«О Крестовоздвиженском женском монастыре почти не сохранилось документальных свидетельств, относящихся к концу XVII века. Но можно с уверенностью утверждать, что при переносе Саратова на правый берег <в 1674 году> монастырь также был перенесен <примерно на то место, где сейчас расположена гостиница «Словакия»>. В «Трудах СУАК» напечатана грамота, выданная в 1689 году саратовским воеводой попу Крестовоздвиженского монастыря, подтверждающая его право на владение сенным покосом в курдюмских лугах. Причем выдана она взамен прежней, ранее утерянной упомянутым попом «владенной» грамоты. Этот документ свидетельствует о том, что женский монастырь продолжает существовать и в новом правобережном Саратове». (Из книги Михаила Беликова «Старый собор и Старый город»).
«К 1700 году маленькая община, созданная постом, трудом и молитвами нескольких стариц, при материальной и нравственной поддержке общества, выросла в довольно уже благоустроенную обитель, как это видно из того, что число монашествующих, исключая белиц, живших на послушании и богомолении, в 1700 году было 30 (настоятельница и 29 сестер); монастырский храм уже имел три придела: главный или, как тогда называли, настоящий — во имя Честного и Животворящего Креста Господня, и последние два — один во имя Св. пророка Ильи, другой — во имя мученицы Параскевы-Пятницы; церковный причт состоял из двух штатов, а именно: 2 священника, 1 дьякон, 3 дьячка, 2 пономаря и 1 псаломщик, кроме того к Крестовоздвиженский церкви был приписан приход из городских обывателей. Насколько монастырский приход был велик, можно судить, например, по тому, что в 1838 году в приходе женского монастыря числилось всего <то есть очень мало> 306 дворов». (Из книги В.Юрьева «История саратовского Крестовоздвиженского монастыря»).
1712 – Игуменья монастыря Пелагия пишет митрополиту Астраханскому Сампсону: «20 мая в 3 ночи г. Саратов, волею Божию, выгорел весь без остатка, и церкви Божьи сгорели. И они де богомольцы твои, и всяких чинов градские жители из домов своих в одних платьишках, кто в чем ходил, осталися; и домишки и всякие пожитки сгорели без остатку; а иные градские жители погорели до смерти и в воде перетонули числом ста с полтора и более».
1713 – вместо сгоревших церквей в монастыре строится и освящается маленькая деревянная Ильинская церковь.
1717 – преосвященный Иоаким дает благословение на строительство «настоящей» (то есть «этой») церкви во имя Воздвижения с приделом мученицы Параскевы-Пятницы.
1722 – в силу Высочайшего указа от 9 октября 1722 года игумен Четырехсвятского монастыря Стахий представил в астраханский духовный приказ «реестр обретающимся в Саратове городе Воздвиженского девичья монастыря с показанием коеяждо имени и лет и прочаго к ведению потребнаго». «Из представленной ведомости оказывается, что всех монахинь в 1722 году было 37, и все они имели пострижение монашеское, и ни одной из них не было менее 40 лет, причем одна из них Татьяна-Таисия, солдатка 90 лет от рода, приняла пострижение в Крестовоздвиженском монастыре 40 лет назад, т.е. в 1682 году. <…> Что же касается состава монашествующих по своему происхождению, то за исключением одной – Маремьяны-Марфы, происходившей из дворян, все остальные были из простого сословия: солдатские, казачьие, крестьянские вдовы или из сословий бобылей и стрельцов, но из духовного звания не было ни одной» (Юрьев, стр. 18).
1727 – сильный пожар в Саратове, сгорели и Воздвиженская, и Ильинская церкви.
1738 – сильный пожар в Саратове. «Воздвиженская церковь, что в девичьем монастыре, и монастырь – все сгорело без остатку». По ведомости в монастыре значится всего 17 монахинь, в том числе наместница Мария и 10 схимонахинь. 1740 – окончание строительства каменного Воздвиженского храма. «Пожарное бедствие, о котором выше сказано и от которого пострадали также и прихожане монастыря, не остановило, однако, <майора Василия> Суровцева и других прихожан благотворителей монастыря <комиссара Макара Зевакина, купцов: Федора Калобзарова, Якова Темякова и посадских жителей Резальщикова, Косоносова, Овсянникова, Зотова, Соколова, Портнова и Дудкина> продолжить начатую постройку. В июне 1740 года Суровцев сообщает преосвящен. Илариону, что каменная Воздвиженская церковь с приделом во имя пророка Илии, ныне, по обещанию моему, к совершенному окончанию приходит, а потом просит благословения на освящение этой церкви и присылки двух священных антиминсов. Указ об освящении Воздвиженской церкви, от 20 июня того же 1740 года, послан был протопопу Дмитрию Васильеву и вместе с тем высланы антиминсы».
