Весь разворочен и распорот Воронеж был безмолвен, пуст. Враги вошли в горящий город, От страха целясь в каждый куст.
Вытаскивали из развалин Тех, кто покинуть дом не смог, Под хриплый лай собачий гнали В последний путь, в Песчаный Лог.
Солдаты пьяные орали И жали, жали на курок… Детей живыми в ров бросали… Как ты смотрел на это, Бог?
Всё меньше, меньше ветеранов, Но, память наша, не остынь! У каждого на сердце рана – Свой Бабий Яр, своя Хатынь.
Замотан важными делами? Покинь кварталов шум и смог, Пройди их скорбный путь с цветами В Песчаный Лог, в Песчаный Лог. В.С. Батраченко
Из расследования о массовом истреблении немецко-фашистскими захватчиками граждан города Воронежа в Песчаном логу 27 августа 1942 г. от 7-11 октября 1943 года: В конце августа 1942г., немцами, по заранее разработанному плану было осуществлено массовое убийство мирных жителей, раненных во время воздушной бомбардировки города вражеской авиацией и артиллерийского обстрела, находившихся на излечении в госпитале для гражданского населения, который помещался в здании школы № 29 по ул. 20-летия Октября. 27 августа 1942 года к зданию, где помещался госпиталь, подъехали две грузовые машины, крытые брезентом. Прибывший с ними немецкий офицер объявил, что госпиталь эвакуируется из Воронежа в села Орловку и Хохол, и предложил больным грузиться на машины. Те, кто не мог самостоятельно двигаться, были вынесены на носилках и также погружены в машины. Когда машины были заполнены, немецкие солдаты опустили брезент, чтобы люди не могли видеть, куда их везут, после чего машины двинулись в путь. Выехав за город, машины свернули вправо от дороги, что идет на село Малышево, и, подъехав к неглубокому песчаному логу, остановились. Немецкие солдаты потребовали, чтобы раненые сошли на землю. Беспомощных, слабых людей палачи стали сталкивать в овраг, заставляли ложиться лицом к земле и в упор расстреливали. Тех, кто пытался сопротивляться, убивали ударами приклада по голове. Мерзавцы не щадили даже грудных детей, пристреливая их на руках у матерей. Когда расстрел первой партии был закончен, машины вернулись в город, погрузили новую партию обреченных, которые были также привезены на это место и расстреляны. Такие рейсы повторялись несколько раз. Гражданка Попова Анна Федотовна, единственная из раненых, случайно спасшаяся от расстрела, дала следующие показания: «Отъехав недалеко от города, машины остановились на некотором расстоянии одна от другой. Мы, находившиеся во второй машине, думали, что остановка вызвана тем, что у идущей впереди машины что-нибудь случилось с мотором. Один из мужчин раздвинул брезент и, посмотрев наружу, сказал нам, что нас, очевидно, привезли расстреливать. Я не поверила этому, но тут к нашей машине подошли немецкие солдаты и, откинув брезент, приказали всем выходить. Нашим глазам представилась ужасная картина. Мы находились возле оврага, в котором лежали трупы расстрелянных людей из первой машины. Фашистские подлецы принуждали нас ложиться на эти трупы лицом вниз. Не ожидая спасения, я легла на землю, закрыв голову пальто лежавшей рядом застреленной, еще теплой женщины, чтобы не видеть происходящего вокруг ужаса. Немного погодя я почувствовала, как кто-то лег сверху, приняв меня за мертвую. Я слышала голос какой-то девочки, с плачем спрашивавшей: «Где моя мама?". Один из участников расстрела ответил ей на русском языке. «Она здесь, ложись рядом». Потом послышались выстрелы. Я почувствовала, как меня облило кровью, хотя я сама не была задета пулей. Наконец выстрелы стихли и нас начали засыпать землей. Предпочитая, чтобы меня застрелили, чем быть закопанной живьем, я хотела поднять голову, но тут послышалась команда «хватит», немцы погрузились на машины и уехали. Подождав немного, я выбралась из оврага и спряталась в бурьяне. Я видела, как машины приходили и уходили еще несколько раз. Расстрелы продолжались до вечера. Три дня я просидела в пустом домике на окраине города. Потом мне удалось добраться до глухого села, где я и дождалась прихода советских войск» По указанию гр. Поповой было установлено место совершенного гитлеровцами злодеяния. В результате трехдневных раскопок, которые продолжались с 7 по 9 октября, из оврага было извлечено 452 трупа мирных воронежских жителей, зверски расстрелянных оккупантами. В числе их 35 детских трупов. Вместе с трупами из ямы было извлечено большое количество различных предметов домашнего обихода: чайников, бидонов, кружек, бутылок с водой и маслом, детских игрушек, молитвенников и т. д. В результате осмотра, произведенного судебно-медицинскими экспертами, установлено, что в большинстве случаев трупы имеют огнестрельные пулевые ранения черепа с входным отверстием в затылочной области и выходным в лобно-теменной и височной. На многих трупах имеются гипсовые повязки на верхних и нижних конечностях, а также марлевые повязки головы и туловища. У некоторых трупов протезированы ноги. Кроме того, из ямы извлечено много костылей. Все это свидетельствует, что расстрелянные являлись ранеными и инвалидами, и полностью подтверждает показания свидетелей о расстреле немцами мирных советских граждан, находившихся на излечении в здании школы № 29. Комиссией установлено, что ответственными за совершенные злодеяния в городе Воронеже, за массовые убийства невинных жителей, за убийства и истязания раненых и больных стариков, женщин и детей, за ограбление воронежских граждан являются немецко-фашистские органы гестапо и, в частности, так именуемая передовая команда "служба безопасности", сокращенно называемая СД (зихерхайстдинст).
