В 1793 году владельцем имения Росвы стал генерал-майор Петр Никитич Кречетников, старший брат калужского наместника Михаила Кречетникова. Впоследствии усадьба досталась его дочери Елизавете, в замужестве Шепелевой.
Оставшись вдовой, она безвыездно коротала свой век с сыном Николаем и двумя незамужними дочерьми в родном имении, не покидая его даже в суровые зимы. Любимое всеми поместье, где многое давно вошло в привычку, часто посещали близкие родственники Е.П. Шепелевой, и усадебный дом так порой набивался людьми, что хозяйка имения хваталась за голову, не зная, как удобнее разместить гостей. Здесь же прошли детские годы ее внучки Елизаветы Васильевны Салиас де Турнемир, урожденной Сухово-Кобылиной, оставившей в своих воспоминаниях описание имения бабушки 1820-х годов: «С поворота большой дороги въезжали в усадьбу. Налево амбары, направо рига и затем большой сад, италийского уклада, огороженный каменной решеткой. Налево против решетки, по другую сторону дороги – все дома и домики, до большого здания конюшни, каретных сараев и мастерских, в которых еще тогда домашние мастера мастерили кареты, дрожки и коляски. Против конюшен через дорогу, между двух садов стоял в конце широкого двора большой барский дом, с двумя флигелями. Направо в одном флигеле, примыкавшем к дому небольшой комнаткой, находилась домовая церковь. Другой флигель соединялся с домом холодным, крытым, с громадными окнами, на манер оранжереи, коридором. Росвянский дом состоял из громадной залы с хорами, из очень большой гостиной, в которой был монументальный камин, а на нем массивные часы, старинные, деревянные. Стены гостиной были увешаны картинами, очень ценными, как мы узнали позже. Из большой гостиной входили в маленькую гостиную, или диванную…»
Такую же, без особых изменений в архитектурном облике усадьбу получил по духовному завещанию матери полковник Николай Иванович Шепелев. Владелец сорока тысяч десятин земли в разных уездах и более четырех тысяч крепостных крестьян по принятому в старой дворянской семье обычаю не жалел финансов и, не скупясь, довольно часто помогал деньгами Свято-Успенской Тихоновой пустыни. Так, в 1840 году при настоятеле монастыря игумене Геронтии старанием щедрого помещика были перестроены два придела трапезного храма, а несколько раньше Н.И. Шепелев привел в порядок семейный склеп, соорудив каменный свод над захоронениями своих далеких предков. Постоянно проживая в Росве, Николай Иванович был очень радушным хозяином, что подтверждается письмами И.С. Аксакова, адресованными отцу, где он не единожды упоминает имя полковника Шепелева, жившего на широкую ногу, по-барски, и часто приглашавшего к себе соседей по усадьбе на роскошные обеды с различными яствами и дорогими винами. Что же касается усадебного дома в Росве, доставшегося ему от матери, то по замыслу Шепелева это хоть и вместительное, но довольно неказистое, на его взгляд, деревянное строение времен Екатерины II – все в диком винограде, с длинными балконами по обе стороны – должен быть заменить каменный дворец, состоящий из сорока шикарных комнат. Хозяин имения, продумав все до мелочей, даже начертил план великолепного загородного сооружения, однако построить его не успел. Перед кончиной богатый помещик все свое нажитое состояние завещал племяннице Вере Николаевне Жуковой, оставив ей конфиденциальное письмо, согласно которому она распределила имения Н.И. Шепелева, находившиеся в разных губерниях, между его племянниками. Самой же В.Н. Жуковой, помимо 620 десятин земли в сельце Мстихино, отошла усадьба Росва, в которой Н.И. Шепелев всегда жил и в которой скончался в 1859 году.