ЗАПАДНЫЕ ВОРОТА
«В мае 1754 года игумения Екатерина с монахинями Маврою и Агафьей отправила в Астрахань к пр. Илариону прошение, в котором говорится, что «имеющаяся круг монастыря деревянная ограда вся обветшала, а ныне мы, нижайшия, возымели намерение, чтобы оную деревянную ограду переменить и построить вновь каменную, <…>.
Некоторые части этой старинной каменной ограды сохранились с тех пор еще до настоящего времени <1902 год>, как например вся стена от угла Покровской улицы вниз к реке Волге, где находятся старинные, или так называемая «святые врата» и на углу каменная двухэтажная башня, в нижнем этаже которой устроена часовня для сбора пожертвований на монастырь». (В.Юрьев)
В описи монастыря 1763/64 гг., опубликованной А.А.Голомбиевским в «Трудах СУАК» (1890 год, том III, выпуск I) читаем, что «вокруг оного монастыря ограда каменная с трех сторон, от двора саратовского купца Федора Калабзарова по церковь ограды со святыми воротами дл. на 10 саж. с аршином, от церкви по угол дл. 24 саж., от угла вниз к Волге и со въездными воротами дл. на 37 саж. и 2 аршина, от того места вверх по улице дл. 24 саж. и 1 арш., вышина оной ограды 4 аршина, толщина 5 четвертей».
В этих двух текстах содержится явное противоречие. «Святые», парадные ворота у монастыря могли быть только одни, и вести они должна были к главному храму монастыря – Крестовоздвиженскому. Как и зафиксировано у Юрьева, находились они с западной стороны монастырской территории, на Воздвиженском взвозе, на спуске к Волге. Въездные же ворота располагались на Покровской улице около только что построенной (в 1762 году) церкви Параскевы-Пятницы – рядом с двором купца Калабзарова, откуда и берет начало посаженная опись каменной ограды. Те нарядные, красного кирпича, с иконой Святого Николая Чудотворца ворота, что украшают сейчас улицу Лермонтова – это единственное, что осталось от Никольской церкви работы Терликова 1903 года.
Западные – «святые» – ворота, один из самых старых памятников Саратова, тихо и без шума были снесены в 1988 году при строительстве гостиницы «Словакия». Теперь на этом месте хозяйственное помещение гостиницы.
КАК СЕСТРА ДЕКАБРИСТА ОТКРЫЛА В САРАТОВЕ ПЕРВУЮ ШКОЛУ ДЛЯ ДЕВОЧЕК
В конце 1760-х годов женский монастырь был выведен «за штат», что по указу 1771 года означало возможность всем желающим монахиням перебраться в другие, штатные монастыри (таковых желающих в Крестовоздвиженском не оказалось), а престарелым монахиням дозволялось доживать свой век на прежнем месте.
К 1772 году в монастыре осталось 13 монахинь, в 1776-м, в год официального закрытия монастыря – 11, в 1780-м – 4, а к 1790-му – одна, Феврония, «которая за старостью и слепотой к послушанию неспособна». К этому моменту Крестовоздвиженская церковь уже 14 лет считалась приходской.
Восстановление монастыря на том же месте состоялось в 1829 году. Сразу после учреждения отдельной Саратовской епархии Святейший Синод указом от 30 ноября 1829 года восстановил Крестовоздвиженский монастырь как второклассный со штатом 15 монахинь и 17 послушниц под управлением игумении и казначеи, а торжественное открытие прошло 16 марта 1830 года.
1830-е годы – разгар борьбы с раскольниками-старообрядцами.
