Русская императорская армия в своей истории участвовала во множестве войн – как наступательных, так и оборонительных. Это Северная война, Отечественная война 1812 года, Крымская война и многие другие. Однако самой продолжительной для неё стала Кавказская война (1817–1864 гг.).
Длительные боевые действия на Северном Кавказе проходили на известном историческом фоне. В девятнадцатом веке продолжались битвы империй за территориальный контроль в тех или иных регионах мира. Обычно войны заканчивались переговорами и подписанием соответствующего договора.
Согласно одному из таких соглашений – Гюлистанскому мирному договору 1813 г., заключённому между Российской империей и Персией, целые области Кавказа и Закавказья переходили под контроль северной державы. Однако росчерком пера подписав документ, Тегеран и Зимний дворец «забыли» поинтересоваться позицией северокавказских горцев в оценке этой ситуации. Она, эта позиция, оказалась непримиримой как в отношении Российской империи, так и некоторых собственных ханов, готовых к компромиссам.
Отечественные историки ведут отсчёт Кавказской войны с 1817 года. Ожесточённые боевые действия велись как на востоке Северного Кавказа (Дагестан, Чечня), так и на западе региона (Кабарда, Черкесия, Абхазия). Горские народы, преимущественно исповедующие ислам, вели борьбу под религиозными знамёнами.
На востоке региона было основано исламское государственное образование – Имамат Чечни и Дагестана. По некоторым данным, к его военным действиям в различные периоды также присоединялись этнические чеченцы-кистинцы (нынешняя Грузия) и закатальские аварцы (нынешний Азербайджан).
Первым руководителем имамата стал Гази-Мухаммад, сражённый 17 октября 1832 года в ходе штурма аула Гимры. Будущий имам Шамиль также оказался участником того сражения: он тогда прорвался с боем сквозь порядки русских.
Следующим имамом стал Гамзат-бек, а в 1834 году имамат возглавил Шамиль. При новом руководителе в состав имамата вошла значительная часть горских обществ.
Эмоциональный накал противостояния был очень высок. Высказывания царских генералов прямо говорят об их отношении к горцам. Например, генерал А. П. Ермолов делился следующими планами: «Я заложил тут крепость, именуемую Грозная. В ней будет гарнизона до тысячи человек и страху для чеченцев на пять. В будущем году устрою ещё одну не столь большую крепостцу и в нескольких пунктах при удобнейших чрез Сунжу бродах редуты, и чеченцы будут сговорчивее. Потом деревни чеченские, в которых укрываются под именем мирных разбойники по соседству наиболее вредные, истреблю; раздам прекраснейшие их земли казакам нашим, которые или совсем в них нуждаются, или имеют весьма неудобные» (1818 год).
А генерал Н. П. Слепцов не скрывал своих чувств: «Какое имеют право эти дикари жить на такой прекрасной земле? Перстом Господа миров наш Августейший Император повелел нам уничтожить их аулы, всех мужчин, способных носить оружие, уничтожить, сжечь посевы, беременным женщинам вырезать животы, чтобы они не рожали бандитов…» (1844 год).
Впрочем, были в русском обществе другие люди и другие взгляды. М. Ю. Лермонтов в стихотворной форме выражал явное несогласие с милитаристскими устремлениями политического и военного руководства. Описав жестокое сражение в местечке Валерик, поэт делится таким мнением:
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он – зачем?
(«Валерик», 1840 год.)
При разнице позиций в той ситуации император был сторонником военного усмирения Кавказа:
«Кончив, таким образом, одно славное дело, вам предстоит другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» (Николай I – графу Паскевичу, 1829 год, после окончания Русско-Турецкой войны).
* * *
Одним из самых известных сражений Кавказской войны стал штурм Ахульго в июне – августе 1839 года.
Ахульго – это гора на территории нынешнего Унцукульского района Дагестана. В первой половине XIX века два аула (Старое и Новое Ахульго), укреплённых на этой вершине, стали столицей имамата. Именно сюда была отправлена карательная экспедиция Русской императорской армии с задачей покончить с непримиримыми горцами. Кстати, одним из участников штурма стал Николай Мартынов, который спустя 2 года убьёт в ходе дуэли в Пятигорске поэта Лермонтова.
К появлению войска (во главе с генералом Павлом Граббе) гора Ахульго была опоясана траншеями и окопами. Над местностью возвышалась так называемая Сурхаева башня – по имени мастера, построившего несколько саклей одну над другой. Её и собрался взять в первую очередь генерал Граббе.
На стороне атакующих было многократное численное преимущество и современная артиллерия. На стороне горцев (их возглавлял сам имам) – знание местности и высотные позиции.
С рассветом 29 июня 1839 г. царские батареи провели артподготовку, открыли огонь по башне, а уже в 9:00 солдаты с трёх сторон подошли к подошве горы и начали подниматься наверх. Горцы встретили их градом пуль и камней. Через несколько часов жаркого боя русские откатились назад. Склон был залит кровью и завален телами погибших. Тяжёлое ранение в том бою получил наиб имама Шамиля Хириясул Алибек: «Самым же удивительным из того, что когда-либо видели глаза и слышали уши, было следующее. Выдающийся храбрец, мухаджир, аварец (ал-авари) Алибек, сын Хириясулава, был ранен в правое плечо ядром, выпущенным из большой пушки, причём так, что локоть был оторван, но висел на сухожилиях. Алибек же, продолжая сражаться с огромной страстью, сказал тут бойцам, которые находились вокруг него: «Отрубите-ка это!» – и указал на свой висящий локоть. Те, однако, не стали отрубать его, и Алибек, наступив тогда на этот локоть ногой, сам отрубил его саблей, а затем продолжил битву, держа оружие в другой руке»(из воспоминаний Хайдарбека Геничутлинского).