Следующая владелица имения Вера Николаевна Жукова – дочь родной сестры Н.И. Шепелева Софии Ивановны и генерал-майора, тайного советника Николая Ивановича Жукова (1783 – 1847) – получила Росву со множеством красивых, прочных и удобных хозяйственных построек, всяких дорогостоящих причуд, беседок, боскетов, оранжерей с южными плодами и зимними растениями, с огромными садами и цветниками, требовавшими особого ухода. Выйдя замуж за председателя Московского окружного суда Владимира Ниловича Лаврова, она в зимнее время жила у супруга в столице, не роскошно, но довольно широко и гостеприимно, не стесняясь расходами. Парадных приемов у них не устраивалось, но редкий день проходил без того, чтобы за обедом или ужином не было посторонних из числа их близких знакомых. В деревне летом семья жила гораздо шире. На конюшне в Росве Лавровы держали 11 выездных элитных лошадей, кругом дома поддерживали в большом порядке обширные цветники, многочисленные дорожки в садах постоянно расчищались и посыпались песком, в домовой церкви, стоявшей около дома, совершались два раза в неделю службы причтом, приезжавшим из приходской церкви. Возможно, именно тогда возник на территории дворянского поместья через дорогу от господской усадьбы замысловатый комплекс сооружений в готическом стиле – крахмалопаточное производство, завел которое Николай Николаевич Жуков, родственник хозяйки имения. Завод продолжает работать и в настоящее время, однако в позапрошлом веке он функционировал недолго и каких-либо значительных доходов дворянской семье не принес. По материалам Калужского архива, в конце 1890-х годов хозяйство имения велось довольно скромно и, как свидетельствуют документы, на территории старинного сельца никаких фабрик и заводов уже не имелось.
Помещицу В.Н. Лаврову крестьяне считали доброй барыней, и – так уж повелось в Росве со времени крепостного права – при каких-либо несчастных случаях – ушибах, порезах, ожогах, они сразу же обращались в господский дом, где сама хозяйка усадьбы оказывала пострадавшим первую посильную помощь. В случае тяжелых заболеваний В.Н. Лаврова давала записку на имя главного врача губернской земской больницы (Хлюстинской), где больного безотказно принимали. Отсюда в дальнейшем возникла росвянская больница, в которой в летние месяцы работала единственная дочь Лавровых Софья Владимировна – горячая в споре, в сочувствии и помощи простым людям.
В 1881 году в Москве у бывшего ярославского губернатора И.С. Унковского с этой миниатюрной блондинкой с большими карими глазами познакомился князь Сергей Дмитриевич Урусов. Через четыре года молодые обвенчались и приняли решение жить в имении. Так, в Перемышльском уезде, с должности податного инспектора началась служебная карьера Урусова: он избирается уездным предводителем дворянства - занимает этот пост три срока, до 1896 года, председателем съезда мировых судей, а затем с 1890-го по 1892 год - председателем Калужской губернской земской управы.
Какой же предстала барская усадьба перед взором молодого князя, осталось в его воспоминаниях о Росве: «По обе стороны дома находились два старинных больших сада: верхний – с липовыми аллеями, яблонями и огородами, и нижний – спускавшийся к запруженной реке Росвянке. В конце этого сада находились оранжереи – две с персиками и французскими желтыми сливами и одна с декоративными растениями. В имении этом, одном из лучших в уезде, было 1300 десятин земли, причем главную его ценность составляли заливные луга – 165 десятин по Угре и около 65 десятин по Росвянке. Все хозяйственные постройки были кирпичные, крытые железом, огромного размера и затейливой архитектуры». По-видимому, князю С.Д. Урусову приглянулся уютный загородный уголок, так как он с увлечением приступил к наведению порядка в имении жены. Прежде всего Сергей Дмитриевич расширил конный двор, чуть позже, изучив опыт Голландии и Дании и овладев практикой ведения молочного дела, он перестроил всю работу молочной фермы, продукты с которой по солидной цене начал сдавать в Москву. Немного погодя благодаря трудолюбию Урусова скотоводство в имении, терпевшее ранее большие убытки, обратилось в доходную статью. Князь вставал с рассветом, бродил по усадьбе или объезжал поля и леса. Дома он с умом вел сельскохозяйственное счетоводство, принимал и отдавал деньги, толковал со старостой имения и прочими служащими, с крестьянами и просителями по служебным делам. Вскоре имение в Росве стало приносить очевидную прибыль, и семья Урусовых перебралась в Москву, где административный талант Сергея Дмитриевича нашел новое применение: в 1904 году он получил должность губернатора Твери, затем был назначен товарищем министра внутренних дел, а в 1906 году на губернском съезде избран депутатом 1-й Государственной Думы. И только после роспуска Думы князь Урусов, лишенный по решению суда прав государственной и общественной службы, вернулся с семьей в Росву и полностью посвятил себя делам усадьбы, проживая в ней вплоть до революции.
