1905 год. Потрясенная позорным поражением в русско-японской войне страна вошла в полосу глубокого кризиса. Погромы, баррикады, побоища и разгул бандитизма охватили все крупные города, включая Нижний Новгород. В советскую эпоху все это назвали «буржуазно-демократической революцией».
В декабре 1905 года в связи с ухудшением экономического положения в стране по городам прокатилась новая волна массовых беспорядков. 7 декабря вооруженный мятеж начался в Москве. Нижегородцы, и в первую очередь сормовичи, как водится, не остались в стороне. Увлеченные экстремистскими идеями рабочие Сормовского завода с начала месяца не столько работали, сколько собирались на митинги и собрания, где обсуждали планы мятежей.
Вообще рост экстремистских настроений в обществе в начале ХХ века и одновременная беспомощность власти были просто потрясающими. Получая в месяц 12 – 13 рублей, работяги охотно выкладывали по 15 рублей за револьвер, причем торговля оружием практически открыто шла на Сормовском рынке и даже на самом предприятии.
Гражданам предлагали «жертвовать» на оружие, о чем недвусмысленно сообщали расклеенные повсюду листовки. Администрации Сормовского завода и Нижегородской губернии, напуганные продолжавшимися весь год беспорядками и забастовками, смотрели на все это сквозь пальцы, боясь спровоцировать людей.
Начиная с 8 декабря рабочие прямо в цехах и практически в открытую начали изготавливать самодельные пики, шашки, кинжалы и даже бомбы! А вот токарь Париков пошел дальше и по заранее сделанным чертежам вообще собрал самодельную пушку. Снаряды для нее отливались в литейке, а потом собирались в квартире у одной сормовички.
В итоге было сформировано несколько, говоря языком закона, незаконных вооруженных формирований, или попросту банд, наиболее боеспособной из которых была т.н. боевая рабочая дружина во главе с Павлом Мочаловым, насчитывавшая около 200 человек. Еще один такой «отряд» был сформирован в Канавине во главе с небезызвестным «борцом за свободу» Сергеем Акимовым.
Власть о настроениях в народе догадывалась, тем более находившийся на заводе фабричный инспектор прямо докладывал: «Рабочими заготовляется оружие в громадном размере, горны и точила заняты, забирается много стали самовольно, а также переделываются напильники и прочее». Одиннадцатого декабря губернатор барон фон Фредерикс докладывал в столицу: «Положение в Сормове крайне опасное. Завтра могут быть беспорядки. Войск нет».
В 10 часов утра 12 декабря пронзительно завыл заводской гудок. Многие рабочие знали, что это не сигнал о начале рабочей смены, а начало восстания. «Работа» тотчас была прекращена, и вся многотысячная толпа ринулась на улицу. Затем отряды начали брать под контроль прилегающую территорию.
Первый серьезный бой с конной полицией произошел в районе нынешнего Центра Сормова. Затем весь день происходили стычки и перестрелки, обе стороны понесли потери. Народная столовая, популярное место сбора сормовских рабочих, несколько раз переходила из рук в руки.
В итоге захватив-таки ее, полицейские выместили здесь всю злобу: поломали мебель и исплевали развешанные на стенах революционные листовки. «Ментам» достались и богатые трофеи, а именно запасенные рабочими три ведра самогона и 30 бутылок водки. На улице было морозно, и дабы согреться, стражи порядка все это тут же распили.
После этого бои в Сормове продолжились. Полным драматизма был штурм дома Ивана Чурыгина. Когда в здание ворвались полицейские, «революционер» бросил в подъезде бомбу. Взрывом были убиты два человека, еще двое получили ранения. После этого рабочие сбежали через черный ход, а проникшая в здание группа захвата по ошибке изрубила саблями попавшихся под руку студента и старуху, в дыму приняв их за боевиков.
