Унжлаг [TR/3961]

Унжлаг. Унженский исправительно-трудовой лагерь. Один из десятков из системы лагерей СССР середины XX века. Остатки его разбросаны по лесам Варнавинского района Нижегородской области и Макарьевского района Костромской. Места, про которые почти нет информации в открытом доступе. Кусок истории страны, который некоторые стараются забыть, но кто-то сделать этого не сможет никогда…

Немного истории. В 1929 году происходит реформа системы мест заключения РСФСР. Создается система лагерей особого назначения – Дальневосточный, Сибирский, Соловецкий и другие. Для руководства системой организуется ГУЛАГ – Главное управление лагерей. В первые два года существования лагерей цель трудового использования заключенных оставалась той же, что и до реформы, — самоокупаемость. Однако уже в начале 30-х гг. и для экономики страны в целом, и для лагерной экономики в частности принципиальное значение приобрело быстрое расширение сферы действия директивного планирования и соответствующих ему форм централизованного материального снабжения производства. Менялся приоритет экономического поведения: главным становилось не достижение рентабельности (применительно к местам заключения — самоокупаемости), а выполнение плановых заданий при фиксированных фондах снабжения и лимитах рабочей силы (предельном числе привлекаемых работников, но отнюдь не отработанных человеко-часов!). Постоянным фоном функционирования всех объектов хозяйственной жизни становится тотальный дефицит ресурсов.

Одним из важнейших частных факторов, определивших развитие советской лагерной системы, представляется начало строительства в 1931 г. на территории, ранее включенной в сферу деятельности лагерной системы, Беломорско-Балтийского канала — крупнейшего объекта, имевшего в первую очередь военно-стратегическое значение. Главный упор делался на быстрейший ввод канала в эксплуатацию; в обосновании же необходимости этого строительства не только отсутствовал анализ рентабельности проекта, но даже стоимость работ определялась лишь ориентировочно. Именно сжатые сроки предопределили, среди прочего, ставку на заключенных лагерей ОГПУ как на основную рабочую силу: иных работников в районе трассы канала не было, а быстрое привлечение вольнонаемных исключалось хотя бы из-за отсутствия какого бы то ни было жилья. Уже само участие в строительстве Беломорско-Балтийского канала повышало неформальный статус ГУЛАГа и при этом давало ему шанс «показать себя». Кроме того, это было первое задание, адекватное организационной структуре ГУЛАГа (т.е. требовавшее крупного аппарата централизованного иерархического управления). По итогам 1932 г. план работ на строительстве канала был выполнен почти на 100%. Фактическим признанием высокой правительственной оценки производственных результатов ОГПУ было последовательное расширение сферы деятельности лагерного хозяйственного механизма: весной 1932 г. для обслуживания Дальстроя организован Северо-Восточный ИТЛ, а осенью на ОГПУ возложено строительство канала Москва–Волга и строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. С декабря 1932 г. начинается ускоренный рост численности заключенных в лагерях ОГПУ. Численность контингента непосредственно в лагерях на 1 января 1934 г. составляла 510 309 человек без учета находившихся в пути. Таким образом, с июля 1929 г. лагерное население увеличилось примерно в 23 раза, а с начала основных работ на Беломорстрое — более чем вдвое. Основными сферами производственной деятельности в этот период являлись строительство крупнейших транспортных объектов (в первую очередь каналов и, к 1934 г., железных дорог) и лесозаготовки.

С середины 1937 г. система мест заключения оказалась в новых условиях. В места заключения хлынул невиданный поток. За 9 месяцев (с 1 июля 1937 г. по 1 апреля 1938 г.) число заключенных в ГУЛАГе увеличилось более чем на 800 000, превысив 2 миллиона. Первым следствием новой репрессивной политики была поспешная организация уже в августе 1937 г. сразу семи (!) лесозаготовительных лагерей, а в начале 1938 г. добавляются еще шесть лесных лагерей, в том числе и Унженский. Решение организовать именно лесные лагеря было обусловлено чисто экономическими причинами. Лесозаготовительные работы, по крайней мере на первом этапе, не требовали капиталовложений и подготовленной проектно-сметной документации; обустроить лагеря можно было, используя в основном местные материалы; большое количество крупных лесных массивов по всему северу европейской части страны и в Сибири позволяло хотя бы частично рассредоточить заключенных. Анализ размещения лагерей показывает, что все они были организованы в районах, имевших удовлетворительные по тем временам пути подвоза. Лагерная лесная промышленность, несмотря на временность причин, стимулировавших ее резкий рост, оказалась чрезвычайно живучей. Большинство созданных в 1937–1938 гг. лесных лагерей пережили все реорганизации и продолжали действовать и к 1960 г.

Итак, Унжлаг. Производство: лесозаготовки, поставка дров в Москву, заготовка лыжных болванок и изготовление лыж, деревообработка, выпуск шпал, изготовление корпусов для часов, мебельное, швейное, обувное, трикотажное и гончарное производства, с/х работы и другие виды работ. Численность заключенных – от 15 тыс. в начале 1938 года до 30 тыс. в 1948 году. На январь 1960 (последняя дата, по которой открыты сведения) в Унжлаге находились около 13 тыс. заключенных…

Места заключения в окрестностях Сухобезводного (где находилось управление Унжлага) есть до сих пор. Частично функционирует железнодорожная ветка Сухобезводное – Северный, на ней есть даже пассажирское движение. А ведь когда то рельсы были проложены намного дальше, в Костромскую область до деревни Выгорка – эта ветка сейчас изображается на карте в качестве грунтовой дороги. Дорога эта на некоторых участках проезжаема, на некоторых (в основном южная часть) – заросла и слабо проходима даже пешком. К насыпи широкой колеи со всех сторон сходились усы узкой колеи, к которым, в свою очередь лес свозился по так называемым «лежневкам» - та же узкоколейка, но вместо металлических рельсов – бревна. Лежневки были широко распространены из-за невысокой стоимости и быстроты постройки. В местах пересечения веток располагались лагеря – небольшие поселения из бараков за колючей проволокой. Кроме бараков, в лагерях были служебные постройки – пекарни, мастерские, склады. Одно из таких мест, бывший лесозаготовительный лагерь и предлагается посетить.

На карте данное урочище обозначено как «Лесоучасток №26». Впрочем, жилых деревень в тех местах нет. С востока ближайший населенный пункт – поселок Красный Луч (у местных более известен как «стеклозавод»), с юга – деревня Тимариха. На всех остальных урочищах сейчас только заросшие поляны. Где-то стоят охотничьи избушки и «засидки», где-то можно встретить бытовку, оставленную уже в более поздние времена, где-то о том, что здесь когда-то жили люди не напоминает почти ничего. Такие же здесь и дороги… Сначала дорога проезжая, затем превращается в тракторную колею и вот наконец упирается в заросшую молодым лесом просеку. Да, «лежневки» на картах показаны как дороги, а ведь по ним никто не ездил уже почти полвека. Лишь заплывшие землей шпалы да остатки мостов напоминают о том, что мы сейчас находимся не на обычной просеке. «Лежневка» приводит нас к остаткам лагеря. Вот он, барак. Стены, срубленные из бревен и обитые изнутри дранкой, решетки на окнах… Вот бывшая мастерская – ее выдает куча стружки и остатки вагонеток. Вот – бывшая пекарня. А вот и колючая проволока – значит, мы на периметре лагеря…

Система исправительно-трудовых лагерей в СССР
А. Мирек. Тюремный реквием (записки заключенного)