В архиве, среди документов комиссии по расследованию злодеяний, есть и такие, которые были составлены еще до обнаружения трупов в Песчаном логу. Ни следователи, ни опрашиваемые свидетели даже не знали еще, что в этот лог были свезены сотни немощных горожан. Но именно в ранних документах мы обнаруживаем любопытные детали, которые были опущены позднее.
Акт 1943 года. Августа 17 дня. г. Воронеж Мы, нижеподписавшиеся - представитель Ворошиловского РК ВКП(б) Осипов Петр Дмитриевич, представитель Ворошиловского райисполкома г. Воронежа Кольцова Елена Арсеньевна, представитель Ворошиловского РОНО Синкевич. в присутствии очевидцев, врача-терапевта Тихоновой Варвары Владимировны, врача Болдыревой Антонины Ильиничны, составили настоящий акт о нижеследующем. На 3-й день после того, как вторглись немецкие людоеды в город Воронеж, они со звериной злобой и идиотской настойчивостью приступили к истреблению мирного населения. На улицах всюду установлены виселицы. 10 августа по приказу коменданта-немца, фамилия которого не установлена, в то время находящегося в здании дома глухонемых, были собраны все больные и раненые бойцы Красной Армии и мирное гражданское население - в отведенные здания средней школы № 29 (ул. Челюскинцев), дом «Коммуны» и родильный дом (ул. 20 лет. Октября), якобы для лечения. На самом деле после сбора больным и раненым не оказывали никакой медицинской помощи, не давали продуктов и воды, после чего тяжелобольным тут же учинялся расстрел, так, например 20-21 числа августа 1942г. во дворе дома «Коммуны». Расстреляли 30 человек стариков и женщин евреев, в числе которых был расстрелян профессор Вержбловский Владимир, возраста 70 лет; также расстреляна доктор Мухина Ревека Андреевна, 47 лет, за то, что она была еврейкой и как доктор оказывала помощь больным. Расстрел Мухиной был произведен в 12 часов дня во дворе школы №29 в присутствии врачей Тихоновой, Болдыревой и других. После чего все больные и раненые были вывезены 25/VII-42г. в с. Орловка, откуда также вывозились крытыми автомашинами в неизвестном направлении и уничтожались. Всего было вывезено 400 человек из указанных зданий в с. Орловку. Фамилии преступников установить не удалось, но это дикое зрелище учиняли немецкие солдаты и офицеры в пьяном состоянии и присущей им нечеловеческой тупостью». Таким образом, на самом деле на улицу 20-летия Октября были свезены не только мирные жители, но и красноармейцы. Свезены не нашей властью, а немцами, и не в одно здание, а в три! В «Дом Коммуны» (он же «Дом инвалидов»), и родильный дом (до сих пор сохранившееся здание № 82) и. наконец, в 29-ю школу (обращенную на две улицы - 20-летия Октября и Челюскинцев). То же самое подтверждается и двумя другими документами.
«Показания Я, Болдырева Антонина Ильинична, 1888 года рождения. Ранее не судима, проживала по ул. Алексеевской, 10. Работала врачом инфекционной больницы. После того, как немцы вторглись в г. Воронеж, я все время скрывалась от них в подвалах по ул. Урицкого. 6. Как будто бы немецкое командование в последних числах июля 1942 г. решило все оставшееся население выселить из города Воронежа, для чего были вывешены объявления и приказы об оставлении города населением. С улицы Урицкого мне пришлось уйти по требованию немцев. Уходя от своего дома, я случайно встретилась с доктором Меловским и Мухиной Ревекой Андреевной, последние в то время работали врачами в госпиталях для гражданского населения и наших военнопленных. Они пригласили меня работать в госпитале для того, чтобы оттянуть день выхода из г. Воронежа - я дала согласие и работала врачом в родильной комнате. Все работавшие врачи несли работу бесплатно. Врачами работали: Меловский, Мухина Ревека Андр., Григорьев, Волкова, Мышкина, Станкова, Щелкановцева, Некрасова, Шмырова, Тихонова. Все перечисленные врачи работали в госпитале, который располагался по ул. Челюскинцев в школе № 29. В этом госпитале находились лица гражданского населения, но также были и военнопленные. Там пришлось мне работать до 25/VIII-42г. После чего госпиталь был эвакуирован в с. Орловка, в психиатрическую лечебницу. Куда также пришлось ехать и мне. Там я пробыла 2-3 дня, после чего ушла в с. Хохол. Мне пришлось быть в с. Орловка, куда была направлена первая партия больных из госпиталя г. Воронежа - на повозках 25 человек, последние были направлены к психиатрической больнице, но на излечение их не клали, а грузили и направляли неизвестно куда; машины быстро возвращались, машины были крытые, и они были, очевидно, уничтожены. Как помню, всего в госпитале было 150 человек. Болдырева».
