Синий Шихан или Синий Камень — скалa-останец у села Кизильское в Кизильском районе Челябинской области.
Геологический памятник природы c 6 октября 1987 года. Местообитание редкого растения льнянка алтайская (льнянка уральская).
На самом деле эта кизильская скала не синяя, а зеленая. Но народное название — вещь приставучая. Кто-то когда-то сказал: «Синий шихан», — так и повелось.
Поселок, примыкающий к скале, еще хранит что-то давнее, величественное, монументальное…Сразу бросаются в глаза строения, сложенные из степного камня. То ли мастерские, то ли старые склады… Нельзя не заметить также и отвалы - то снежно-белые, то голубоватые, то розовые. На них ни травинки. Отвалы подступают к усадьбам, к огородам. А за ними — ямы, провалы, котлованы, заполненные водой и сухие.
Впрочем, даже бывалые геологи ничего не слышали про синешиханское золото. Рыли его, действительно рыли. Но когда и в каких количествах, никто не знает.
Суундукский прииск. Прииски на Синем Шихане открылись в самом начале XX века. Драгоценный металл добывал комбинат «Оренбургзолото». Главные месторождения располагались в районе Айдырли. Но и весь бассейн реки Суундук был начинен золотишком.
В том числе и Синий Шихан, где работы начались позже, в 1902-1906 годах.
К слову сказать, возле кизильской скалы реки нет, есть только пруд Ивашка. Синий Шихан оказался как раз на водоразделе — с юго-запада к нему подступается приток Суундука Байтук (бассейн Урала, уносящего воды в Каспийское море), а с юго-востока близко подходит речка Берсуат (бассейн Тобола-Оби, имеющий уклон к Ледовитому океану). Поэтому трудно сказать, к какому бассейну отнести золото Синего Шихана. Наверное, оно все же суундукское.
На старой геологической карте отмечено, что к югу от Синего Шихана тянется узкая полоса разрушенных, перемятых гранитов, а в них — кварцевые жилы с крупинками золота.
Сто лет назад на синешиханской территории сошлись золотопромышленные общества Российское и «Россия», а также золотопромышленное товарищество «Синташты». Ими были открыты прииски Николо-Елизаветинский, Дождливый, Танечкин, а также Тургай, Гучковский, Гермогеновский, Андреевский, Фартовой и, наконец, прииск Синий Шихан, примыкавший к северному склону горы. В недрах той горы мощность жил достигала нескольких сажен.
«Желтый металл» не только добывали из шахт, но здесь же руду измельчали и промывали на золотоизвлекательной фабрике. Есть явные признаки того, что применялись механизмы и, возможно, электричество. Нет сомнения, что здесь, в степной глуши, вдали от больших дорог, было налажено крупное горно-промышленное производство, которое требовало очень больших вложений капитала.
В годы революции и гражданской войны добыча золота прекратилась. Только в 1923 году вновь созданный трест «Южное Уралзолото» приступил к возрождению промысла. Впрочем, очень скоро золотодобыча на синем Шихане была признана нерентабельной и прекращена.
В. Вериго
Вечерний Челябинск 21 дек. 2012
Магнитогорская поэтэсса Нина Георгиевна Кондратковская написала об этой скале стих-легенду.
