Есть старая красивая легенда: Акинфий Демидов, хозяин огромных территорий Урала и нескольких заводов, узнав о знаменитой Пизанской башне, подумал – «а мы чем хуже, пусть и у меня такая же будет!». И под лозунгом «забьем баки Пизе!» началось строительство 57-метровой многоярусной башни-колокольни, специально немного наклоненной в сторону. Башня была построена в кратчайшие сроки, и до сих пор является украшением и самой известной достопримечательностью города Невьянска.
Основатели Невьянска - тульские оружейники Демидовы, Никита и его сын Акинфий, - были людьми настойчивыми и яростными. За что бы они ни брались, всегда старались взять в том деле верх. "Было много общего в этих натурах: ...работали до кровавого пота и, кажется, не знали границ своим замыслам", - писал о Демидовых и их покровителе Петре I Д. Н. Мамин-Сибиряк. Каменный Пояс издавна манил к себе предприимчивых людей Некоторые из них даже добивались царского разрешения "заводы заводить", но поймать удачу за хвост всегда легче, чем удержать ее. И только Демидовы, благодаря энергии и предприимчивости, столь редкой в тогдашней Руси, сумели первыми на Урале получить так необходимый в то время России чугун. Произошло это на Невьянском заводе 15 декабря 1701 года. Именно с этой даты ведет отсчет история уральской металлургии. Богатая магнетитом руда, найденная на реках Тагиле и Нейве (по ее имени назвали и завод), требовала особой плавки, которую еще не знали в России. Архивные документы поведали, что Акинфий Демидов ездил в Саксонию знакомиться с процессом плавки магнетитов. Трудно сказать, помогла ли ему эта поездка: саксонские руды "по крепости" далеко уступали тагильским. И, видимо, уральские мастера (а вернее - невьянские доменщики) самостоятельно нашли технологию плавки богатых руд. Ее отличительная особенность - длительный обжиг, в результате которого магнетиты превращаются в "самоплавкую руду". А уже из этого исходного материала получали железо, удивлявшее весь мир своими выдающимися качествами. "Нельзя не придти к выводу, что Полтавская битва, а в конечном итоге и Северная война были выиграны в значительной мере благодаря уральской металлургии", - так написал в многотомном труде "История металлургии Урала" известный историк науки Д. А. Кашинцев. Прошло чуть больше двадцати лет. Демидовы прочно обосновались на Урале, и Невьянский завод стал ведущим среди лучших железоделательных предприятий России. Ежегодно он выпускал в два-три раза больше металла, чем три соседних казенных завода - Алапаевский, Каменский и Уктусский. А качество демидовского железа было таково, что на него нашлись серьезные покупатели и в Европе и в Америке. Даже надменная Англия, лидер мировой металлургии того времени, заинтересовалась "сибирским" железом. Успех не возникает на пустом месте. С самого начала Демидовы стали собирать со всей России талантливых мастеров, не останавливаясь ни перед чем: переманивали с других заводов, принимали беглых каторжников, покупали людей, а бывало, и выкрадывали. Обращались за помощью к иностранцам: с тех пор в Невьянске живут поколение за поколением Шведовы, Швецовы, Французовы... В 1721 году на заводе трудились 250 "высококвалифицированных", выражаясь современным языком, работников, мастеров и подмастерьев. В 1716 году из раскольничьего Олонца на Невьянский завод прибыл мастер Федор Казанцев, чтобы возвести домну "по английской препорции". Старообрядец всерьез рисковал головой, когда решил строить домну по собственному проекту. Заводчики вряд ли простили бы ему неудачу. Так в Невьянске появилась первая отечественная домна круглого сечения, и она превзошла английские печи. Позже другой талантливый мастер соорудил домну-гигант, на которой впервые в мире применили две (вместо одной) фурмы для дутья. По своей производительности ей не было равных в Европе почти сто лет! Невьянские мастера слыли превосходными специалистами и по выплавке меди. В одном из залов Нижнетагильского историко-краеведческого музея-заповедника хранится огромный медный стол весом 26 пудов. На столешнице надпись: "Сия первая в России медь сыскана в Сибири бывшим комиссаром Никитою Демидовичем Демидовым по грамоте Великого