Положение становилось критическим. 13 декабря шеф жандармов полковник Левицкий докладывал начальству: «Насильственно остановлены действия телеграфа, телефона, вокзал в руках комитета во главе с Акимовым. В Сормове баррикады, телефонные столбы спилены».
Однако захватить стратегическую переправу, а именно мост в Дарьино (недалеко от нынешней «Золотой мили»), боевикам не удалось. Мочалов принял решение занять оборону, главным узлом которой стали возвышавшееся над всей округой здание школы и выстроенная рядом баррикада. В то же время по приказу губернатора в Сормово были переброшены казаки и рота жандармов с пушками.
Рано утром 14 декабря полиция начала артподготовку. Позиции орудий находились у здания «Общественного собрания служащих» (ныне — огороженное синим забором трехэтажное здание в Центре Сормова), откуда до главной баррикады было 800 метров. Первые три снаряда пролетели выше здания школы, четвертый разорвался у баррикады.
После этого «париковская» пушка открыла ответный огонь. Из окон последнего этажа рабочие-боевики наблюдали в бинокль результаты попаданий и корректировали огонь. Однако полицейские все же стреляли гораздо точнее. Один из снарядов влетел прямо в окно, пробил внутренние перегородки и взорвался в задней классной комнате, убив и ранив 6 человек.
После длительного обстрела здание получило серьезные повреждения и было объято дымом, баррикада также была местами разрушена. Около 14.00 казаки двинулись к баррикаде. Однако когда заграждение уже было близко, рабочие-террористы взорвали замаскированный на обочине фугас. Его с помощью электровзрывателя привели в действие двое засевших в парикмахерской рабочих.
Сила взрыва была такой, что в радиусе 200 метров в домах выбило все стекла. Это на время остановило наступавших, которые засели за домами и продолжили обстрел. Школу они постепенно обходили с фланга.
В итоге лидер боевиков Мочалов принял решение прекратить бой. К ночи выжившие рабочие разбежались по домам и окрестным лесам, а тяжелораненых отнесли в заводскую больницу. Губернатор Фредерикс телеграфировал министру внутренних дел Булыгину: «Вчера в Сормове действиями артиллерии, казаков, полиции все баррикады уничтожены».
Был и штурм Московского вокзала. В полдень 15 декабря артиллерия открыла массированный огонь по зданию и баррикадам, прикрывавшим подходы к нему. При этом часть снарядов взрывалась с перелетом в Гордеевке. После нескольких часов непрерывного обстрела остатки дружины Акимова вывесили белый флаг и сложили оружие.
Баррикады, кропотливо построенные рабочими, разбирать не стали, опасаясь их последующего восстановления. Их просто обливали керосином и поджигали. Попутно полицейские сожгли и народную столовую в центре Сормова.Замерзшие за день сотрудники получили возможность согреться.
Канавино и Сормово довольно сильно пострадали в ходе боев — как будто шла настоящая война. В последнем было разрушено 15 жилых домов и погибло 43 жителя. Под новый год в Нижнем Новгороде и Сормове были введены дополнительные меры безопасности.
Губерния была объявлена на «положении чрезвычайной охраны», на улицах ввели комендантский час, запрещалось передвигаться группами более двух человек, доступ в окрестные леса также был закрыт. Все легальные и нелегальные организации рабочих по распоряжению губернатора были закрыты. Вплоть до Рождества шли аресты и обыски, всего было задержано около 300 человек.
При этом рабочего Шимборского, пытавшегося устроить драку с конвоирами, застрелили прямо на улице, а его коллегу Минина закололи штыками. Впрочем, главному сормовскому террористу Павлу Мочалову удалось сбежать.
Сормовский завод, в свою очередь, 16 декабря объявил о временном прекращении работы и увольнении всех рабочих. Только 12 января 1906 г. предприятие объявило о новом наборе рабочей силы. При этом были введены жесткие требования и ограничения. Неблагонадежных, замеченных в уличных беспорядках, под разными предлогами не брали, некоторых тут же арестовывали.
