Почему сдали Долгинево? [MS/24766]

Части 43-й бригады были сосредоточены в лесу в двух километрах восточнее поселка Долгинево, а в ночь на 14 марта 1942 года заняли исходное положение.

Впереди, за открытой долиной с небольшой речкой, занесенной снегом, виднелся поселок. Густой лес охватывал его полукольцом. Оборона противника здесь была долговременной, глубокоэшелонированной, оборудованной системой опорных пунктов. Но из-за сильных морозов она опиралась главным образом на деревни, где располагались штабы и обогревались солдаты.

В Долгинево и прилегающих к нему высотах, по данным разведки смененных нами частей, находились пехотный и артиллерийский полки, один танковый и два минометных батальона, большое количество пулеметов.

Все подступы к переднему краю и на нейтральной полосе занесло снегом.

Получив приказ из штаба армии, командир бригады провел тщательную рекогносцировку с командирами подразделений и поставил каждому конкретные задачи.

Отработав боевые документы, я прошел на НП бригады.

Здесь уже находились начальник артиллерии майор Умнов и начальник разведки майор Поташников.

— Что нового у противника, Николай Иванович? — спросил я Поташникова.

— Пока никаких изменений. Днем за поселком в лесу был слышен шум танковых моторов. Прошло несколько грузовых машин из леса в поселок и обратно. Гитлеровцы провели несколько артналетов из леса, — рассказал тот.

— А у вас, Александр Дмитриевич, как планируется сопровождение пехоты артиллерией в наступлении? — обратился я к Умнову.

— Противотанковая батарея лейтенанта Михеева и батарея полковой артиллерии лейтенанта Гришина уже в боевых порядках. С наступлением темноты в глубоком снегу будем рыть траншеи в сторону противника, а во время атаки потянем орудия на руках.

— Ну что ж, сложно, трудно, но других возможностей нет. Танков в 20-й бригаде всего восемь, — заключил я.

Ровно в 6.00 раздался сигнальный выстрел, его сразу же поддержали несколько десятков орудий. Артиллерия армейской группы старательно обрабатывала передний край обороны врага, уничтожая доты, дзоты, артиллерийские и минометные позиции, наблюдательные пункты и живую силу. Тяжелая артиллерия била по резервам и базам гитлеровцев. Включились в работу саперы, проделывая проходы в минных полях и проволочных заграждениях.

Стрелковые подразделения, прикрываясь завесой разрывов, поднялись по команде и сначала медленно, утопая в глубоком снегу, а затем, ускоряя движение, перебежками сближались с противником. Рыхлый, глубокий снег задерживал продвижение, но курсанты знали, что за время артподготовки надо успеть выйти на рубеж перехода в атаку, а с переносом огня в глубину обороны противника дружным броском, пока враг не пришел в себя, обрушиться на него, действуя гранатой, штыком и прикладом, захватить первую траншею и, не давая опомниться, неотступно преследовать.

Гитлеровцы, застигнутые врасплох мощной артподготовкой, с опозданием поняли, что готовится атака, и открыли ответный огонь. Но сибиряки были уже рядом с траншеей противника. Крики «Ура!» всколыхнули цепи атакующих. Короткие рукопашные схватки, и вот уже замелькали на окраине поселка наши воины.

Для спасения положения гитлеровцы бросили в контратаку полк пехоты и танки. Но не успели они выйти из леса, как были встречены заградительным огнем артиллерии и пулеметными очередями. Первый батальон быстро занял круговую оборону на западной окраине Долгинево, используя для отражения контратак вражеские инженерные сооружения и два десятка захваченных пулеметов.

Гитлеровцы решили вернуть Долгинево, и в течение часа буквально не осталось в поселке места, куда бы не упали снаряд или мина. Затем пехотный полк врага, поддерживаемый танками, пошел в контратаку. Курсанты отразили шесть контратак, подбили четыре танка, уничтожили около шестисот гитлеровцев.

В два часа дня фашисты успокоились, даже прекратили артиллерийский и минометный огонь. Но вскоре появились тридцать бомбардировщиков и начали бомбить Долгинево. У нас же на этом участке не было ни авиации, ни зенитных средств, чтобы хоть как-то прикрыть наши части с воздуха. Только на поселок гитлеровцы совершили около двухсот самолето-вылетов. Весь этот небольшой населенный пункт был полностью разрушен, вся земля перепахана бомбами. После налета бомбардировщиков пехотный полк гитлеровцев с танковым батальоном перешел в контратаку и захватил Долгинево.

От батальона Меньшикова осталось вместе с командиром и комиссаром около тридцати человек. Но, когда позвонили из штаба армии, об этом не спрашивали. Вопрос прозвучал жестко:

— Почему сдали Долгинево?

Командир бригады доложил, что поселок разрушен до основания и почти все его защитники погибли.