«Показания Я, гр-ка Тихонова Варвара Владимировна. 1918 года рождения. До занятия города Воронежа немецкими оккупантами я работала врачом II поликлиники Ворошиловского района. Проживала по ул. Краснознаменной, дом №2. До эвакуации населения немцами из г. Воронежа мне пришлось в бытность их, немцев, работать врачом в госпитале, который был организован по неизвестно какой инициативе. Там находилось исключительно русское гражданское население, а также и раненые бойцы Красной Армии. Госпиталь размещал больных в здании школы № 29. На работу в госпиталь я поступила 25/VII-42 г. на должность врача-терапевта, там мне пришлось работать до 22/VIII-42 года. Зарплаты я не получала. С начала организации возглавляла этим госпиталем главврач Мухина, ранее работавшая райврачом детской поликлиники г. Воронежа, расположенной по ул. Никитина. Потом возглавлять работой госпиталя стала Мышкина. Мне известно, что кроме этого госпиталя, помещавшегося в школе № 29, были еще: в здании дома "Коммуна», расположенного по ул. 20-летия Октября, и в роддоме поликлиники № 2, ул. 20-лет Октября, там работали и руководили доктор Верховых и Маркина. 19/VIII-43г. В. Тихонова».
Во время раскопок Песчаного лога остался неясен один факт. На 90 трупах не оказалось следов огнестрельного оружия. Эксперты полагали, что эти следы могли исчезнуть в результате гниения, но не исключали, что кто-то мог погибнуть «путем отравления» или был «заживо погребен»... Нам на помощь вновь приходит живой 80-летний свидетель П.В. Романовский. - Представьте себе, меня тоже везли в Песчаный лог! - заявляет Павел Владимирович. – Я мог быть 453-м в скорбном списке. Когда немцы стали выгонять население из города, мы с мамой, двумя братишками и сестренкой добрели до окраины города. Я шел с трудом, прихрамывал - был контужен во время одной из бомбежек, уже после налета на Сад пионеров. Смотрим; едет машина в сторону Орловки. Мать подняла руку: подвезите сына! Вышел бугай в немецкой форме, с белой повязкой, открыл дверцу фургона, подсадил меня. Я залез – и у меня сразу мурашки по коже! Люди свалены друг на друга, вонь, кто-то шевелится и мычит, а кто-то уже не живой, не дышит. Слышу голос из самого дальнего угла: «Внучек, что же ты делаешь, куда же ты с нами? ». Я пролез по телам к кабине (кому наступил на руку, кому на голову - но реакции не было), дико забарабанил в борт, и уже на повороте в лог «воронок» остановился. Тот же немец буквально выбросил меня из фургона, я еле поднялся... Получается, что некоторые горожане были свезены в лог уже мертвыми, скончавшимися без должного лечения.
По уцелевшим в земле документам удалось установить имена 171 горожан, это жители самых различных районов Воронежа. За небольшим исключением, почти все фамилии русские. В отдельном акте судебно-медицинской экспертизы, зафиксировавшей и обследовавшей всего 452 трупа, в том числе 35 детских. Гражданских и раненых красноармейцев свозили из трех организованных госпиталей. В то время шоссе из Воронежа в сторону Хохла и Курска проходило именно через Орловку. И мост через Дон был возле Орловки. По существу, машины заворачивали в Песчаный лог, лишь немного не доезжая до Орловки - не переправляясь на другой берег Дона... Известно, кстати, что две братские могилы, подобные Песчаному логу, находятся на территории Хохольского района. В 1943 году там раскопали еще один страшный овраг – Попов лог вблизи села Староникольского. Извлекли 77 трупов. По обнаруженным документам это были жители Воронежа, главным образом евреи, но свезенные в тот лог уже из Хохла в сентябре 1942-го. А еще на территории психбольницы «Орловка» раскопали около 700 трупов душевнобольных..
При составлении описания использовались открытые источники в интернете.
Увидев вдалеке мемориал в Песчаному логу сразу вспомнились строчки из песни Игоря Растеряева "Георгиевская ленточка": "Проезжаю я зловещие места, там, где человек - главное богатство недр...". Овраг, в котором расстреливали мирных и не способных воевать людей действительно "тяжелое" и скорбное место. В память о погибших здесь установили небольшой обелиск в первые послевоенные годы. В 1975 году в дни празднования 30-летия Победы в Песчаном логу был открыт мемориальный комплекс. На месте погребения ровными рядами расположены надгробные камни, на них фамилия или дата "1942". Рядом с могилами расположены пять бетонных, расширяющихся к верху стел, стоящих по кругу. Внизу, между ними, металлический венок. На месте расстрела у песчаного обрыва сооружена мемориальная стена, дорога к ней вымощена булыжниками с острыми углами. Позднее из-за ветхости ее переделали.
