Что-то прошептал – одними губами, я ничего не расслышал. И протянул мне руку. Ладонь была холодной, словно мальчик несколько минут подержал ее на льду. С замиранием сердца я осознал, рядом со мной и впрямь – знающий Слово! А вот сталь – теплая, согретая рукой. Не зря говорят – Слово лишь живое морозит.
Только и Хамон не слабее был. Умирал, кровью захлебывался, а Слово сказал. Исчез пулевик скорострельный, прямо из рук иберийцев-победителей исчез. Навсегда. Вряд ли Хамон кому свое Слово при жизни раскрыл...
— Да не буду я Слово пытать... Скажи лучше, что ты чуешь при этом? — Холод. — И все? — И все. Словно руку в темноту протянул, но знаешь, что должен найти. И находишь. Холодно только.
Меня обожгло припоздалой мыслью. — Марк, мальчик, а можешь ты еще что-нибудь в Холод спрятать? Он грустно посмотрел на меня. Словно я сказал ужасную глупость, отрывая его от важного дела: — Кирпичик железный? — Например. Можно не один. — Нет, Ильмар. Честное слово, нет, Слово не то. — Он улыбнулся, то ли своему незамысловатому каламбуру, то ли моей огорченной физиономии. Будем считать, что каламбуру. — Тяжело тащить? — Да нет, что ты. На Слово можно что угодно подвесить, разницы не чувствуешь. Дело в том, какое Слово. — Понятно. У тебя — слабое. — Тут не в силе дело, я же говорю. И от Слова зависит, и от человека. Может, кто другой с тем же Словом сумел бы все эти кирпичи...
Похоже, он и впрямь был готов к разговору. Я задумался. Потолковать о вере со святым паладином — шанс редкий, раз в жизни, да и то не всякому выпадает. — Скажи, брат, что такое Слово? — Слово Господне дано людям как пример чуда повседневного, ежечасного, достойным людям доступного. Позволяет Слово в пространстве духовном, под взглядом Господним, любую вещь, тебе принадлежащую, скрыть до времени... — А вот Жерар Светоносный писал, что Слово — искушение, данное людям в испытание... — И достойный Жерар прав. Слово — будто оселок, на котором каждый свою душу правит. Кто отточит до достойного блеска, а кто и напрочь в труху сведет. — Но разве все люди не едины перед Богом? Почему тогда те, кому дано Слово, не спешат им с другими людьми поделиться? — Каждый достойный рано или поздно свое Слово находит. А найдя — прямой путь к душе Искупителя получает. Дальше уже его воля, как употребить полученное. — Что-то редко Слово благу служит. Ну, святой Николай под Рождество Искупителя по бедным домам бродил, из Холода монетки доставал да беднякам дарил. Святой Парацельс в Холоде лекарства прятал, больных исцелял. Только и тут сумой могли обойтись, а разбойников и простым словом усовестить можно... Еще могу кое-кого вспомнить. А в основном-то, брат Рууд, как получит человек Слово — так одна страсть наружу выходит! Прятать, копить, от людского глаза укрывать. — Слово — тайна огромная, непостижимая, — задумчиво сказал Рууд. — Вот представь — нет Слова! Вообще нет! Что бы стало с миром? Где могли бы хранить дворяне свои ценности — от разграбления, от воров... да, от воров, брат мой Ильмар... Вместо потаенного Слова, на котором вся графская казна хранится — сотни людей охраны, трудом не занятые. Вместо того чтобы в Холод налоги спрятать, да и донести без помех до Дома — целые обозы по дорогам двинутся, значит, надо эти дороги огромным трудом поднимать, чинить, в порядке держать...
— Искупитель создал Слово непознаваемым, и в том была великая мудрость. Для стороннего взгляда все просто. Сказал человек что-то, потянулся куда-то, с силами собрался — и достал вещь из Холода.
Чтобы открыть проход в Холод, спрятать туда что-то или достать, нужно произвести и несколько жестов, и звуков, слив все воедино... в красивое, плавное, звучащее движение, открывающее путь в ничто.
Это Слово — самое главное. Словно дерево, от тонкого корня растущее, крону до неба раскинувшее, тянутся, ветвятся Слова, в которых сила и власть всей Державы. А внизу, тьмой веков скрытое, первое Слово. Изначальное. Истинное. Искупителем сказанное. И если знать его, если суметь произнести, потянуться... Обдало меня таким ознобом при этой мысли, словно я и впрямь это Слово узнал и дотянулся до вечного Холода. Все! Все сокровища мира, спрятанные ныне, да в прежние века утерянные! То, что Наполеон в Руссии взял да и унес с собой, на Бородинском поле саблей казачьей сраженный... Сокровища Кромвеля и Марии Антуанетты... Чудесные машины Леонардо... Баронские накопления, казны графов и маркизов... Кладовая Владетеля, залог всей его власти... Церковные богатства... Мелочь, мелкими людишками на Слове потерянная... только таких, безвестных обладателей Слова за две-то тысячи лет немало было...
— Изначальное Слово — власть, ваше святейшество. Ключ ко всем Словам, что были, и есть, и будут. Ко всем богатствам, что в Холоде спрятаны. ******************************************************************************************* «Искатели неба» — дилогия российского писателя-фантаста Сергея Лукьяненко.
Сюжетообразующими фантастическими допущениями дилогии являются: - исчезновение на стыке эр всей железной руды на планете Земля; - наличие магической практики т. н. «Слова», позволяющего переместить любой неживой объект в т. н. «Холод» — параллельное пространство неясной природы.
В начале было Слово? Нет, это вовсе не то Слово, о котором говорится в Библии. Функции его, на первый взгляд, более чем скромны. Единственное, что может дать человеку этот странный аналог «Божественного глагола» - это возможность безграничной власти над любым материальным объектом. Это и есть тот единственный дар и то единственное чудо, которое дает Искупитель страждущему человечеству. Однако это небольшое фантастическое допущение, сделанное С. Лукьяненко, приводит к весьма серьезным последствиям. Выясняется, что владение словом дает человеку возможность стать единственным хозяином практически всего материального, вещного мира, дает ему неограниченную власть.