Виновниками сдачи населенного пункта Долгинево были признаны командир первого батальона майор Агафон Ефимович Меньшиков и комиссар батальона старший политрук Григорий Иванович Кяряков. Наказание было суровым.

Заместитель командующего 5-й армией приказал:

— Бригада сдала Долгинево, бригаде и взять его обратно! Время на подготовку и проведение атаки — восемь часов. Боевое распоряжение получите через два часа. Атаку поддержат двадцатая танковая бригада и корпусные артполки.

— Товарищ генерал, у меня в батальонах не более половины штатного состава, — доложил командир бригады. — А у противника в Долгинево пехотный полк, батальон танков и много артиллерии.

— Батальоны пополните за счет тыловых подразделений, — приказал заместитель командующего. — Желаю успеха! — закончил он и положил трубку.

На командном пункте бригады долго было тихо.

— Что ж, приказы не обсуждаются, — сказал комиссар. — Я соберу коммунистов и комсомольцев, поговорю с ними. А вы займитесь доукомплектованием батальонов за счет тыловиков... Кстати, многие из них рвутся в бой. 

Рекогносцировку провели под вечер. Долгинево находилось в километре от нас. В нем виднелось лишь одно здание — двухэтажная кирпичная школа на юго-восточной окраине.

Внезапно враг начал огневой налет. Снаряды рвались, ударяясь в стволы деревьев. Полковник охнул я рухнул в снег. Рана оказалась тяжелой. Превозмогая боль, он распорядился:

— Маковеев, примите командование бригадой! Отбей, во что бы то ни стало отбей Долгинево, — прибавил он с надрывом.

Санитары уже прибежали, один из них достал индивидуальный пакет.

— Благодарю за доверие, — сказал я и, приблизившись к командиру, которого уже положили на носилки, прибавил: — Обещаю выполнить задачу!

Когда огневой налет кончился, я расположился в траншее, выбрав такой ее участок, откуда хорошо просматривалось Долгинево. Новых дотов и дзотов фашисты за сутки не могли построить. Наступать решили ночью, без артподготовки, чтобы не насторожить гитлеровцев. Да и снарядов у нас оставалось мало.

Движение разведчиков и штурмовых групп батальонов началось в намеченное время по трем направлениям. Выбравшись через бруствер из своих окопов, они рассредоточились: впереди — саперы с миноискателями, за ними — штурмовые группы. Курсанты, прижимаясь к земле, медленно приближались к переднему краю обороны противника.

И вот автоматная очередь разорвала тишину. Сразу разгорелась перестрелка. Но наши подразделения уже были в первой траншее. Они захватили два дзота и блокировали здание школы, в котором спали гитлеровцы. Те даже не успели выскочить на улицу. Попытка вырваться из школы с боем не увенчалась успехом.

Я сказал майору Умнову:

— Александр Дмитриевич, пора! Включайте свою музыку!

Два дивизиона артиллерии открыли огонь по западной окраине поселка, прижав к земле поднявшихся было фашистов. Бой штурмовых групп продолжался по плану.

Инженерные сооружения противника были в основном на окраинах поселка, а в центре его гитлеровцы прикрывались разрушенными домами и сараями. Второй батальон, пробиваясь через центр, действуя гранатами, выковыривал фашистов из разрушенных домов и подвалов. Первый и третий, взаимодействуя со вторым, скорректированные мною по телефону, развернулись флангами на северную и южную окраины поселка и с тыла гитлеровской обороны стали выбивать оккупантов в поле.

Упорный бой разгорелся на западной окраине Долгинево. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, ведь позади у них было поле, а на открытом месте их легко могли уничтожить наши артиллеристы. Но боевой порыв курсантов был неукротим, и вскоре поступило сообщение о том, что южная и юго-западная части поселка освобождены.

Надо было подумать о том, как удержать позиции. Приказал Умнову создать противотанковую оборону на наиболее опасных направлениях, поставив на позиции для стрельбы прямой наводкой и свою артиллерию и трофейные орудия.

Затем занялся школой, которая все еще находилась в руках гитлеровцев. Ликвидацию этого очага сопротивления поручил разведчикам, которым было не привыкать выкуривать врага из различных укреплений. Однако, как мне доложили потом, гитлеровцы, отклонив предложение о сдаче, попытались даже прорваться на соединение с гитлеровцами, бежавшими из поселка. Однако их быстро усмирили. 68 вояк, оставшихся от пехотного батальона, который оборонялся на этом участке, вывесили белый флаг.

17 марта в четыре утра населенный пункт Долгинево был полностью занят нашей бригадой. Гитлеровцы в ночном бою потеряли около двух тысяч солдат и офицеров, шесть танков, две противотанковые батареи, десятки станковых и ручных пулеметов.