С первого же года после восстановления монастыря сюда стали притекать пожертвования частных лиц. Так, купчиха Макашина уже в 1830 году пожертвовала «старинный каменный дом, смежный с монастырем, с дворовым при нем местом». В 1841 году купец Василий Иванович Крюков пожертвовал монастырю каменный двухэтажный флигель, находившийся на Покровской улице ближе к Московскому взвозу неподалеку от уже снесенной к тому моменту церкви Параскевы-Пятницы. Еще один двухэтажный каменный дом – бывший купца Туленкова – монастырь получил в подарок от опальной семьи Рылеевых, переехавших из Санкт-Петербурга в Саратов. И это был не единственный их вклад в духовную жизнь Саратова.
На углу улиц Лермонтова и Первомайской стоит красное, недавно отреставрированное двухэтажное здание, сыгравшее заметную роль в истории народного просвещения в Саратове. В нем располагалась первая школа для девочек, открытая в 1840 году чаяниями саратовского епископа Иакова.
Попечение о школе было возложено на настоятельницу монастыря игумению Еванфию и послушницу Анну Александровну Рылееву <двоюродную сестру казненного декабриста Кондратия Рылеева>, принявшую постриг под именем инокини Сусанны. Последняя преподавала грамоту, арифметику, чистописание, а желающим и французский язык и была бессменной руководительницей школы до самой смерти.
Набор учебников, среди которых русская и французская азбука, псалтирь, состав учениц на портрете показывают, что в школе при монастыре давали и церковное, и светское образование. В школу принимали «для обучения грамоте, молитвам и катехизису детей всех сословий». В ней каждый год бесплатно обучалось около ста учениц.
Корпус, в котором разместилось училище и кельи, был выстроен на средства дворян Рылеевых, переехавших в Саратов из Санкт-Петербурга в 1837 году.
«Само по себе открытие в 1840-м школы для девочек «разного сословия» после принятого в 1828 году устава о введении в России сословного образования было событием достойным и примечательным».
КАК ПОСЛЕДНЯЯ ИГУМЕНЬЯ ПЫТАЛАСЬ НЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
30 октября 1904 года в монастырь послушницей поступила дворянка Антонина Станиславовна Заборская, родившаяся в 1868 году в городе Пошехонье Ярославской губернии и имевшая специальность фельдшера. Трудолюбивая и способная к несению разных послушаний, она не только работала в монастырской больнице, но и вела делопроизводство, следила за ремонтом и строительством зданий. 29 июля 1905 года послушница Антонина приняла иноческий постриг с именем Антония.
Матушка Антония была незаменимой помощницей настоятельницы и пользовалась любовью сестер обители. Когда скончалась престарелая игумения Евлампия, монахини единогласно избрали ее настоятельницей. Святейший Синод указом от 12 мая 1912 года утвердил инокиню Антонию в этой должности, а 15 июля того же года, отметив ее «отличную службу», возвел в сан игумении.
Начавшаяся Первая мировая война отразилась и на жизни Крестовоздвиженского женского монастыря. В Саратов стали прибывать беженцы из прифронтовых губерний, раненые. Всегда откликавшаяся на боль ближнего, матушка Антония приютила в обители 30 сирот-беженцев, организовала сбор и отправку посылок на фронт.
25 июня 1915 года игумении Антонии (Заборской) епископом Саратовским и Царицынским Палладием было преподано благословение и вручена грамота, в которой отмечались заслуги настоятельницы Крестовоздвиженского монастыря в деле оказания помощи раненым. 6 мая 1916 года матушка Антония была награждена наперсным крестом из кабинета Императора Николая II.
20 июня 1917 года Временное правительство издало распоряжение о прекращении работы церковно-приходских школ и о передаче их в ведение Министерства народного просвещения. Это очень обеспокоило матушку Антонию. Опасаясь, что педагоги из МНП могут нарушить сложившуюся методику религиозно-нравственного воспитания в ее школе, она обратилась в Городскую управу с письмом, в котором поставила условие, что в школу при обители учителя должны назначаться с ее согласия и наблюдение за воспитанием учениц должно остаться за монастырем. Но в 1918 году школа, в которой за 77 лет существования выучились сотни детей из беднейших слоев населения, была закрыта.
1918 год резко изменил жизнь обители. Монастырь потерял пожертвованные ему в свое время угодья и огороды на реке Гуселке, нависла угроза конфискации помещений обители. 13 ноября 1918 года игумения Антония вынуждена была обратиться в Губисполком с письмом — она пыталась защитить женскую обитель. Она писала, что в монастыре корпуса заняты лазаретом и рабочими, а в остальных проживает 450 престарелых и больных монахинь, которые пекут хлеб, работают в лазарете, шьют и фактически составляют трудовую общину.
