Главный конструктор… Если речь идёт не о начальнике КБ в каком-либо конкретном предприятии, на ум сразу приходит Сергей Павлович Королёв, создавший ракеты, на которых летали Гагарин, Титов, Леонов и многие другие. Но были и другие имена. Алексей Михайлович Исаев, соратник Сергея Павловича, тоже был Главным конструктором. Конструктором ракетных двигателей…
Алексей Исаев родился 24 (11 по старому стилю) октября 1908 года в интеллигентной петербургской семье. Его отец, Михаил Михайлович был сыном простого служащего с невысоким доходом, к тому же - рано умершего. Мише Исаеву, так же, как и его старшим братьям, пришлось работать, зарабатывая на жизнь. Но как бы тяжело не приходилось осиротевшей семье, все дети в ней получили хорошее образование. Так Михаил Исаев, изучавший, а потом и преподававший юриспруденцию, великолепно знал историю права, в совершенстве владел немецким языком, переводил с английского и итальянского.
Когда в семье Исаевых родился сын Алёша, Михаил Михайлович занимал должность приват-доцента Петербургского университета. Глава семейства был строг, деловит, но доброжелателен. Его супруга, Маргарита Борисовна, окончила Петербургские Бестужевские курсы - одно из самых известных и передовых высших женских учебных заведений дореволюционной России. Некоторое время она преподавала историю, но выйдя замуж, посвятила себя семье, занимаясь воспитанием и обучением своих детей - Алеши, Веры и Бориса.
Первые годы после революции семье Исаевых было нелегко. Им пришлось покинуть Петроград. Некоторое время Исаевы жили во владимирской Мстере, заведя себе корову и разбив огород. Да, семья не голодала, но надо было учить подросших детей, и Михаил Михайлович вместе с семьёй перебирается поближе к Москве, а затем - и в саму столицу. И при новой, советской власти профессор юриспруденции оказался востребован. Михаил Исаев был членом Верховного суда СССР и стал одним из авторов первого советского Уголовного Кодекса.
И во все, даже в самые непростые времена в семье Исаевых царила особая атмосфера, наполненная любовью, лаской, теплом, заботой друг о друге.
Образование Алексей Михайлович получил в школе-интернате, организованной его отцом Михаилом Михайловичем, в которой преподавали известные педагоги - физик Фалеев, математик Колмогоров, писательница Беклемишева. Встреча с такими педагогами стала своеобразной жизненной удачей. И ею Алексей Михайлович воспользовался полностью - он получил фундаментальные знания по математике и физике, что совершенно необходимо будущему инженеру, развил в себе трудолюбие, любознательность, целеустремленность, умение выделять главное из череды явлений.
Но вот школа окончена. Что же дальше? Чему себя посвятить? Ответов на эти вопросы у юноши пока нет. По настоянию своего отца в 1925 году Алексей поступает в Московскую горную академию на электромеханический факультет. Учился легко и с увлечением, но некоторые сомнения в выборе будущей профессии у него всё же возникают. В 1927 г. студент Исаев записал: “Расплывчатая медуза, без определенных очертаний, без определенных политических убеждений, профан в области гуманитарных наук и живописи, не имеющий воли - вот я. Чем я живу? Ничем! Чем интересуюсь? Ничем! Я умен? Не знаю. Иногда мне кажется, что я ужасно туп, иногда я думаю, что я гений…”. Исаев еще не понимал, что великими не рождаются, а становятся.
Тогда Алексей так и недоучился. В июне 1930 года, за два месяца до завершения учебы, был … исключен из академии со следующей формулировкой: “Исключен из членов профсоюза и студентов Горной академии за хулиганство, за недисциплинированность, тормозил проведение реформы высшей школы”. В то время, как впрочем, и сейчас, проводилось много различных реформ, зачастую не всегда действительно необходимых и достаточно продуманных. Против одной из них и взбунтовался Алексей. Теперь, зная что началось в 1937 году, можно сказать, что Алексею Исаеву крупно повезло. Несколько годами позднее “тормозивший реформу” молодой человек, сын дореволюционного приват-доцента, наверняка подвергся бы куда более жёстким репрессиям, но в 30-м его просто отчислили.
Правительство молодой республики взяло курс на индустриализацию. Вся страна - большей стройка. Полная энтузиазма молодёжь рвётся строить новые предприятия, а вместе с ними - и новую жизнь. Не стал исключением и Исаев. Вчерашний студент уезжает строить Магнитку.