Я не спешил докладывать об этом заместителю командующего армией. Решил сам проверить, что сделано и что можно сделать, чтобы поселок и его оборона были неприступны для врага. Это надо было сделать сейчас, ночью, пока противник находился в шоковом состоянии.

По опыту прошедших боев я знал, что гитлеровцы сейчас не пойдут в контратаку, потому что избегают ночных действий, а с рассветом будут пытаться восстановить положение. У них для этого достаточно сил и средств.

Распорядившись развернуть командный пункт бригады в немецком доте у дороги, я прошел по переднему краю нашей обороны и на месте с комбатами уточнил, что надо сделать для ее усиления.

Вернувшись на НП, доложил начальнику штаба армии, что приказ заместителя командующего армией выполнен, населенный пункт Долгинево отбит у фашистов и мы прочно закрепились в нем.

В 10.00 мы услышали орудийные выстрелы, а затем масса снарядов и мин обрушилась на поселок. Противник бил с закрытых позиций по центру поселка, где у нас никого не было, поэтому потерь мы не несли.

— Началось! — заметил майор Умнов. — Сейчас наши звукометристы засекут расположение артпозиций гитлеровцев, и минут через десять мы ответим им.

— Товарищ капитан! Командир первого батальона просит вас к телефону, — сказал связист.

Я взял трубку и услышал:

— Густые цепи гитлеровцев силой до батальона и рота танков вышли из леса, идут на нас по открытому полю, севернее дороги.

— Вижу! Сейчас примем меры, а вы пока не стреляйте, пусть подойдут ближе.

До переднего танка оставалось не более ста метров, когда огромный столб огня и дыма поднялся над снежной траншеей. Это отделение сержанта Дрягина, пропустив два танка, взорвало подвижный фугас под третьим. Передний танк, продвинувшись чуть дальше, подорвался на мине, а средний замер в ловушке. Наступавший по полю батальон автоматчиков уже приблизился для броска в атаку, но тут в цепи атакующих загремели взрывы — фашисты напоролись на мины, и в это время их начали косить десятки пулеметов, к которым присоединился бригадный артдивизион. Контратака гитлеровцев захлебнулась, и вдвое поредевшие цепи их откатились назад.

В полдень прилетели 24 бомбардировщика, и над поселком началась карусель. Они безнаказанно один за другим пикировали на нас, сбрасывая бомбы, строча из пулеметов.

После авианалета два полка гитлеровцев при поддержке артиллерии и минометов перешли в атаку. Но открытое поле, глубокий снег, огневые налеты двух дивизионов бригадной артиллерии и минометов, помощь корпусных артполков, плотный пулеметный огонь решили участь и этой контратаки. Так закончилось 17 марта 1942 года. День угас, наступили сумерки, затихла с обеих сторон даже артиллерийская стрельба.

На следующий день в десять утра снова начался артиллерийский обстрел. Значит, фашисты не оставили надежды восстановить положение и вернуть Долгинево.

Наблюдая за опушкой леса, бывшей в полукилометре от нашего переднего края, я остался на НП с телефонистом и радистом. Остальные командиры штаба выполняли задания. Рядом с НП разорвался снаряд. От перепада давления погибли телефонист и радист. Их не отбросило, не ранило, они как сидели, так и остались сидеть, склонившись над столиком, но были мертвы.

Я находился в пяти метрах от них, в нише у стереотрубы, и меня отбросило взрывной волной. При падении потерял сознание. Очнулся через час в медсанбате, в помещении школы. Голова, левая нога и правый бок — в бинтах. Из левого уха текла кровь, и я ничего не слышал. Состояние было скверное, голова раскалывалась от боли.

Первая мысль — как с обороной Долгинево? Ко мне подошла врач Александра Ивановна Романова, что-то сказала, но я не услышал ее. Она догадалась и написала на клочке бумаги: все, мол, в порядке, просто оглушило, но это пройдет.

Я попросил вызвать ко мне помощника начальника оперативного отделения бригады лейтенанта Панкрашкина. Он тут же явился и доложил, что фашисты после массированной артподготовки двумя батальонами перешли в атаку. Артиллеристы майора Умнова заставили их залечь, и теперь идет пулеметная и артиллерийская перестрелка.

— Василий Филимонович, — прервала Панкрашкина Александра Ивановна, — вас надо эвакуировать в госпиталь.

— Сейчас не до этого, — отмахнулся я, — мы должны удержать поселок. Лучше перенесите меня в штаб бригады, чтобы я был в курсе событий.

Обстановка в Долгинево стабилизировалась. Гитлеровцы, не имея возможности из-за глубокого снега использовать танки, так ни разу и не дошли до боевых порядков курсантов.

Источники:
Маковеев В. Ф. «Там, где русская слава прошла», Сайт «Милитера» («Военная литература»): militera.lib.ru
Центральный Архив Министерства Обороны, https://pamyat-naroda.ru/