СИНИЙ КАМЕНЬ
В степи, у приуральского села, Взметнулась к небу синяя скала. Далече круча дивная видна! Скала в степи! Откуда здесь она? Какую силу тайную хранит? Зачем влюбленных тянет, как магнит, Крутой окаменелою волной, Синея над речною глубиной? Зачем сюда в торжественные дни Приходят, по обычаю, они, И юноша по каменной стене Взбирается отважно к вышине? Пускай на летней зорьке у реки Преданье вам расскажут старики, И, пропустив бородку сквозь кулак, Седой сэсэн начнет старинку так: «Скатилось трижды триста полных лун С тех давних пор за облачный валун, Кто знает, от беды или с войны Пришел к нам парень с дальней стороны. И повстречался с девушкой простой, Как день весенний с утренней звездой...» Вот так начнет сэсэн, и ты поймешь, Что это хоть и сказка, да не ложь. Высок был парень, рус и синеглаз. Избу поставил, землю первый раз Для наливной пшеницы распахал И беднякам по-братски помогал. А девушка, проворна и смугла, Доила коз, отару стерегла, И оба не заметили, когда Два сердца заарканила беда. При свете дня, любовь свою знобя, Они таились даже от себя, А вечеров степная полумгла Их счастье ненадежно берегла. Узнал отец, и побелел, как дым, Когда они склонились перед ним. — Ай, дочка, дочка, глаз моих кристалл! Любимый твой моим бы сыном стал, Когда б у нас обычай был один. А он и молодец, да чуженин. Хвала аллаху, я для вас не враг. Я вас прощу — простит ли вас аллах?.. Аллаху что! Он только темный прах, Невидимый, слепой и дикий страх. Но лютой непреклонностью страшны Хранители жестокой старины. Законов древних дряхлые рабы, Враги свободной, радостной судьбы Над юным счастьем занесли топор И вынесли неправый приговор: Отступникам — разлуки вечный мрак: Ему — изгнанье, ей — неравный брак. Ему зверьем растерзанному быть, Ей в вечном рабстве молодость сгубить. Горит изба. И нива. А по ней Летит табун нахлестанных коней, И каждый след отверженного вбит В солончаки печатями копыт. Что ж девушка — зеленый стебелек, Степная ковылинка, мотылек? Она прорвется сквозь огонь и лед, Но все равно любимого найдет! Он в воду канет — ей волной плескать, Он в небо прянет — ей звездой сверкать, Ему в удел — чужая сторона — Она и там останется верна. Бежать? Но зорки сторожей глаза. И вдруг как избавление — гроза! Полощет ливень, и колотит град, И тучи синим пламенем горят. Срывается и падает плашмя С убогих юрт тяжелая кошма. Отец свою страдалицу-кызы Спешит укрыть халатом от грозы, Но дочки — нет! Она сквозь черный ад Бежит во тьму, на волю, наугад. Вот речка, словно раненая рысь Метнулась. Волны с тучами сплелись В гремучую пучину. Скользкий ил Колени по-змеиному обвил... Ей, как во сне, кричать невмоготу — И только стон: — Ты слышишь? Я иду! И снова шаг нетвердою ногой... А в свисте бури — голос дорогой: — Я слышу! Тьму прорезали огни. Случилось диво — встретились они. А где-то кони всадников несут, Близка погоня, близок черный суд. Но двух сердец ничто не разлучит, Гроза им щит и даже гибель — щит! Минута встречи — и слепящий меч Ударил с неба, и тяжелый смерч Их завертел, и ливень захлестал, И юноша холодным камнем стал, А девушка слезами истекла, Светлей дождя, прозрачнее стекла. И тонкий стан, и косы-ручейки Скользнули в лоно хмурое реки. Поднялся к небосводу край земли, И глыбу эту волны оплели. Гроза смирилась, и луна взошла, А под луною — синяя скала. На голос камня: «Слышишь? Я с тобой!» «Я слышу!» — откликается прибой... Как будто воду с камнем повенчав, Окаменела синяя печаль. И, говорят, когда гремит гроза, Звучат в гранитной глыбе голоса, Но услыхать их может только тот, Кто сердце другу чистым отдает. Над степью золотая благодать Расколосилась — края не видать! И даль ясна, и молодость красна, Быльем несправедливость поросла. Не застит света предрассудков дым, А синий камень служит молодым — Ведь у любви издревле, испокон Есть тайный, свой, неписаный закон. И вечен тот завет, что пронесла Сквозь тьму столетий Синяя скала.