В конце 1931 года ему опять везет: благодаря хорошим характеристикам с ударной стройки социализма он добивается восстановления в академии и в январе 1932 года получает диплом, а с ним и направление на работу на Магнитогорский металлургический комбинат. Затем была работа на строительстве “Запорожстали”. Потом - Нижний Тагил. Но везде происходит одно и то же: с огромным рвением берясь за новое дело, Алексей Михайлович с головой уходит в работу, отлично себя рекомендуя. Чем больше трудностей - тем интереснее! Но как только трудности позади и жизнь входит в спокойное русло, Исаеву становится скучно. Какие бы высокие должности ему не предлагали (а их, действительно, предлагали), Алексею на месте уже не сиделось. Надо двигаться вперёд, принимать новые вызовы, решать новые сложные задачи.
Исаева упрекали в несерьезности, в "охоте к перемене мест". А он искал дело, которое захватило бы его целиком. "Я не могу сидеть, - писал молодой Исаев своему другу. - Точно меня кто-то гонит! Что может меня остановить? Мягкая женская рука, которая ляжет мне на плечо? Вряд ли! Меня бы остановило дело, работа. Обязательно очень большая". В эти же годы Алексей, как и многие другие представители “продвинутой” молодежи, увлекся романтикой неба - авиацией. Исаев занялся самообразованием, изучает всю доступную литературу на интересующую его тему. Однако попасть на авиационный завод для него, горного инженера, оказалось делом нелегким. Его просто не хотели брать. Алексею Исаеву очень хотелось работать в ОКБ авиаконструктора В. Ф. Болховитинова, который не боится рисковать и смело идет на создание техники, опережающей свое время. И он пишет письмо-заявление:
“Уважаемый тов. директор! Обстоятельства вынуждают меня обратиться непосредственно к Вам с просьбой дать возможность работать по самолетостроению. Авиацией я увлекаюсь давно и могу сказать, что я в ней не совсем профан. Я не могу доказать Вам иначе, чем работой в конструкторском бюро, наличие у себя конструкторских данных. Во всяком случае, рискнете Вы меньшим, чем можете приобрести, ибо Вы знаете, что всякое дело движется людьми, горящими желанием это дело делать. Одного года мне будет достаточно, чтобы стать авиа-инженером и занять “законное” место в авиапромышленности. Я не претендую на большой оклад и, наконец, на квартиру. Сейчас я совершенно свободен и могу приступить к работе немедленно. Если мое заявление покажется Вам убедительным, попросите секретаря известить меня об этом по домашнему адресу. А. Исаев”.
И свершилось чудо! Болховитинов взял Алексея Михайловича на работу.
В 1934 году Алексей Исаев приступает к работе в ОКБ Болховитинова (позже - НИИ-1) и очень скоро спецы коллектива и сам главный конструктор понимают, что имеют дело с незаурядным инженерным талантом. А Исаев понимает, что наконец нашёл то, что так долго искал. “Осуществилась моя мечта - заняться авиацией, - писал он друзьям в Нижний Тагил. - Я нашел дело, с которого не сойду!" Вместе с выпускник МАИ конструктором А. Я. Березняком Исаев выдвигает идею создания самолета (истребителя-перехватчика) с жидкостным ракетным двигателем: такой самолет мог иметь значительно большие скороподъемность и скорость, чем летательные аппараты с поршневыми двигателями. Главный идею поддержал, закипела работа над проектом перехватчика БИ: по решению Болховитинова самолет получил название по начальным буквам фамилий конструкторов-новаторов - Березняк - Исаев. Первый полет на нём 15 мая 1942 года выполнил летчик-испытатель Г. Я. Бахчиванджи. На седьмом вылете (27 марта 1943 года) скорость самолета превысила 800 км/ч (!), аппарат затянуло в пикирование, и он разбился. Летчик погиб, став первой жертвой таких скоростей, развиваемых самолетами традиционной аэродинамической формы. В 1943 году Алексей Михайлович Исаев вступает в должность начальника отдела двигателей и приступает к созданию нового, уже полностью своего двигателя и вскоре РД-1 с оригинальным техническим и композиционным решением успешно проходит испытания. В то время начинает формироваться исаевский коллектив, который несколькими годами позже войдёт в королёвский НИИ-88. Этот переход был обусловлен тем, что Болховитинов, как научный руководитель НИИ-1, не поладил с руководством министерства и, забросив ракетные проекты, вернулся в авиацию, став заведующим кафедрой проектирования в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Работать с новым начальством, которое, по мнению Исаева, ничего не понимает в жидкостных ракетных двигателях, Алексей Михайлович не хотел и тут Борис Евсеевич Черток поведал ему о замыслах С.П. Королёва и о перспективах его НИИ-88. По воспоминаниям Чертока реакция Исаева была молниеносна: "Пуля в лоб! Как же я раньше не додумался? Чего я медлил и ждал?"
