России. Раннее детство Виссариона совпало с первыми годами Великого Княжества Финляндского. Впоследствии (1816) отец переселился в родной край и получил место уездного врача в городе Чембаре.
Выучившийся чтению и письму у учительницы и получив от отца уроки латыни, Виссарион был отдан в только что открывшееся в Чембаре уездное училище. В августе 1825 г. он перешёл в губернскую гимназию, где проучился три с половиной года. В первый год он учился хорошо, но дальше стал пропускать уроки и не окончил четвёртого класса.
Виссарион принимает решение поступить в Московский университет. Исполнение этого замысла было очень нелегко, потому что отец, по ограниченности средств, не мог содержать сына в Москве. Однако юноша решился бедствовать, лишь бы только быть студентом.
При поступлении в университет он изменил свою фамилию с Белынский на Белинский, как на более благозвучную.
В августе 1829 года Белинский был зачислен в студенты, а в конце того же года принят на казённый счёт. В номере комнаты в общежитии, где жил В. Г. Белинский, позже стал собираться кружок студентов-разночинцев Московского университета «Литературное общество 11-го нумера», который был создан для обсуждения проблем литературно-общественной и политической жизни и чтения собственных произведений.
Увлечение интересами мысли и идеальными стремлениями соединило наиболее даровитых студентов в тесные дружеские кружки, из которых впоследствии вышли очень влиятельные деятели русской литературы и общественной жизни. В этих кружках Белинский — и в годы своего студенчества, и позже — нашёл горячо любимых друзей, которые ему сочувствовали и вполне разделяли его стремления (Герцен, Огарёв, Станкевич, Кетчер, Евгений Корш, впоследствии — Василий Боткин, Фаддей Заблоцкий и другие).
Около 1840 года Белинский решительно порвал с «примирением» и очень быстро заслужил репутацию одного из самых непримиримых писателей современности. Тогда же он уверовал в социализм, который стал для него, по его же собственным словам, «идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания».
У нас нет литературы, я повторяю это с восторгом, с наслаждением, ибо в сей истине вижу залог наших будущих успехов… Присмотритесь хорошенько к ходу нашего общества, — и вы согласитесь, что я прав. Посмотрите, как новое поколение, разочаровавшись в гениальности и бессмертии наших литературных произведений, вместо того, чтобы выдавать в свет недозрелые творения, с жадностью предаётся изучению наук и черпает живую воду просвещения в самом источнике. Век ребячества проходит, видимо, — и дай Бог, чтобы он прошёл скорее. Но ещё более дай Бог, чтобы поскорее все разуверились в нашем литературном богатстве. Благородная нищета лучше мечтательного богатства! Придёт время, — просвещение разольётся в России широким потоком, умственная физиономия народа выяснится, — и тогда наши художники и писатели будут на все свои произведения налагать печать русского духа. Но теперь нам нужно ученье! Ученье! Ученье!...
В начале 1838 года, когда он сделался негласным редактором «Московского наблюдателя», перешедшего от прежних издателей в другие руки. В этом журнале Белинский стал таким же неутомимым работником, каким был прежде в «Телескопе»; здесь помещён целый ряд его крупных критических статей, 5-актная драма «Пятидесятилетний дядюшка или странная болезнь», после которой Белинский окончательно убедился, что его призвание — только в критике.
С болью в сердце оставлял Белинский Москву и друзей своих, и в Петербурге долго ещё не мог освоиться со своим новым положением: его первые статьи в «Отечественных записках» (о «Бородинской годовщине», о Менцеле, о «Горе от ума») ещё носят на себе «московский» отпечаток, даже усиленный, как будто критик хотел во что бы то ни стало довести свои выводы о разумной действительности до самого крайнего предела. Но действительность, при более близком знакомстве с нею, ужаснула его, — и старые вопросы, занимавшие его мысль, мало-помалу стали являться перед ним в другом свете. Весь запас нравственных стремлений к высокому, пламенной любви к правде, направлявшийся прежде на идеализм личной жизни и на искусство, обратился теперь в скорбь об этой действительности, на борьбу с её злом, на защиту беспощадно попираемого ею достоинства человеческой личности. С этого времени критика Белинского приобретает значение общественное; она всё больше и больше проникается живым интересом к русской жизни и, вследствие этого, становится всё более и более положительной. С каждым годом в статьях Белинского мы находим всё меньше и меньше рассуждений о предметах отвлечённых; всё решительнее становится преобладание элементов данных жизнью, всё яснее признание жизненности — главной задачей литературы.