Стараясь избежать закрытия древней Крестовоздвиженской церкви, матушка создала церковно-приходскую общину из горожан, но 5 апреля 1919 года власти все же закрыли ее под предлогом необходимости хранения здесь как музейных редкостей церковных ценностей из закрываемых храмов.
Все эти хлопоты матушки по сохранению обители привели к ее восьмидневному аресту в 1919 году.
Хотя некоторые послушницы ушли из монастыря в мир, в нем оставалось еще много насельниц. Чтобы заработать на хлеб и избежать окончательного закрытия и выселения из обители, игумения Антония и сестры вынуждены были создать Крестовоздвиженскую трудовую женскую артель на базе трёх оставшихся мастерских — одеяльной, швейной и вышивальной. 24 декабря был утвержден устав этой артели, которая выполняла государственные и частные заказы.
На территории монастыря осталась только одна действующая церковь — Никольская, где служил священник Владимир Захаркинский. Некоторые послушницы, решившие посвятить свою жизнь служению Богу, жаждали иноческого пострига, и матушка Антония помогала им исполнять это желание. В Никольском храме стали совершаться постриги.
Все это не осталось незамеченным властями. 22 июля 1927 года игумения Антония и ее ближайшие помощницы были арестованы. Их обвинили в том, что трудовая артель превратилась в монастырь, что здесь проводились постриги и монахини посещали храм. 17 февраля 1928 года настоятельница была выслана в Марийскую область сроком на три года. Отбыв один срок в Йошкар-Оле, она получила еще дополнительный и была отправлена в Бугуруслан с запрещением в дальнейшем жить в Москве и центральных областях России.
Только в 1933 году матушка Антония вернулась в Саратов. Монастырь уже был занят детским домом. Оставшиеся монахини по несколько человек жили на частных квартирах на окраинах города, зарабатывая на хлеб рукоделием, чтением Псалтири по усопшим, а престарелые сестры порой жили и «Христовым именем» — милостыней. К доброй, отзывчивой матушке Антонии, поселившейся у своей племянницы, Лидии Александровны Москвичевой, вновь потянулись и монахини, и все те, кто нуждался в ее наставлениях и духовной помощи.
12 ноября 1941 года она была в третий раз арестована. Семидесятитрехлетнюю старицу и еще 6 монахинь обвинили в антисоветской деятельности. Матушка Антония не выдержала допросов, и 5 июня 1942 года, во время следствия, закончился ее крестный путь (по материалам архивно-следственного дела ОФ 12618).
КАК В МОНАШЕСКИХ КЕЛЬЯХ ПОСЕЛИЛИСЬ БЕСПРИЗОРНИКИ И ДЕТИ РЕПРЕССИРОВАННЫХ В 1930-е РОДИТЕЛЕЙ
«В годы гражданской войны в Саратов стремились, как к хлебному району, беспризорные из голодных северных и центральных губерний. Голод в Поволжье увеличил в несколько раз в Саратове армию беспризорных. Здесь сотнями и тысячами искали убежища от надвигающегося призрака голода и смерти дети заволжских степей. Целыми эшелонами в 1921-м году отправляли из Саратова детей на Украину и в центральную Россию. Но всех не отправить. Заволжская степь постепенно в течение всей зимы, группами и по одиночке, пешком и на вагонных подмостках неумолимо наводняла Саратов голодными детьми. У многих сотен детей родители погибли голодной смертью, для них родина была потеряна, путь к возвращению отрезан. Они осели в саратовских детдомах и в приемниках. 10 января 1925 года последовал приказ губисполкома - организовать Детский красный городок в помещениях бывшего епархиального училища <на Большой Сергиевской улице>. На основании плана соцвоса решено было в Красном городке организовать интернат на 600 человек детей обоего пола, школу и мастерские…» («На путях к общественному воспитанию детей (практика работы саратовского Красного детского городка)». М., 1930)
Большую подготовительную работу к созданию первого в городе детского дома проделал врач П.Н.Соколов. 1 октября 1924 года, выявив основные «очаги» проживания в Саратове беспризорников, с помощью комсомольских активистов он провел масштабную перепись - как детей, так и взрослых. Согласно этой переписи, опубликованной в 1925 году, в Саратове обнаружились 1257 детей обоего пола, из которых 564 уже содержались в спецприемниках. Пики пополнения армии беспризорников приходились на 1921 и 1924 г.г., а основным континенгентом были беженцы с левой стороны Волги - дети немецких колонистов и русских крестьян. Хотя нередки были и исключения. В книге Соколова приводится такой случай: «Мальчик, 16 л., обитатель брошенной уборной пассажирского вокзала, рассказывает, что в 21 году его вся семья поехала тоже от голода в Ташкент; по дороге отец и мать умерли; он попал в д. дом в г. Черкасах Киевской губернии; дом был расформирован, дети эвакуированы, и он прибыл (очевидно, после долгого странствия) в г. Саратов».