Переход Исаева и его команды в НИИ-88 был одобрен и вскоре Алексей Михайлович осваивался на новом месте работы. И в новой квартире в подмосковном Калининграде (ныне Королёве).
Исаев очень быстро нашёл общия язык с Королёвым, ведь оба они очень любили дело, которому служили. С Сергеем Павловичем Королевым Алексея Михайловича связывали не только совместные дела головника и смежника, но и теплые, дружеские отношения. Королёв, веря в конструкторское чутьё Исаева, ставил перед его коллективом сложные технические задачи сперва по двигателям, а потом и по тормозным установкам для пилотируемых полётов. Исаевцы во главе со своим руководителем никогда его не подводили. Всё делалось на совесть и в заданный срок. На основе исаевских двигателей были созданы многие стратегические ракеты, а затем - и космические корабли.
В начале 1959 года ОКБ Исаева было выделено в самостоятельную организацию ОКБ-2 (ныне КБхиммаш). Это было решение Королёва. Когда он понимал, что человек перерос свой пост, Сергей Павлович выделял ему из ОКБ-1 подразделение и отпускал в самостоятельное плавание.
Коллектив Исаева приступил к работам по тормозной двигательной установке для первого пилотируемого полёта в космос. Именно тогда начался новый - “космический” период жизни самого конструктора и его ОКБ, прославивших нашу страну успехами в освоении космического пространства.
12 апреля 1961 года Исаев был на Байконуре. Вместе с Королёвым он провожал Гагарина в полёт. И если после успешного запуска и первых минут полёта напряжение у Сергея Павловича несколько спало, то Исаев волновался до самого конца. Ведь именно на завершающем этапе должно сработать его детище - тормозная установка. И она сработала. Есть мягкая посадка! Если успешный полёт Гагарина 12 апреля 1961 года - победа коллектива С.П. Королёва, то не менее успешное возвращение космонавта на Землю - победа коллектива А.М. Исаева.
Исаевым и его коллегами были разработаны двигатели космических кораблей серий “Восток”, “Восход”, “Союз”, ракеты-носителя “Космос”, автоматических межпланетных станций серий “Луна”, “Венера”, “Марс”, орбитальной станции “Салют”, космических аппаратов “Полёт”, ‘Зонд”, спутника-ретранслятора “Молния”.
Уже более 60 лет КБхиммаш прокладывает путь новым идеям, конструкциям и технологиям жидкостных реактивных двигателей, до сих пор являясь одним из ведущих КБ России в области разработки и испытаний жидкостных ракетных двигателей, двигательных установок и жидкостных ракетных двигателей малой тяги.
Красивое латинское слово "ambitio" значает тщеславие, честолюбие, суетность (а в прямом значении - "хождение вокруг, обхождение, обхаживание") Синонимы - спесивость, чванство, властолюбие, обостренное чувство собственного достоинства, гонор, спесь, апломб, зазнайство. Этакое возвеличивание, выпячивание себя, любимого, к месту и не к месту, которое порою выглядит очень глупо и смешно.
Но со временем в западноевропейских языках слово "амбиции" приобрело и нейтральное значение - "стремление, чаяние, цель, предмет желаний". Именно в таком значении нередко употребляется сейчас существительное "амбиции" в русских текстах: "политические амбиции", "современные амбиции молодежи", "здоровые амбиции", "чемпионские амбиции"
У Алексея Михайловича Исаева были здоровые человеческие амбиции. Амбиции со знаком “+”. Именно стремление доказать в первую очередь себе, что он что-то может, что-то умеет, в чём-то разбирается, двигало им, помогая находить порою нестандартные решения, и в конечном итоге приводило к победе.