«Отечественные записки» поглощали теперь всю деятельность Белинского, работавшего с чрезвычайным увлечением и вскоре сумевшему завоевать своему журналу, по влиянию на тогдашних читателей, первое место в литературе. В целом ряде больших статей Белинский является теперь уже не отвлечённым эстетиком, а критиком-публицистом, разоблачающим фальшь в литературе. От литературы он требует возможно более полного изображения действительной жизни.
Религиозные убеждения молодости скоро сменились настроениями явно атеистическим. В 1845 году Белинский пишет Герцену: «в словах Бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут». Официально Белинский не объявлял себя атеистом, но был известен своими нападками на религию вообще и на православие в частности.
Выражение особенности развития отдельных народов Белинский видел в «особом, одному ему присущем образе мыслей и взглядов на предметы, в религии, в языке и более всего в обычаях», источник которых, по мнению молодого критика, проистекал из «причины всех причин — климата и местности».
Кроме ежегодных обозрений текущей литературы, в которых взгляды Белинского высказывались с особенной полнотой и последовательностью, кроме статей о театре и массы библиографических и политических заметок, Белинский поместил в «Отечественных Записках» 1840—1846 годов статьи о Державине, Лермонтове, Майкове, Полежаеве, Марлинском, о русской народной поэзии и ряд больших статей (1844), составивших целый том и представляющих, в сущности, историю русской литературы от Ломоносова до смерти Пушкина.
В Петербурге Белинский сделался постоянным сотрудником нового журнала «Современник», издание которого взяли на себя Н. А. Некрасов и И. И. Панаев, собравшие вокруг себя лучшие литературные силы того времени. Но дни Белинского были уже сочтены. Не считая мелких библиографических заметок, ему удалось напечатать в «Современнике» только одну большую статью: «Обозрение литературы 1847 года».
Между тем, здоровье Белинского становилось всё хуже и хуже: у него развивалась чахотка. Виссарион, с детства слабый, начал хронически болеть. В августе 1831 года Белинский сообщает в письме родителям: «У меня открылась в правом боку жестокая колика, которую ещё более усугублял сильный кашель… Я ужасно боюсь, чтобы болезнь моя не обратилась в чахотку». В начале 1832 года он находился в больнице почти четыре месяца с диагнозом «хроническое воспаление лёгких» и вынужден был выписаться, недолечившись. В июне 1832 года в письме брату Виссарион сообщил, что здоровье «…почти невозвратно потеряно».
Осенью 1845 года Белинский выдержал сильный приступ болезни. С этого времени и до смерти его лечащим врачом стал Карл Андреевич Тильман.
Усилившаяся болезнь заставила его предпринять поездку за границу (с мая по ноябрь 1847 года), на немецкий курорт Зальцбрунн, где его пользовал некий доктор Цемплин, которого ему порекомендовал Тильман. Лечение доктора было шарлатанским, облегчения не наступило.
Находясь на курорте, Белинский написал ставшее почти легендарным открытое «Письмо Н. В. Гоголю 15 июля 1847 г.», которое стало, фактически, последним и самым ярким его публицистическим выступлением.
Белинский пытался бороться за жизнь. Дорогостоящее лечение окончательно разорило Белинского, у которого не осталось ничего, кроме долгов. Болезнь прогрессировала. Начались и трудности с публикациями. Белинский даже был вызван в III отделение на профилактическую беседу, но к тому моменту уже не мог подняться с постели.
Белинский скончался 26 мая (7 июня) 1848 года в Санкт-Петербурге и похоронен на Волковском кладбище.
Отношение к Белинскому со стороны властей и лояльной части интеллигенции было отрицательным. В первые годы царствования Николая I само имя Белинского было изъято из обращения и даже в первые годы царствования Александра II не произносилось в печати прямо, а заменялось выражением: «критик гоголевского периода».
Это привело к тому, что Белинский стал символом и знаменем либеральной интеллигенции. Он явился учителем и руководителем молодого поколения писателей — плеяды 1840-х годов. Как литературный критик Белинский выдвинул и обосновал теорию реализма.
Его статьи-монографии о творчестве: А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, А. С. Грибоедова, М. Ю. Лермонтова содержали ряд принципиальных для революционных демократов эстетических принципов и положений: народность, соответствие действительности, верность характеру героя, современность. Художественная точка зрения всегда сочеталась у него с исторической и социальной.
Г. В. Плеханов считал Белинского «самым глубокомысленным из наших критиков», обладавшим «чутьём гениального социолога».
Память о великом критике Белинском В.Г увековечена не только в названиях улиц российских городов, но и в названии учебных заведений, парков и скверов, городов. Так, в Пензенской области г. Чембар был переименован в г. Белинский. В г. Пензе установлено несколько памятников великому критику. Совершив прогулку по Пензе, вы сами можете легко в этом убедиться.
Материал взят с сайтов: ru.wikipedia.org; turbina.ru: oms.ru