Государя Императора Петра Великого в 1702, 1705 и 1709 годах, а из сей первовыплавленной Российской меди сделан стол в 1715 году". В то время у Демидовых на Урале был только один металлургический завод - Невьянский, следовательно, и медь плавили на нем же. (Медь плавили на Урале еще в XVII веке, но в начале XVIII медная плавка временно прекратилась.) В 1956 году сотрудники тагильского музея отправили небольшой образец меди в один из научно-исследовательских институтов на анализ. В письменном ответе ученых после сухих цифр анализа следовал восторженный отзыв: в начале XVIII века уральские металлурги умели в совершенстве плавить медь - по своей чистоте она почти не отличается от нынешней, очищенной современным способом электролиза. Вот каким высоким было мастерство старых невьянских мастеров! Из меди отливали превосходные колокола, которые сегодня можно увидеть в музеях Екатеринбурга, Кунгура, Тобольска, Челябинска... Делали на заводе медные вещи для церквей, медную посуду, украшенную орнаментом: мастера отлично владели резьбой по металлу и чеканкой.
Примерно в середине 20-х годов XVIII века на Невьянском заводе появились каменный господский дом и заводская контора. А рядом с деревянной церковью поставили каменную колокольню, которую более двухсот лет любопытствующие путешественники будут называть падающей, а местные жители их поправлять: "Нет! наша башня - наклонная!". До сих пор Невьянская башня являет собой загадку. В шестидесятые годы ХХ века в течение трех лет институт "Уралпромстройниипроект" обследовал памятник архитектуры и пришел к выводу, что башня подвержена лишь так называемой "вековой осадке" - 0,9 мм в год. При этом наклон башни не увеличивается, шпиль и отдельные узлы строения не смещаются. Геодезические наблюдения 1979 года помогли установить: "Башня имеет отклонение верха от вертикали в западном направлении 1800 мм". Ось ее искривлена и по форме напоминает чуть согнутую ладонь. А уже в 1991 году специалисты четко определили: башня Демидовых - не падающая. Пояснительная записка московского института "Спецпроектреставрация" гласит: "За два года выполнено пять циклов наблюдений за возможной динамикой наклона башни. Они подтверждают, что прогрессирующего наклона нет..." Значит ли это, что башня и была так построена? Кто знает. Может быть, Демидовы, прослышав про европейские архитектурные чудеса, решили показать, что и они "не лаптем щи хлебают", а неизвестный зодчий сделал такой расчет конструкции, при котором ось башни изначально специально искривлена. Однако до сих пор все же нет ответа на вопрос: с чего вдруг отец и сын Демидовы, люди крайне практичные, вложили деньги не в завод, не в новую домну, а решили построить башню? Как оборонное сооружение она не рассматривается. Завод стоял внутри крепости, правда, деревянной, но достаточно крепкой, чтобы сдержать натиск всяких лихоимцев. С большой натяжкой башню можно назвать сторожевой колокольней, ибо для этих целей гораздо разумнее было бы срубить небольшую недорогую сторожку на горе, у подножья которой расположился завод. Еще по одной версии башню строили для хозяйственных нужд: под первым сводом - обжиг, "толчея" и промывка алебастра, под вторым - сторожевая палатка, точнее говоря, тюрьма, под третьим - "пробирной горн". Но тогда непонятно, зачем все эти дорогостоящие и трудоемкие красоты на башне? Наиболее вероятной представляется четвертая версия. Башня - символ могущества Демидовых на Урале (недаром она слегка напоминает кремлевские башни). Желание поразить, увековечить свое имя в диковинке - разве это не в духе русского человека? Но что мог означать ее наклон? На то есть самые разные суждения. Способность идти навстречу ветру, идти своим путем, опровергая все и всяческие каноны... Умение выстоять под ударами судьбы, не упасть, даже если пошатнулся... А может, это указание очень значимого для Демидовых юго-западного направления к Туле? Именно в ту сторону горизонта наклонена башня. Тогда это поклон родной стороне. В общем, теорий и гипотез о Невьянской башне много, даже дата строительства точно не известна – это произошло где-то между 1721 и 1745 годами. В башне очевидно лишь одно – ее наклон.