В юности мечтавший о славе и признании (о чём свидетельствуют его письма), в зрелые годы Исаев не был честолюбив, наград не просто не искал, но и отказывался от них.
В 1950-х годах Исаеву без защиты была присвоена ученая степень доктора технических наук. Исаев возражал: “Мне это звание не по плечу. Я мыслю металлом.” С большим трудом, с нажимом более высокого начальства удалось преодолеть его упрямство. Со званием доктора наук он смирился, но сам о нём никогда не упоминал. Сообщение об избрании его академиком Алексей Михайлович получил по телеграфу, находясь в отпуске, и тотчас отправил ответную телеграмму: "Угнетён незаслуженным званием потеряю работоспособность отказываюсь Исаев". Главный аргумент: “Я конструктор и хочу им оставаться”. Никаких амбиций и в помине нет, остались только дела!
Ещё на Магнитострое Исаев был потрясён готовностью простого рабочего человека работать сколь угодно много, лишь бы не пострадало производство: "По всему строительству ежедневно совершаются тысячи случаев подлинного героизма. Это факт. Газеты этого не выдумывают. Я сам такие случаи наблюдаю всё время. Рабочий - это всё. Это центр, хозяин" - писал он тогда в одном из писем.
Понимание Исаевым того, что в центре любой, даже маленькой работы, стоит человек, очень скоро превратилось в одно из главных качеств этого конструктора как руководителя — исключительное внимание к подчинённому.
Даже когда Исаев стал Главным, к нему “не зарастала народная тропа”. Табличка с расписанием приема по личным вопросам на двери кабинета Алексея Михайловича отсутствовала. Любого сотрудника он принимал не по расписанию и согласованию, а во всякий день во всякое время. И люди шли. Простые люди. Кто-то - со своими идеями по работе, кто-то с житейскими проблемами. Исаев всех принимал. Идеи обдумывал, в быту старался помочь. Однажды его личный секретарь попыталась было пресечь эту анархию - и получила выговор.
Большой объём работ, сложность и новизна технических проблем, напряженные темпы создания ракетной техники требовали от коллектива ОКБ слаженной, напряженной работы, высокой творческой отдачи. Алексей Михайлович очень много сил и энергии отдавал созданию и сплочению коллектива КБ. Ему удалось создать особый "исаевский" стиль творческих взаимоотношений, основанный на доверии, порождающий огромный энтузиазм, творческую инициативу, изобретательность и ответственность.
"В наше время роль главного конструктора заключается в том, чтобы не мешать работать другим", - шутил Алексей Михайлович. Он ценил своих сотрудников, ценил вклад каждого в одно большое общее дело. Вот наглядный тому пример. О нашумевшей истории с премией вспоминает ветеран ОКБ-2 Алексей Ананьевич Леонов:
“Исаев получил большую премию. Конструкторам, принимавшим участие в работе, министерство распорядилось выделить небольшую часть, можно сказать, крохи. Никому и в голову не приходило возражать: идеи были исаевские, руководство - тоже. Но Алексей Михайлович думал иначе. Он пригласил к себе замов, парторга и заявил, что половину своей премии решил отдать тем, кто трудился с полной отдачей. Обратившись к заместителям, добавил: “Прошу вас сделать то же самое”. Те сразу же согласились. Возражал парторг: - Вы, Алексей Михайлович, эту премию заслужили, она ваша. Думаю, в министерстве правильно решили. Исаев стоял на своем: - Премию должны получить все, а не я один. В разгар спора на пороге кабинета появился директор института А.С.Спиридонов. Он был категоричен: - Премия Исаеву определена не нами, а Правительством. Никто не имеет права здесь что-то перераспределять. Исаев спокойно и твердо отвечал: - Если премию получу я один, мне стыдно будет показаться коллективу на глаза. Допустить подобное я не могу. Так продолжалось, пока директор окончательно не выдохся. Наконец спросил: - Сколько тебе надо денег для сотрудников? - Сто тысяч. Пауза была долгой. - Хорошо, деньги будут.”