Спустя неделю храбрец покинул сей мир...
Тем временем русские пошли на очередной штурм. Солдаты были снабжены деревянными щитами, подбитыми войлоком, для прикрытия головы и груди от камней, сбрасываемых горцами. Первая волна атаки была снова отражена, но по башне продолжила бить войсковая артиллерия. Защитники башни были сражены огнём либо оказались погребены под завалами. Солдаты без сопротивления заняли объект, а генерал Граббе приказал выдвинуть вперёд артиллерийские батареи.
12 июля на помощь атакующим прибыли три батальона пехоты с орудиями под командованием полковника Врангеля. Численность войск возросла до 13 тысяч. На крепость нацелили свои жерла уже 30 орудий.
16 июля начался очередной штурм. Горцы защищались с редким упорством. Вместе с мюридами дрались даже женщины, переодетые в черкески.
В разгар сражения на узком перешейке столпилось около 1 500 солдат и офицеров, представлявших собой прекрасную мишень для стрелков-горцев. Мюриды, воспользовавшиеся такой благоприятной для них возможностью, обрушили на атакующих град пуль из множества бойниц и завалов. Неся огромные потери от огня противника, батальоны рванулись было вперёд, но за небольшой площадкой оказался второй глубокий ров, находившийся под перекрестным огнём из двух скрытых капониров. Положение царских солдат стало катастрофическим. Узкий путь для возможного отхода был завален множеством убитых и раненых.
К тому же российские подразделения практически оказались без офицеров. Сам Врангель был тяжело ранен, остальные командиры либо погибли, либо также были ранены. Некоторые солдаты в неимоверной толкотне даже оказались сброшены с гор в пропасть. С наступлением ночи был получен приказ Граббе на отход. Подобрав раненых и тела убитых, измученные боем, войска молча отступили за нижний гребень.
Продолжать штурм на следующий день батальоны Врангеля были уже не в состоянии. В других двух колоннах до решительного столкновения дело не дошло. Урон российского отряда был на этот раз очень велик: убито 7 офицеров и 153 солдата, ранены 31 офицер и 580 солдат.
Ситуация складывалась неоднозначная. Ахульго оставался под контролем сил имамата, но численный перевес по-прежнему был на стороне противника. С другой стороны, значительно возросла заболеваемость среди личного состава русских войск – в условиях продолжительной стоянки на одном месте, где воздух был отравлен гниением трупов и царил нескончаемый удушливый зной. Возникали трудности и с обеспечением огромного войска.
Имам Шамиль отверг условия капитуляции, и 17 августа штурм был возобновлён. 21 числа стартовал ещё один, уже пятый штурм горы. В ауле разгорелись ожесточённые схватки, рядом с мужчинами сражались и горянки.
Граббе так описывает подробности в рапорте генералу Головину:
«Бой был ужасный. Женщины принимали в нём самое деятельное участие с оружием в руках; самыя дети кидали каменья на штурмующие войска; матери с детьми своими бросались в кручу, чтобы не попасть в плен, и целые семейства были живыми погребены под развалинами саклей своих, но не сдавались. О пощаде нельзя было и думать; кроме тех, которые положили оружие при начале штурма. Остальные (до 1 500 человек) решились умереть и на предложение капитуляции отвечали выстрелами из винтовок и ударами кинжала».
Был впечатлён и полковник Милютин (впоследствии – военный министр империи):
«Горцы, несмотря на неминуемую гибель, ни за что не хотели сдаваться и защищались с исступлением: женщины и дети с каменьями или кинжалами в руках бросались на штыки или в отчаянии кидались в пропасть на верную смерть. Трудно изобразить все сцены этого ужасного фанатического боя: матери собственными руками убивали детей, чтобы только не доставались они русскимъ: целые семейства погибали под развалинами саклей. Некоторые из мюридов, изнемогая от ран, и тут ещё хотели дорого продать свою жизнь: отдавая уже оружие, они коварно наносили смерть тому, кто хотел его принять».
К двум часам дня 22 августа над обоими аулами развевались русские знамёна. 80-дневная эпопея Ахульго была окончена.
Впрочем, мелкие боестолкновения продолжались ещё почти неделю. Особенно больших трудов стоило выбить горцев из пещер, вырытых в отвесном берегу Койсу. Чтобы добраться до засевших в пещерах мюридов, русские солдаты спускались в последние убежища горцев на верёвках.
Вырваться из Ахульго удалось примерно двум десяткам человек во главе с имамом, который был ранен. При штурме погибла жена Шамиля – Джавгарат – и их грудной сын Саид. Старший сын Шамиля – Джамалуддин – был отдан аманатом (заложником) Граббе.
Уйдя из окружения, имам Шамиль продолжил борьбу. После битвы за Ахульго Кавказская война на дагестано-чеченском направлении длилась ещё долгих 20 лет...