В 1932 году детский дом переехал в здания бывшего женского монастыря, где всё было подготовлено монашками и для житья, и для хозяйственных работ.
ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ДЕТИ НА КЛАДБИЩЕ ПЛЯСАЛИ
Кроме уничтоженных в 1930-е годы двух церквей, Никольской и Крестовоздвиженской, монастырские здания продолжали служить теперь уже советскому народу почти до конца 1970-х годов. Бывший детский дом «Красный городок» в 1950-е был перепрофилирован в профтехучилище, а в угловой часовне и бывших кельях расположилась областная глазная больница, в которой работала замечательный врач-офтальмолог Валентина Федорова, ученица легендарного Святослава Федорова.
Решительный снос зданий начался во второй половине 1970-х, когда на этом месте было решено построить гостиницу «Турист» (впоследствии переименованную в братскую «Словакию»). При этом арка ворот обители была сохранена главным инженером проекта гостиницы Михаилом Алексеевичем Яковлевым.
Когда рытье гостиничного котлована дошло до уровня XVII – XVIII веков, времени действующего на тот момент монастырского кладбища, беготня по могилам стала одним из самых любимых занятий мальчишек, живших в окрестных домах. Андрей Мельников (было лет 9 на тот момент) так вспоминал эти дни: «Лазали везде. И за зелеными яблоками на территорию глазной больницы, в том числе и по этой стройке по ее этажам. Сторожа нас гоняли. На месте строительства гостиницы от улицы Лермонтова шел значительный уклон к Набережной Космонавтов. Для ведения строительства площадка выравнивалась, забивались сваи. Высота отрытого котлована с стороны Лермонтова была метров 15. Работал экскаватор. Весь верхний край котлована был в квадратных отверстиях. Это были отрытые могилы. Причем шли они от верхнего края в глубь по 2-3 ряда, видимо, более поздние захоронения на территории монастыря наслаивались на сделанные ранее. Не могу сказать, собирались ли рабочими останки. И производились ли перезахоронения. Но много лежащих истлевших обломков гробов, костей и черепов я видел. Один или два черепа из котлована мы принесли в свой двор. Бабки подняли крик. Конечно, обратно мы их на стройку не понесли. Не знаю даже, куда мы их дели. Хочется верить, что зарыли в палисаднике в нашем дворе. Сейчас вспоминать, конечно, о сделанном нами, детьми, очень стыдно».
На кладбище Крестовоздвиженского монастыря хоронили не только монашек, но и людей, принесших особую славу Саратову. К примеру, там был похоронен саратовский комендант, герой турецкой, прусской и шведской кампаний Иван Константинович Бошняк, организовывавший оборону города от войск Пугачева – «храбрый Бошняк», по выражению Александра Сергеевича Пушкина. Когда Саратов был уже занят пугачевцами, он сумел спасти знамена, казну, канцелярию и часть войск, оставшихся верными императрице.
Могила Бошняка, кстати, была утеряна уже к концу XIX века.
В октябре 1990 года студенты саратовского истфака, решили обследовать новый котлован на месте строительства второго корпуса гостиницы «Словакия». Молодых людей, правда, интересовал не сам монастырь, а возможность найти «подземные ходы». Через 8 лет Сергей Уткин (местный историк, краевед) опубликует в одной из саратовских газет статью «Тайны заброшенного котлована», в которой опишет тогдашние находки – почти сохранившийся глиняный горшок времен строительства «третьего Саратова», глиняные блюда, чаши, кованые петли, ключи, замки, цепи, одну золотоордынскую монету и – снова и снова – человеческие останки бывшего монастырского кладбища.
Описание составлено по материалам Станислава Гридасова в рамках проекта