А ещё была замечательный эпизод с “исторической” пуговицей. Вот что рассказывают очевидцы тех событий:
“…Как-то летом в зал конструкторов, работавших у кульманов, вошел А. М. Исаев. В этом не было ничего необычного - здесь Главный бывал часто. К этому уже привыкли. Но в тот раз Алексей Михайлович не был похож на себя. Он переходил от кульмана к кульману и, слегка наклонив голову, внимательно разглядывал … животы мужчин. Обычно он смотрел людям в глаза, здоровался, спрашивал о делах, о самочувствии, домашних заботах, останавливался поговорить, обменивался впечатлениями, новостями. В этот раз он шел молча. В зале повисла недоуменная и настороженная тишина. Вдруг возле одного из конструкторов он громко воскликнул “Эврика!” - схватил пуговицу его пиджака и отмахнул ее бритвой, после чего удалился. Очевидцы события вместе с хозяином пуговицы долго пытались найти объяснение столь странному поступку Главного, но так ничего и не придумали. Вечером того же дня, перед самым концом работы, Алексей Михайлович снова вошел в зал вместе со своим секретарем Галиной Капустиной. Конечно, все взоры сразу же обратились в их сторону, Алексей Михайлович подошел к владельцу пуговицы, поднял руку с пуговицей и провозгласил:
- Смотрите! Эта пуговица была в Кремле! Это - историческая пуговица! Затем попросил Галину пришить пуговицу к пиджаку ничего не понимающего конструктора. Видя в глазах у всех вопрос, Алексей Михайлович пояснил, что сегодня он должен был ехать в Кремль, а в самый последний момент обнаружил, что на его пиджаке не хватает пуговицы. - Сами понимаете, в таком виде ехать было невозможно. Ведь по одежке встречают. - А по уму провожают, - подхватил кто-то. - Совершенно верно, - живо обернулся Алексей Михайлович, - но это в том случае, когда представится возможность проявить ум. А если нет? Ведь тогда по этой пуговице могут судить обо всех нас. Чего, мол, от них ожидать, если у них даже пуговицы оторваны. Видите, какое значение может приобрести обыкновенная пуговица. - Алексей Михайлович, а почему Вы отрезали пуговицу молча? - А если бы я ее у Вас попросил, Вы отказали бы? - Нет. - Правильно, не отказали бы, но это было бы банально, неинтересно, а жить надо только интересно! - и он заразительно рассмеялся. После этого случая к герою эпизода иногда подходили сослуживцы и притворно-медовым голосом спрашивали, указав на пуговицу: “Та самая?””
Уж чего-чего, а шутки и розыгрышы Алексей Михайлович любил. Однажды он поставил на уши весь фешенебельный санаторий у моря, сообщив соседям по обеденному столу небрежно, как бы мимоходом: “А на днях сюда пожалует Устинов”. Слух мгновенно дошел до руководства санатория: стали готовить особый “люкс” для всемогущего, весьма строгого министра, обожающего порядок, принялись наводить блеск во всех помещениях и на прилегающей территории. Действительно, через несколько дней приехал Устинов … сотрудник исаевского КБ, просто однофамилец министра.
Алексей Михайлович был чуток и внимателен к людям. Пример тому - рассказ сотрудников смежной организации К. Вадимова и А. Салаева: “Мы были командированы на предприятие А. М. Исаева для подготовки испытаний новых изделий. Накануне выезда нам позвонил Алексей Михайлович и сообщил, что нас будет ждать на вокзале его ЗИМ с правительственным номером. На вокзале нас действительно ожидал ЗИМ, и мы быстро прибыли к месту назначения. В его кабинете уже шло совещание. После нашего выступления нас проводили в цех. А к концу дня уже все подготовительные работы для испытаний были закончены, об этом мы доложили Алексею Михайловичу и сказали, что хотим поехать поискать гостиницу, но утром рано обязательно приедем. - Зачем вам гостиница, вот ключи от трехкомнатной квартиры, думаю, она вас устроит, - сказал он, протягивая связку и записку с адресом. Мы, конечно, опешили, замахали руками: - Что Вы, что Вы, Алексей Михайлович! - А где Вы сейчас найдете гостиницу? Квартира у меня пустая: все на даче, и я туда уеду, а Вы отдохнете без забот, без хлопот. Берите там постель, одеяла и спите на здоровье, а утром - за работу. Доводы были веские, и мы согласились. Квартиру мы нашли быстро. Квартира - такая же простая, как и ее хозяин.”