Невьянская башня словно создана для того, чтобы поражать воображение. Толщина стен нижнего этажа - около двух метров. Строили башню из кирпича, называемого подпятным (глину месили пятками). Приходил приказчик и тростью, как щупом, проверял работу: готова ли глина для формовки. Кирпич длиною 32 сантиметра имел клиновидную форму, чтобы башня не съезжала (невьянцы такой кирпич называли "морковным"). Башня состоит из мощного четырехэтажного четверика, трех восьмигранных ярусов с балконами и шатра с флюгером. Первый восьмигранный ярус держит уникальный железочугунный каркас. Еще в 1936 году архитектор Р. Подольский в шестом номере журнала "Академия архитектуры", рассказывая об особенностях конструкции невьянской башни, сделал важное замечание: "Следует отметить чрезвычайно интересную конструкцию примененных железочугунных балок. Сплошное сечение литой чугунной балки 190х145 мм, повторяющее по форме деревянный брус, в зоне растяжения (внизу) усилено по всей длине железным стержнем 60х50 мм, погруженным в тело чугуна. Конструкция такой балки, имеющей пролет свыше шести метров, свидетельствует о весьма ранней попытке зодчего (1725 год) совершенно правильно сочетать два разнородных металла, дающих при совместной работе прекрасную систему, широко использованную лишь в XX веке в аналогичном сочетании бетона и железа". Иначе говоря, при строительстве башни впервые был применен принцип, на котором сегодня держится вся строительная индустрия, - принцип железобетона. Это оригинальное решение - первый известный случай в мировой строительной практике. Второй раз примерно такую же конструкцию применили через сто лет, в 1826 году, когда реконструировали Майнцский собор на Рейне, а в третий раз - при сооружении купола Исаакиевского собора в Петербурге (строительство собора было завершено в 1858 году). Уместно вспомнить и еще об одной особенности. Металлический каркас башни, по сути, оказался заземлением для первого в мире молниеотвода. Дело в том, что башню венчает двухметровый флаг-флюгер, а над ним шар, символизирующий Солнце. Диаметр шара около 30 сантиметров, толщина металла один миллиметр, а на его поверхности - около двух десятков полых треугольных остроконечных шипов-лучей до 40 сантиметров длиной. Шар притягивает молнию, а затем заряд по стержню, на который он насажен, по каркасу шатра, по металлическим полосам внутри кирпичной кладки башни уходит в землю. Только ли красоты ради башню венчало металлическое солнце, особенно если учесть, что все окружающие ее постройки были деревянными? (Сегодня над шатром новый шар-солнце: прежний, демидовских времен, сильно обгоревший от молний, хранится в заводском музее.) Или же конструкция сложилась в громоотвод случайно? Считается, что громоотвод изобретен в 1752 году американским ученым Бенджамином Франклином. Но произошло это четверть века спустя после строительства невьянской башни. Да и в России первый громоотвод официально был установлен в 1786 году по особому правительственному распоряжению на Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге. Но невьянцы-то знают, кто первым стал ловить молнии!
