ТАЙНИК ПОМЕЩЁН В АРХИВ МОДЕРАТОРОМ ПРОБЛЕМНЫХ ТАЙНИКОВ, ТАК КАК ОН ЯВЛЯЕТСЯ НЕДЕЙСТВУЮЩИМ БОЛЕЕ ГОДА
Високосный 1792 стал для князя Ивана Владимировича Лопухина годом недобрым во всех отношениях. Изнуряющий приступ ревматической лихорадки, неприятная тяжба с кредиторами, а главное — тревожное развитие событий вокруг новиковского кружка.
Тридцатишестилетний князь был невысок ростом, болезнен и одутловат, но черты имел в общем приятные; выражение темных глаз подкупало умом и живостью. Князь был образован, начитан и пытлив, в молодости увлекался идеями французских энциклопедистов и считал «любовь к справедливости» своей природной склонностью. Некоторое вольнодумство в вопросах общественного устройства помешало карьере. Возглавив московскую уголовную палату, он навлек на себя неудовольствие начальства необычной мягкостью приговоров, из-за чего в 1786 годe статскую службу пришлось оставить. Впрочем, для этого была и другая причина: Лопухин принадлежал к обществу мартинистов.
Мартинисты, они же московские розенкрейцеры, были масонами, членами всемирного тайного ордена с историей, покрытой толстым слоем домыслов и легенд. Чем занимались масоны, никто толком не знал, поэтому о них говорили разное, чаще нехорошее. Настороженность вызывали их тайные ритуалы, увлечение каббалистикой и оккультизмом. Церковь осуждала масонство и вела с ним многовековую холодную войну. Например, верующим было запрещено вступать в масонские ложи под угрозой отлучения. Сами вольные каменщики утверждали, что их идеалы опираются на христианские заповеди равенства, добра и мира, а смысл деятельности заключается в построении невидимого храма мудрости и добродетели. Говоря так, они подразумевали достижение братства людей, независимо от их политических, религиозных, социальных и других различий. Что в действительности происходило за закрытыми дверями масонских лож, сказать трудно.
На русской почве масонство дало пышные всходы, им увлекались представители многих родовитых дворянских семей, крупные сановники, военные, дипломаты, ученые. Русские интеллигенты, озабоченные поиском нравственных идеалов, обычно приходили к масонству через увлечение идеями французского просвещения и последующее разочарование в них. В Москве движение сосредоточилось вокруг писателя и книгоиздателя Николая Новикова и его единомышленников, в число которых входил и Лопухин. Именно они основали кружок мартинистов, названный так по имени французского философа-мистика Сен-Мартена, автора нашумевшей книги «О заблуждениях и истине».
Мартинисты на собственные средства основывали бесплатные больницы, школы, библиотеки, издавали газеты, журналы и книги по самым разным отраслям знаний, включая масонскую литературу религиозно-нравоучительного и мистического содержания. Новиков и его соратники многое сделали для приобщения русской публики к серьезному чтению и, можно сказать, продвинули дело народного просвещения далеко вперед.
Выйдя в отставку, Лопухин с головой ушел в благотворительную и просветительскую деятельность кружка. Кроме того, он основал собственную ложу Блистающей звезды и стал ее наместным мастером.
Было у князя и одно личное дело, которым он занимался, что называется, для души —перепланировака фамильной усадьбы Савинское под Москвой. Здесь, на месте болота, он создал необыкновенный парк. Это был «архипелаг» из множества островов и островков, образующих запутанный водный лабиринт и соединенных мостиками. В парке можно было бродить часами, отдыхая по пути в оригинальных хижинах, беседках, гротах. Парк был посвящен великим мыслителям и поэтам. В центре находился "Юнгов остров", названный так в честь Готфрида Юнга, английского поэта. На нем располагались "Храм дружбы", "пустынническая хижина" для уединения и молитв и памятники: французским просветителям Руссо и Фенелону, а также генерал-фельдмаршалу Н. В. Репнину, другу Лопухина. На других островах, островках и в рощицах стояли памятники Конфуцию, Сократу, Платону, Бёме. В небольшом заливчике покачивалась "бочка Диогена". В честь Ломоносова князь устроил "рыбачий остров". В шалашах, покрытых берестой, хранились рыболовные снасти, были разложены муляжи рыб. Рядом были врыты столы со скамьями, здесь гостям подавалась уха из рыбы, выловленной в Воре. На одном из островов стояла памятная плита в честь Квирина Кульмана, немецкого мистика и теософа, который в 1689 году приехал в Россию проповедовать равенство и братство всех сословий, был обвинен в ереси и по приказу царевны Софьи сожжен на костре. Надпись на плите гласила: «Прохожий! Остановись и вздохни о страдальце!». На посетителей парк производил сильнейшее впечатление, которое многие выражали не иначе, как стихами. Например, такими:
«Сколь пленительна предметов разнородна всюду смесь! Там затвор Анахоретов, Апполон с Олимпом здесь; Тут сквозь новую рутину Воря старая бежит Иль к поддельному овину русский пахарь сноп тащит..."
или такими:
"О, Муза! Зрелищем роскошным утомленны В деревню поспешим под кров уединенный, Туда, где Лопухин с природой жизнь ведет, Древ сенью Савинских укрывшись от забот;
Не знаешь, в сад его вошед, чему дивиться, Куда скорей спешить, над чем остановиться; Сюда манит лесок, туда — приятный луг, Тут воды обошли роскошные вокруг;
Там -- Юнг и Фенелон, вдали -- кресты, кладбище Напоминают нам и вечное жилище, И узы жизни сей умеют научать, Не разрывая их, помалу ослаблять ..."
Князь любил свое детище и при малейшей возможности уезжал в Савинское.
Между тем над членами новиковского кружка сгущались тучи. Екатерина Великая хотя и слыла просвещенной государыней, масонов, мягко говоря, недолюбливала. Ее беспокоило явление, которое Бердяев назвал первой свободной самоорганизацией общества в России. На это накладывались опасения, что масоны влияют на наследника Павла, и глубокое потрясение, вызванное французской революцией.
"Черной меткой" масонам стал запрет Екатерины на любое неофициальное общество, товарищество, братство. Были изданы указы, урезавшие права Новикова на издание книг неугодной тематики. Первым серьезным предупреждением Новикову лично стало его испытание в православной вере, проведенное митрополитом московским Платоном. Последовавший за этим запрет на аренду типографии Московского университета поставил новиковский кружок на грань разорения.
Московский главнокомандующий князь Прозоровский, отличавшийся большой подозрительностью, сообщил как-то графу Орлову, что за ужином тридцать человек бросали жребий, кому из них зарезать императрицу, и будто жребий пал на Лопухина. За перепиской князя был установлен надзор.
В апреле 1792 года Прозоровский получил указ об аресте Новикова; дело тянулось более трех месяцев, и лишь в августе императрица подписала приговор о заключении Новикова на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость. Тогда же, в августе, Прозоровский вызвал к допросу Лопухина и интересовался в основном его связями с наследником.
Находясь под надзором полиции, понимая, что кружок мартинистов близок к разгрому и предвидя продолжение гонений, Лопухин ломал голову над тем, как сберечь ритуальные ценности ложи Блистающей звезды. Тайник уже был сделан (в надежном месте в окрестностях Савинского), но как надежно скрыть его местонахождение? Однажды, после бессонной ночи, князь вызвал в Савинское трех молодых дворян, адептов ложи Блистающей звезды — Колокольникова, Ковалькова и Невзорова...