Долгое время на слуху у калининградцев были байдарочные походы Исаева. О том, как все начиналось, любят рассказывать их участники - сотрудники исаевского КБ А.В.Флеров и П.П.Андреев. В один из летних дней они попробовали пройти на донной байдарке по Химкинскому водохранилищу и получили такое удовольствие, что не смогли удержаться от обсуждения своих дальнейших “байдарочных” планов прямо на техническом совете у Исаева. Алексей Михайлович сначала сделал им замечание, а затем вдруг поинтересовался, что же столь сильно их занимает, не давая покоя даже на совете.
“К этому времени совещание закончилось, и я стал рассказывать о нашем плавании на Химкинском водохранилище, - вспоминает П.П.Андреев. - Кончилось тем, что решили разработать байдарку собственной конструкции. “Главным конструктором” утвердили Флерова. Материалы на собранные деньги взялся приобрести Исаев. Проектировать договорились в неурочное время в кабинете Алексея Михайловича. К весне 1954 года десять байдарок было изготовлено. В мае их опробовали на Клязьме. И в последующие годы байдарочные походы под руководством А.В.Флерова и с участием A.M.Исаева стали традицией КБ Химмаша”.
Да, Алексей Михайлович любил проводить отпуск в коллективных “великих” походах на байдарках по Карелии, Беломорью, другим глухим местам. Наряду со всеми Алексей Михайлович готовил еду на костре, драил посуду, таскал свою часть общей ноши - короче говоря, не пользовался никакими привилегиями.
Хаживал он с друзьями и в большие майские походы. Во время одного из них он вдруг объявил, что в честь праздника Победы накормит всех тортами, испечёнными на костре. И правда, к вечернему чаю подал настоящие, великолепные торты в коробках. Никто, конечно, не поверил, что они могли быть испечены на костре. Но спутники не видели ни одного гастронома в прибрежных лесах. Оказалось, когда все спали, Исаев незаметно смотался в город, лежащий на траверзе реки, и запасся тортами, спрятав их в носу и корме своей байдарки.
Последние годы Алексей Михайлович, как и многие сотрудники КБ Химмаша и королёвского ОКБ, жил в Москве. Ему нравилось ездить на работу на мотоцикле, против чего категорически протестовала жена. А ездить в машине столь же категорически не хотел Исаев. В конце концов партком вынужден был принять по данному поводу специальное решение и коммунисту Исаеву пришлось подчиниться требованию партии и пересесть на закрепленную за ним легковую машину, в которую по пути набивалось народу, что называется, под завязку: исаевцы и здесь не упускали случая обсудить с начальником свои проблемы.
Если у вас хватит времени и терпения дочитать сие “многотомное” описание до конца, думаю, вас не удивит, что не только сотрудники КБхиммаш, но и многие другие калининградцы знали об Исаеве и очень тепло к нему относились. Исаева не просто уважали или боялись, его любили и им гордились. И я видела эту всенародную любовь…
Лето 1971 года. Я, тогда ещё маленькая девочка, и мой дедушка выходим из дома. Но не гулять. Мы идём к ДК имени Калинина. Мы выходим со двора и видим длинную вереницу людей, медленно двигающуюся в сторону площади и самого ДК. Похоже на праздничную демонстрацию, только в толпе нет веселья, на лицах не видно улыбок. Все хмурые и сосредоточенные. Да и мне невесело. Дедушка сказал, что надо попрощаться с человеком, который научил ракеты быстро летать и приземляться. Мы идём проститься с Алексеем Михайловичем Исаевым…
Алексей Михайлович Исаев умер 25 июня 1971 года в Москве, от длительной болезни желудка. Его провожали в последний путь в подмосковном Калининграде с подлинной скорбью: через улицы Терешковой и Пионерскую растянулась живая очередь. Гроб из Дворца культуры им. М.И. Калинина пришлось вынести на площадь - Дворец не мог вместить всех желающих проститься с главным конструктором.
Исаева похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. Памятник, установленный на его могиле, был повторён и в 1973 году установлен на закрытой территории КБ Химмаш, которое с 1991 года стало называться КБ Химмаш им. А.М. Исаева. С 1965 года Исаев - почётный гражданин города Калининграда (Королёва).
На доме в Калининграде (Королёве), где он жил, была установлена мемориальная доска. Позднее в городе появилась улица Исаева, а в 2018 году в конце проспекта Королёва был открыт памятник Алексею Михайловичу.
