Из ряда работ крымских историков, касающихся эпопеи возрождения Керчи после освобождения Керченского полуострова, известно, что территория города была покрыта минными полями, которые представляли особую опасность.
Как свидетельствует один из участников разминирования немцы «накладывали» на противотанковые минные поля участки противопехотных мин. Это затрудняло работу советских саперов при снятии противотанковых полей: замаскированные противопехотные «сюрпризы» могли при неосторожном перемещении поразить минера. Такие минные поля назывались саперами сложными. В отчете бывшего председателя Керченского Совета Осоавиахима А.Мамаева за период работы по разминированию с начала этой акции в 1944 г. по ноябрь 1945 г. указано: «Всего за 1944-45 годы уничтожено подрыванием: противотанковых мин – 31756 шт., противопехотных мин – 28737...».
Ожидая советский десант со стороны пролива и Азовского моря, противник создал к осени 1943 г. мощную линию инженерных заграждений вдоль береговой черты и у уреза воды. В эту систему входили минные поля (в том числе из морских мин), сочетающиеся с надолбами, стальными сваями и проволочными заборами. Все эти устройства в 1944-1945 гг. были ликвидированы военными саперами Керченской военно-морской базы.
Второй период охватывает 1947-1950 гг., когда кроме войск Одесского военного округа к работе по разминированию и сбору неубранных боеприпасов привлекались призывники 1929 г.р.
Третий период планового разминирования относится к началу 1960-х гг. и продолжался до 1998 г. Он характерен тем, что здесь стала осуществляться на деле тактика сплошной ликвидации взрывоопасных предметов с применением инженерной техники и механизации. Работы в этот период проводились силами 174-го отдельного саперного батальона, а затем – специально созданной по решению Горисполкома команды, состоявшей из профессионалов-саперов. Последние несколько лет разминирование осуществляется саперами и водолазами из войсковой части, подчиненной Министерству по чрезвычайным ситуациям. В период с 1958-го по 1978 г. к очистке акватории Керченского пролива привлекались водолазы Керченской группы АСПТР, и вплоть до 1996 г. – личный состав формирований АСС Черноморского Флота.
Военные саперы в городской черте выполняли основную работу по съему минных полей, проводили очистку зданий и сооружений от «сюрпризов» - заложенных и замаскированных взрывных устройств. Старший в команде саперов вел ежедневный учет ликвидированных мин и извлеченных невзорвавшихся боеприпасов, ежемесячные итоги докладывал своему начальнику.
В первый период разминирования города и его окрестностей летом и осенью 1944 г. привлекались к сбору брошенной боевой техники, разоружению боеприпасов и мин, к выполнению оцепления участков, где военные саперы вели подрыв нетранспортабельных взрывоопасных предметов. Бойцы-минеры, выделявшиеся в оцепление, были вооружены винтовками с примкнутыми штыками и боевыми патронами. Боеприпасы были необходимы для производства сигнально-предупредительных выстрелов. На штыке, обычно, был прикреплен красный флажок для привлечения большего внимания посторонних в зоне оцепления. В распоряжении команды имелся миноискатель – прибор для обнаружения в грунте металлических предметов. На группу 5-10 человек выдавался один миноискатель. Каждый член группы был оснащен щупом-палкой длиной до 1,5 м. с наконечником из проволоки длиной 20-25 см. При передвижении минер прощупывал грунт на эту глубину в том месте, куда намеревался ступить ногой. Группа перемещалась по строго намеченным ориентирам, один от другого минеры находились на дистанции в 10-15 м, с интервалами в 2-3 м
Собранные боеприпасы и обезвреженные мины вывозились на подводе к месту подрыва за городом. При обнаружении противотанковой мины сапер сдергивал ее из гнезда при помощи так называемой «кошки» и веревки длиной до 50 м. При этом заранее готовилось место для укрытия (окоп, воронка, стена дома, каменный забор).
При обнаружении засыпанных блиндажей, боевых позиций и складов производилась отрывка вручную, а после освобождения от грунта боеприпасы на руках извлекались наверх. Встречались такие места, например, под Старой крепостью, где девушкам приходилось переносить снаряды весом до 20 кг и более целыми десятками.
Средства подрыва (тротиловые шашки, бикфордов шнур, детонаторы) обычно находились у старшего группы и выдавались для уничтожения взрывоопасных предметов непосредственно на месте работы. Минер, допущенный к ликвидации взрывоопасных предметов, имел при себе удостоверение на право выполнения взрывов.
При всей неопытности, неосмотрительности бойцов-минеров достаточно благополучное длительное участие большинства из них в практических работах с боеприпасами и инженерными минами в течение 1944-1946 гг. свидетельствует о сравнительно хорошей профессиональной подготовке, о высоком психологическом настрое на преодоление чувства опасности и о понимании своего долга перед обществом.
Нам сейчас понятно, что в тех условиях и в то сложное время у гражданских властей не было иного выхода, как привлечение к разграждению территории города молодых граждан, прошедших ускоренную подготовку и готовых к рискованным операциям по сбору и уничтожению взрывоопасных предметов. Не все они были добровольцами, но, оказавшись втянутыми в эту работу, становились бесстрашными, что приводило к трагическим последствиям. Огромное физическое и психологическое перенапряжение, не компенсировавшееся организационными и материальными мерами со стороны руководителей городского и республиканского уровня, давало о себе знать в проявлениях потери интереса к работе и в случаях безответственности при выполнении заключительных операций с взрывоопасными предметами. И последнее. Работа в группах Осоавиахима не прошла бесследно, многие из бывших бойцов-минеров безвременно ушли из жизни, не достигнув преклонного возраста. Те 200 юношей и девушек из числа керчан, кому выпала судьба пройти через испытания, сходные с участием в боевых действиях, уготованные отхлынувшей на запад войной, сделали свое дело в меру сил и свойств личности каждого. Но все они заслуживают великой благодарности и памяти следующих поколений.
По материалам статьи старшего научного сотрудника отдела истории войны Керченского государственногоисторико-культурного заповедника Л. А. Венедиктова