При взгляде со стороны башня вызывает светлые чувства, ощущение полета. Однако изнутри она живет совсем иной жизнью. Тяжелые двери, украшенные грубым, варварски красивым чугунным литьем; пустые, свежепобеленные комнаты, напоминающие монашеские кельи; лестницы всех видов - деревянные и каменные, широкие и узкие, прямые и закрученные в штопор; наклонные, поэтажные полы, где любого стоящего на них так и сносит неведомой силой к каменной стене... Из множества башенных комнат две особенно интересны. На третий этаж со второго, в рудную лабораторию Демидовых, где находился "пробирной горн", можно попасть только по узкой винтовой лестнице, встроенной в толщу двухметровой стены. Акинфий Демидов всю жизнь клялся, что в невьянской земле нет золота. Однако в саже, взятой из дымохода печи, нынешние исследователи обнаружили не только золото, но и серебро, и медь... Другую комнату называют "слуховой". Если встать лицом в один из углов, четко услышишь шепот человека, находящегося в противоположном углу. Такой акустический эффект вызван двумя причинами: особой геометрией сводчатого потолка и определенным соответствием высоты свода и размеров комнаты. Звук идет вдоль оси свода полосой около 60 сантиметров и буквально падает на голову слушающего. Ощущение не из приятных, в какое-то мгновение кажется, что с тобой разговаривает стена. Человек, стоящий посреди комнаты, не слышит этих тайных переговоров. Если на пути скольжения звука установить поглощающий экран, чудо пропадет. Такой эксперимент провели сотрудники Уральской государственной архитектурной академии. Вот и еще одна загадка для исследователей башни: "слуховая комната" - случайность, гениальная ошибка строителей или тонкий расчет? Если расчет, то кого подслушивал Акинфий Демидов? Ведь недаром про него говорили в народе: "Демид все слышит..." Нельзя не вспомнить об английских музыкальных часах. Стоили они по тем временам баснословно дорого - 5000 рублей. Для примера сравним: башня "со всеми припасами, с работой" обошлась Демидову в 4207 рублей 60 копеек. До сих пор неизвестно, как заводчику удалось заказать часы в Англии в то время, когда Россия не имела с ней дипломатических отношений. Механизмы курантов, как предполагают, изготовил Лонгли Бредли, а колокола отливал лондонский мастер Ричард Фельпс. Оба эти мастера славны были уже тем, что делали часы для собора Святого Павла в Лондоне. Часы установили на башне в 1732 году и почти за три столетия их только трижды ремонтировали. На большом музыкальном валу "записано" двадцать английских мелодий. Есть еще малый курантный вал, который в XIX веке играл "Боже, царя храни!", а в 30-е годы ХХ века над Невьянском звучала уже другая мелодия: "Широка страна моя родная!" Часы, как и в старину, заводят вручную: ежедневно часовщик взбирается на башню и двадцать минут тяжело вращает лебедку... Поднявшись на самый верх башни, трудно удержаться, чтобы не выйти на балкон и не полюбоваться с высоты на город, реку Нейву, гору Лебяжью. Кстати, балконные балясины - первое уральское художественное литье из чугуна. О знаменитых ныне Каслях тогда никто и не слышал. Невьянцы не забывают и об этом!
С начала XIX века "железное дело" Невьянского завода все более сходит на нет. Варварски вырублены леса, сгоревшие в прожорливых топках домен, истощились оказавшиеся не столь богатыми рудные недра, да и новые хозяева (завод был продан) не могли сравниться с энергичными, предприимчивыми Никитой и Акинфием Демидовыми. Теперь соседний Нижний Тагил ставил на своем железе знаменитое на всю Европу клеймо - "старый соболь", которым еще недавно невьянцы метили свою продукцию. Казалось, еще немного, и Невьянск окончательно затеряется среди мелких уральских заводских поселений, но за этим городом, как за иным человеком, всегда стояла какая-то мощная жизненная сила, которая не давала ему пропасть.
При создании описания были использованы материалы статьи Б. Телкова «Невьянск- демидовская столица», опубликованной в журнале «Наука и Жизнь» №6 за 2003 г.