Необходимо отметить, что при Урусовых барское имение неоднократно получало на выставках в Калуге наивысшие награды, например, в 1907 году его садовник Г.Н. Самохвалов, который давно вел дело, был отмечен серебряной медалью для ношения на груди. В теплых парниках постоянно выращивались дыни, сочные арбузы, огурцы, цветная капуста и салат, а в старом саду росло любимое всеми одно дерево - кедр столетнего возраста, который давал обильный урожай орехов через год.
Дети Урусовых – Дмитрий, Вера и Софья любили загородное поместье, где безмятежно и безоблачно протекала их жизнь среди безграничного простора полей, лугов и бархатной зелени леса. Росвянский летний день примерно для всех начинался с купания. Затем следовал завтрак, потом игры – шахматы, теннис, пешие, верховые или велосипедные прогулки, катание на лодках, запуск воздушного шара, посещение соседей или пикники, где каждый ощущал полную свободу, простоту отношений и независимость друг от друга – и все это в рамках чудесной природы. Любили дети и знойное время сенокоса, в котором все принимали активное участие. Вечерами, уходя от повседневных забот, многочисленная семья собиралась в красной гостиной или, если позволяла погода, уютно располагалась на большом балконе с резной верандой, увитой диким виноградом, и, убаюканная лаской лета, под треск кузнечиков и пение жаворонков сладостно и томно вела ленивую беседу на разные темы. Можно ли было желать чего-то лучшего?..
Однако всему рано или поздно приходит конец. Так, в 1908 году одну из громадных оранжерей усадьбы, где раньше росли персики и сливы для продажи, разрушил небывалый весенний разлив, и она больше не восстанавливалась. Погибли и грунтовые сараи, в которых некогда хозяева имения выращивали грецкие орехи и вишни. Перечисленные неприятности, не предупредившие о своем нежданном визите, потянули за собой новые беды. С 1913 года княгине С.В. Урусовой 140 десятин земли имения, в том числе и большой яблоневый сад, пришлось сдавать в аренду. Вероятно, ей понадобились немалые дополнительные средства для лечения дочери Веры, которая серьезно заболела и впоследствии более десяти лет мужественно боролась с тяжелым недугом. Затем нагрянули страшные годы революции, которые в один миг безжалостно исковеркали и превратили в иллюзию, в мираж известную с семнадцатого века историю старинного села, этого чудесного райского уголка, и заставили на долгие годы забыть, а затем и вовсе вычеркнуть из людской памяти имена тех, кому служила усадьба более трехсот лет.
Нынешнее посещение бывшего помещичьего имения вызывает лишь глубокую грусть и ностальгию, так как перед глазами предстает унылая панорама абсолютно фантастических руин барского дома. Никто не знает, что с ним произошло – был ли он разобран или сгорел – известно лишь, что в 1917 году большой господский особняк понадобился новой власти для устройства в нем клуба и кино. Помимо этого от былого архитектурного ансамбля усадьбы до настоящего времени сохранился в Росве кирпичный дом управляющего, службы с башнями на Мещовском тракте, больничные сооружения, уникальные ворота, фрагменты оград. Остался и причудливый полусохранившийся комплекс заводских построек середины позапрошлого века - в наиболее целой его части поныне размещается АО «Крахмалопатока». Из посадок усадебного парка до сегодняшнего дня уцелели лишь некоторые аллеи лип, напоминают о прошлом и старые барские пруды.
